Соблазнённый - Рина Кент

Рина Кент

Соблазнённый

Глава 1

Власть — это безумие.

Как только вы почувствуете ее вкус, то больше не сможете ощутить ничего.

Когда она проникает под кожу и течет в крови, то превращается в яд. Либо вы находите противоядие, требуя больше власти, либо вы умираете.

Лучший способ урвать власть — использовать человеческий разум.

Люди просты.

Заставьте их жаждать чего-то.

Дайте им то, чего они жаждут.

А затем выхватите это прямо у них из рук.

Когда они упадут, только вы сможете поймать их или позволить им разбиться вдребезги.

Глава 2

Как кто-то может обладать такой… властью?

Я стою за стойкой кофейни, расставляя посуду, но не обращаю внимания на свою задачу.

Прошло две недели с тех пор, как я начала свое маленькое приключение в Англию из моего дома во Франции. И хотя мое англофильское (прим. — любящий все английское) сердце ликовало от того, что я наконец-то смогла посетить Лондон, самым интересным для меня оказался не Букингемский дворец и не Биг-Бен. История и достопримечательности Англии не заинтересовали меня так сильно, как группа, сидящая за большим столом в центре кофейни.

Это место далеко не самое шикарное в Лондоне, но оно уютное и славится особыми подачами бариста. Стены украшают успокаивающие персиковые обои. Повсюду расставлены круглые деревянные столы в старинном стиле. Несколько декоративных ламп свисают с потолка, освещая теплым светом группу из двух женщин и трех мужчин. Они приходят сюда каждое утро, чтобы выпить кофе перед работой.

Все они одеты либо в дизайнерскую одежду, либо в сшитые на заказ костюмы. Моя коллега, Нэнси, сказала мне, что они либо врачи, либо инженеры, либо генеральные директора. Они определенно подходят под клише элиты и привилегированных слоев населения.

Они смеются.

Все, кроме одного.

Того, кто стал объектом моего сталкерского внимания.

Доктор Доминик.

Он небрежно откинулся в кресле, словно ему принадлежит весь мир и нет дела до окружающих его крестьян. Его темно-каштановые волосы коротко подстрижены по бокам, но достаточно длинны в середине, чтобы быть зачесанными назад. Сшитый на заказ черный костюм облегает широкие плечи и придает ему внушительный, полный самообладания вид. Его резкая линия челюсти и темно-карие глаза излучают такую властность, что кажется, щелкни он пальцами, и вся кофейня рухнет перед ним.

Даже пытаться не нужно. Он улыбается одной из шуток своего друга, но блеск безразличия не покидает эти пугающие, манящие глаза.

Он умеет очаровывать людей. Он делает это так тонко, что это незаметно. Единственная причина, по которой я улавливаю его мысли, заключается в том, что мой отец — военный и всегда учил меня читать людей. Это еще одна тактика, с помощью которой папа старался защитить меня.

Я заметила, как Доминик занял королевский трон среди своих друзей. Он смеется и шутит, у него жестокая, но при этом располагающая ухмылка, которую, я уверена, он унаследовал от Сатаны. Оставаясь обворожительным, Доминик манипулирует своими друзьями, заставляя их выполнять его приказы. Сначала он тешит их самолюбие, говоря им то, что они хотят услышать, а затем нападает. Никто из этих крутых адвокатов, врачей и руководителей компаний ничего не замечает.

Он заставил одного адвоката поспорить с другим другом на свой новенький, дорогущий «Ягуар», просто сыграв на его самолюбии. В другой раз он заставил друга, выигравшего эту машину, предложить ее женщине из их круга, просто потому что.

Я наблюдала за ним изо дня в день, ожидая, что он приготовит для своей свиты. Иногда это что-то незначительное, например счет. В других случаях — такой дорогой автомобиль, как тот «Ягуар». Мне стало любопытно. Я от природы любопытна, но Доминик оказался на высоте. Это любопытство переросло в привычку, а через две недели стало навязчивой идеей.

Я очарована Домиником.

Я часто удивляюсь, как, черт возьми, никто больше не замечает его манипуляций. Конечно, он достаточно скрытен. Легкость, с которой такой хищник, как он, может прятаться у всех на виду, иногда пугает меня, но в основном я поражаюсь тому, что мне довелось изучать такой случай вблизи, а не читать о нем в книгах и курсах по психологии.

— Камилла! — с шипением зовет Самир, мой босс, с порога кладовой.

Я перевела взгляд с Доминика на Самира — или Сэма, как его все называют. Это крупный мужчина лет сорока с прекрасной оливковой кожей — результат его ближневосточного происхождения.

Он показывает на кладовку позади себя и на все не распакованные коробки. Я смущенно улыбаюсь. Нужно было разобрать их, но пришла группа Доминика, и я поступила по-человечески — оттянула время.

Я бросаю последний взгляд на Доминика, который длинными худыми пальцами крутит ложку в кофе.

Странное тепло проникает в мое тело. Это тепло, появляющееся из ниоткуда, часто случается в последние несколько дней.

Я подхожу к Сэму с огромной ухмылкой на лице.

— Коробки никуда не денутся.

Он сужает на меня свои темно-зеленые глаза.

— Не знаю, почему я принял тебя сюда.

Я продолжаю широко улыбаться.

— Потому что я такая очаровательная?

Уф. Ненавижу, как «р» звучит в моем французском акценте. Сколько бы я ни тренировалась вместе с телепередачами, он не исчезает.

Сэм щиплет меня за ухо.

— Перестань быть ребенком и делай свою работу.

Я высвобождаюсь и выпячиваю грудь.

— Я не ребенок. Мне двадцать.

— Заканчивай свою работу, маленькая засранка. — Он смеется надо мной, прежде чем направиться к баристе. Я смотрю ему в спину. Мне очень не нравится, когда меня называют ребенком. Именно так меня воспринимали в моем маленьком городке на юге Франции. Даже когда я получила диплом бакалавра и два года проучилась на юридическом факультете. У меня еще есть следующий год, чтобы закончить аспирантуру и осуществить свою мечту.

Как только я сдам экзамен и стану адвокатом, то подам на Сэма в суд за то, что он назвал меня ребенком.

Я вздыхаю и поднимаю легкие коробки, чтобы сложить их в узком складском помещении. Наверху есть небольшое вентиляционное отверстие и желтый свет, освещающий ряды коробок.

Эта работа такая скучная и нудная.

Я благодарна Сэму за то, что он дал мне работу. Он даже снял мне комнату над кофейней, рядом с домом своей семьи, где его жена кормит меня бесплатно. Если бы они считали