Ульяна Гринь - Сообщница артефакта. Продолжение «Заложницы артефакта»

Сообщница артефакта

Продолжение «Заложницы артефакта»

Ульяна Гринь

© Ульяна Гринь, 2017

ISBN 978-5-4485-2469-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Есть ли жизнь на Марсе?

В эту ночь Алисе приснился дракон.

Большой, чешуйчатый, с длинной узкой пастью и прозрачными крыльями, он светился зелёным и переливался в лунном свете, точно гигантский изумруд. Он не кричал, не летал, просто сидел и смотрел на Алису круглым жёлтым глазом. И она всё никак не могла понять, сердится дракон или грустит.

Проснувшись, Алиса долго смотрела в потолок. До будильника оставалось ещё часа полтора. Луна заглядывала в тонкую полоску между незадёрнутыми шторами. Зачем ей приснился дракон? Ведь она почти убедила себя, что все воспоминания о Новом мире были на самом деле галлюцинациями. Почти. Было трудно, но она справилась. Даже показала маме с папой, что может прекрасно жить одна.

За три месяца, проведённые дома на реабилитации, Алиса добилась почти полного восстановления. Сама. Десять дней комы не прошли даром, но она победила и запинающуюся речь, и непослушные пальцы, и тяжёлые, не слушающиеся ноги. В интернете можно было найти любые упражнения для моторики и голоса. Она занималась целыми днями, родители даже ругались за такую прыть. Но в середине июня Алиса села на метро, доехала до ректората и подала заявление о восстановлении. Со следующего учебного года и на заочное отделение. На очном будет слишком трудно, ведь родится ребёнок и смотреть за ним будет некому…

При мысли о ребёнке захотелось есть. Алиса принялась вспоминать, что такого вкусненького можно найти в холодильнике. Это тоже стало привычкой – тренировка памяти. Так, у неё есть йогурты с кусочками фруктов. Есть связка сосисок, но их надо варить, потому что сырые противные. Есть сыр ломтиками. Есть банка бабушкиного варенья, кажется, клубничного… А может, вишнёвого? Алиса попыталась представить вкус вишнёвого варенья: сладкий, с лёгкой горчинкой, даже чуточку терпкий. Нет, не вишня… Скорее, клубника.

Алиса встала, нашарила в темноте тапочки, потом вспомнила, что есть мобильник. Подсветила себе. Бабулина однокомнатная хрущёвка была знакома ей с детства, но только в светлое время суток. Три шага – и Алиса щёлкнула выключателем. На кухне зажглась лампочка – бежевый абажур давал мягкий приглушённый свет. Маленький холодильник, который доставал Алисе лишь до пояса, был забит продуктами. Мама вчера привезла. Где же варенье?

Банка оказалась задвинутой в самый угол. Алиса достала её, с трудом отвернула прилипшую от сиропа крышку и пальцем зачерпнула кусок густого варенья, отправила в рот. Знакомый сладкий вкус заставил замереть от наслаждения. Даже не проглотив первую порцию, Алиса зачерпнула вторую, а потом нахмурилась. Так нельзя. Знает, что нельзя, а вот почему… Проклятая кома! Проклятый пожар! Проклятый перстень!

Стоп! Перстень ни при чём. Галлюцинации снова пытаются вырваться на свободу из той тюрьмы, в которую Алиса заперла их. Перстень – это просто кусок камня, никто не пытался её убить, никто не поджигал дом, просто взорвался газовый баллон в кухне. Всё!

Варенье внезапно загорчило во рту, и Алиса с раздражением закрыла банку, сунула обратно в холодильник. Надо успокоиться, сесть за компьютер и записать всё, что ей не понравилось в собственных мыслях. Она нашла этот приёмчик в интернете и уже месяца два методично вела дневник, иногда перечитывая ранние страницы. На них было много вопросов без ответов. И больше всего вопросов касались Фера.

То есть, конечно, Фёдора… Если оставить в стороне галлюцинации, у Фёдора не было прошлого. Ни родителей, ни каких-либо дальних родственников, не было даже завалящего документа о его пребывании в детском доме или интернате. До совершеннолетия Фёдора Зеленского просто не существовало. Точно так же, как и его друга, Льва Лигова, которого она спасла в их съёмной квартире, оплаченной на год вперёд. Папа всё выяснил так аккуратно, как только мог. Сказал, что либо парни из преступной группировки, либо под прикрытием программы защиты свидетелей. Больше узнать ничего не удалось, а оба друга исчезли, как будто их и не было никогда на свете.

Алиса вспомнила свою растерянность, слёзы, страх. Как же так? Ведь всё было так реально: и Атас, рыжий лисопёс, и Амир с его лошадьми, и гарем, и побег из-за неприступных стен, и дворец… Её свадьба, синее платье с кринолином… Все люди, встреченные там, за чертой галлюцинаций, казались живыми и существующими! Разве могла она всё выдумать так логично и красочно? Ведь у неё никогда не было настолько развитого воображения, и книжки не пыталась писать в детстве…

Нет! Хватит об этом. Выдумка или глюк, ничего не было. Только ребёнок реален, маленькая личинка, которая паразитирует в её животе. Это да, это есть. После первой и последней ночи с Фёдором на даче. Сама виновата, нечего было напиваться до потери памяти и спать с кем попало без презерватива. Хорошо ещё, что не подхватила какую заразу, а ведь могла… Алиса выключила свет и вернулась на диван. К чёрту писанину, потом, завтра… Поспать немножко, пока будильник не прозвонит, а потом собраться и идти на УЗИ. Узнать, всё ли в порядке у личинки. И, если повезёт, узнать, какого цвета покупать приданое.

В полдевятого Алиса вышла из дома. В перинатальном центре ей назначили на десять. Там работала мамина подруга ещё с медучилища, толстая и безнадёжно оптимистичная тётя Ира. Именно она пообещала «всё устроить в лучшем виде» и «по цене импортной шоколадки». Несмотря на блат, а может, именно из-за него, пришлось ждать минут двадцать в коридоре. Алиса сидела на диванчике и стучала ногой по полу, даже не замечая этого. Заметила, только когда тётка рядом раздражённо заёрзала. Да, нервы никуда не годятся. Но это потому, что она много перенесла за последние несколько месяцев. Хоть какое-то оправдание…

Её принял седовласый крупный мужчина в белоснежном халате. Поправив на носу сползающие очки в роговой оправе, он жестом указал ей на кушетку, а сам присел рядом за навороченный компьютер с чудной панелью вместо клавиатуры:

– Ну-с, посмотрим, кто там у нас. Заверните, пожалуйста, свитер и приспустите брючки, мамочка.

Алиса неловко забралась на кушетку, подтянула одежду, выставив напоказ едва виднеющийся животик. Профессор, не глядя, предупредил:

– От геля будет холодно.

И шмякнул с размаху прозрачной густой массы из пластмассовой бутылочки на пупок. Алиса вздрогнула, несмотря на предупреждение. Врач вытащил из зажима сбоку компьютера небольшой округлый предмет и приложил его к животу. Глядя на экран, где в широкой трапеции играл чёрно-белый снег, точно в неисправном телевизоре, принялся возюкать в разные стороны, размазывая гель и приговаривая:

– Так, так… Ну-ка, показывайся, посмотрим на тебя! Когда дата последних месячных?

– Э-э… Тридцатого января, – с запинкой ответила Алиса, вывернув голову, чтобы видеть экран. Тётя Ира постучала её пальцем по плечу:

– Ты туда не смотри, ты сюда смотри!

Алиса завороженно уставилась на стену, где висел большой экран с таким же изображением, что и на маленьком компьютере. В чёрно-белой каше появились светлые пятна, которые непрерывно двигались. Ребёнок… Понять бы, где что…

– Смотри-ка, вот он, двигается, смотри! Вот головка, вот глазки, носик… Вот тебе ручки – две, ножки – две, пальчики…

– Пальчики, – как во сне повторила Алиса, жадно разглядывая, где там эти пальчики. Вот эти крохотные отростки, словно бугорки на картофелине?

– Ира, записывай: Бэ-Пэ-Эр тридцать три… – и профессор начал диктовать медсестре непонятные буквы и цифры, а та проставляла их в формуляре. Алиса рассматривала самое большое пятно, которое ни на минуту не оставалось в покое, и странное чувство переполняло её. Словно она прикоснулась к чему-то запредельному… До этого момента живущее в ней существо было просто личинкой, маленьким паразитом, осложнившим жизнь и перечеркнувшим планы на будущее. Как неизлечимая болезнь. А сейчас, глядя на хаотичные движения уже различимых ручек и ножек, Алиса вдруг осознала, что прежняя жизнь и прежние планы отошли далеко назад и, похоже, безвозвратно. Фёдор оставил ей наследство – неудобное, ответственное, пожизненное… Она уже больше никогда не будет одна. И навсегда приговорена к одиночеству.

– Ну что, послушаем сердечко? – предложил врач и щёлкнул кнопкой. Шум сердцебиения наполнил комнату: глухое подводное чух-чух-чух, словно маленький паровозик в тоннеле.

– Сто шестьдесят три, Ира. Ну что, хорошо бьётся сердечко, да и вообще всё в норме, – удовлетворённо сказал профессор. – Пол ребёнка узнавать будем?

– А можно? – оглушённая всей информацией и собственными чувствами, спросила Алиса и почувствовала себя непроходимой дурой. Конечно, можно, раз предлагают!