Андрей Буторин - БутАстика (том II)

БутАстика (том II)

Андрей Буторин

© Андрей Буторин, 2016

© Андрей Буторин, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Мысль сделать сборники моих рассказов появилась у меня давно. Я начал писать фантастику в 90-х годах прошлого века, и, как водится, сначала это были рассказы. Но и позже, когда были написаны и изданы произведения крупной формы, рассказы я тоже вниманием не обделял. Что-то возникало спонтанно, в результате «творческого озарения», что-то писалось для конкурсов, таких как «Рваная грелка», «КолФан» и пр., что-то создавалось специально для журналов и сборников.

Кстати, о журналах и сборниках. В них на сегодняшний день опубликовано более тридцати рассказов. Это такие журналы как «Если», «Техника-молодежи», «Знание-сила: Фантастика», «Юный техник» и другие, менее известные, в том числе и зарубежные. В итоге мои рассказы увидели свет в таких странах как Россия, Великобритания, Канада, Израиль, Латвия, Украина и США.

Однако я не стал делить рассказы для задуманных сборников на те, что уже опубликованы (есть такие, что и не единожды), и на те, что так еще и не видели свет. Не думаю, что факт публикации автоматически делает текст лучше. Мало того, я даже оставил все рассказы в первоначальном виде, без той переработки, что требовали некоторые издания. Единственное, что я позволил себе, это еще раз сделать вычитку и провести минимальную редактуру с позиции моего нынешнего опыта, а также реалий сегодняшнего дня.

Произведения наверняка неравноценны по стилистике, уровню подачи материала, занимательности сюжета и прочим литературным параметрам, ведь писались они в разное время – и когда я еще только начал приобщаться к литературному творчеству, и когда приобрел уже какой-то опыт. Тем не менее, я не стал делить их по признаку новые-старые, потому что все они для меня родные дети, с каждым что-то связано, каждый чему-то меня научил. Не стал я и сортировать их по датам написания, посчитав, что это вовсе не самое главное.

Я провел деление по другому принципу. Хотя все рассказы принадлежат любимому мною жанру фантастике, но тематика у них очень разная; она представляет такие поджанры как фантастика научная, юмористическая, любовная, проза для детей и юношества, мистика-ужасы, сюрреализм… В связи с тем что рассказов накопилось много, порядка восьмидесяти, и все они представляют перечисленные выше направления, я решил сделать объединенный сборник в двух томах, где создал отдельные разделы – каждый по своей тематике. Объединяет их придуманное мною название «БутАстика»; потому что это Буторин Андрей, и потому что это фантастика.

Во втором томе «БутАстики» я выношу на суд моих уважаемых читателей рассказы, представляющие поджанры «любовная фантастика», «детская фантастика» и «сюрреализм, прочее».

«Любовной фантастики» у меня не очень много, но все-таки на небольшой раздел хватило.

Что касается «детской фантастики», то писать для детей, для подростков, для юношества в целом мне очень нравится. Надеюсь, и моим юным читателям понравится то, что я делаю для них.

Последний из шести разделов принадлежит не только поджанру «сюрреализм», как я планировал вначале, но в него также вошли и несколько рассказов, не относящихся напрямую ни к одному из представленных в этом сборнике поджанров. Также я разместил здесь и миниатюры, которые вообще относятся к разным жанрам/поджанрам, даже не всегда к фантастике.

Приятного чтения, дорогие друзья! Жду ваших отзывов.

Искренне ваш,

Андрей Буторин

Я буду любить тебя вечно

(Любовная фантастика. Рассказы)

Будь хоть сто параллельных миров,

Пусть в игру нами кто-то играет —

Все равно побеждает любовь,

Хоть она этих правил не знает.

И в программе ее не учесть —

Для нее не придумано кода,

Потому что любовь просто есть,

Как есть крылья у птиц для полета.

Разлетаются в бездне миры,

Словно битою их кто-то вышиб…

А любовь все равно вне игры,

Потому что она ее выше.

(Стихи автора)

Три кита

Писатель смотрел на море. Темное, угрюмое, раздраженно-ворчливое, оно совсем не походило на себя летнее, хотя все равно завораживало, притягивало взгляд.

Он давно мечтал приехать сюда поздней осенью или зимой, чтобы получать вдохновение от моря и в то же время не отвлекаться на курортную суету, не поддаваться всеобщему настроению безделья и празднества.

Наконец свершилось. Он здесь, у ноябрьского моря. Чувствует на губах вкус солоноватой водной пыли. Вдыхает пряный холодный воздух, который все еще держит в себе остатки запахов лета. Небо, как и море, тяжелое, хмурое. Но это и к лучшему; такое небо не дает расслабляться, настраивает на рабочий лад.

Впрочем, работать почему-то не хочется. В голове ни одного сюжетного хода, не рождаются образы. Может быть потому, что он еще не надышался, не налюбовался тем, к чему так долго стремился? Да и куда спешить? Времени теперь предостаточно.

Писатель вздохнул, невольно вспомнив Ларису. Жену. Теперь уже бывшую. Но боль потери ушла, осталась где-то там, далеко-далеко, откуда он прибыл. Теперь он чувствовал только легкую горечь, едва уловимую, как вкус морских брызг.

Странно, но он сейчас, подумав, что Лариса далеко, вовсе не стал вспоминать, где именно. Будто памяти это было совсем безразлично, не нужно. Словно он приехал не из конкретного города, а появился здесь и сейчас ниоткуда – просто возник из холодного, напитанного морскими брызгами воздуха, и все его мысли и чувства сотканы из солоноватой, с привкусом легкой горечи пыли.

Отвлекшись на эти путанные размышления, писатель не заметил, откуда на пустынном галечном пляже взялась она… Женщина в синем закрытом купальнике. Будто бы тоже соткалась из густого, влажного воздуха. Или вышла из моря, что казалось сейчас еще большей дикостью.

Хрустнула галька – и он увидел ее. Она стояла, склонив голову набок и вытирала полотенцем длинные темные волосы. Впрочем, темными они казались потому, что были мокрыми. Как и ткань купальника; как и покрытая мелкими пупырышками кожа.

Писатель невольно поежился.

– Вы что, купались?..

– А почему нет?

– Но ведь очень холодно!

– И что?

Вероятно, она предпочитала отвечать на вопросы вопросами. А может выбирала такую манеру как защиту от любопытных мужчин. Подумав так, он смутился.

– Да нет, ничего. Извините. Просто… неожиданно как-то. Мне вот и в плаще холодно. – Он снова поежился. Причем совершенно невольно, всего лишь от взгляда на «гусиную кожу» купальщицы.

– А вы знаете, что холода нет? – внезапно спросила она.

– Как это нет?

– Очень просто. Его нет в принципе. Это условность, придуманная людьми. Холода нет, есть отсутствие тепла. Как нет темноты…

– …а есть отсутствие света, – улыбнувшись, закончил писатель.

– Но не это самое страшное, – кивнула она, продолжая вытирать волосы.

– А что?

– Неважно. Если не знаете, то говорить бесполезно. – В голосе женщины послышался холодок. Похоже, она сожалела, что начала эту тему.

Раздосадованный, что огорчил незнакомку, писатель обернулся к морю. Набежавшая волна, перекатывая гальку, хмуро пробормотала: «Дурррак!..»

Когда он вновь посмотрел назад, женщины уже не было. Неожиданно для себя он почувствовал от этого еще большую досаду, почти отчаяние. Любоваться морем расхотелось. Швырнув в презрительно бормочущие волны камень, писатель развернулся и зашагал к поселку, за которым вздымались приплюснутые тяжелым небом покатые холмы неприветливой раскраски, словно накрытые камуфляжной сетью: желто-бурые пятна осенней листвы, темно-серые проплешины голого леса, редкие островки вечнозеленых крон. Он вышел с пляжа и ступил на бетонную розово-серую мозаику пустынной аллеи, усыпанную опавшими листьями.

Серый плащ женщины почти слился с темными стволами деревьев, поэтому он заметил ее, лишь когда поравнялся вплотную. Ее волосы оказались русыми. Почему-то это первым бросилось ему в глаза и обрадовало. Он не хотел темноты, ведь темнота – это отсутствие света.

Она шагнула к нему и взяла под руку. Так, словно делала это тысячи раз. Так, словно по-иному и быть не могло. Будто ходили они к морю вместе, а теперь возвращались домой.

Они пришли к нему, так и не проронив по дороге ни слова. В голове писателя все еще звучало: «Если не знаете, то говорить бесполезно». Теперь он мог ответить ей: «А если знаете – тогда тем более незачем». Теперь он знал. То же, что и она. А потому они оба молчали. О, им было о чем помолчать!..