Джудит Гулд - Вспышка. Книга вторая Страница 10

– Ты любишь Дэни.

Тамара кивнула.

– Да, люблю.

– Тогда, я думаю, ты будешь счастлива и без меня, – мягко проговорила Инга.

– А что ты будешь делать?

– Помнишь те дни, что я провела одна в отеле в Тель-Авиве, когда ты поехала сюда в первый раз?

Тамара кивнула.

– Тогда ты должна помнить и тех людей, о которых я тебе рассказывала. Их фамилия Штейнберг.

– Те, что приехали из Бостона, – хмуро сказала Тамара.

Инга кивнула.

– Я получила от них письмо: они приглашают меня к себе. Гувернантка их детей уволилась, и они хотят, чтобы я заняла ее место. Линда и Марта Штейнберги – прелестные дети, и они нуждаются во мне. Миссис Штейнберг пишет, что я единственный человек, к которому они так привязались.

– Мне не следовало оставлять тебя одну в отеле.

С минуту Инга молчала.

– Ты же знаешь, что рано или поздно мы все равно должны будем расстаться. Мы же не можем прожить с тобой вместе всю оставшуюся жизнь. Все птенцы покидают родительские гнезда и создают свои собственные. Теперь, когда ты нашла свое, ты будешь счастлива!

– Но ты в самом деле… в самом деле уверена, что не хочешь остаться со мной? Мы могли бы начать здесь новую жизнь, Инга! Столько всего надо сделать! Впервые в жизни чувствую, что я действительно нужна.

– Хорошо, что ты это чувствуешь, – кивнула Инга. – Теперь, когда я знаю это, мне будет легче оставить тебя.

Тамара возбужденно кружила вокруг нее.

– Для тебя тут тоже нашлось бы много хороших дел.

Инга улыбнулась.

– Не сомневаюсь, и время от времени я буду приезжать к тебе. Мы же не ссоримся с тобой и не расстаемся врагами, мечтающими никогда больше не видеть друг друга. – Она обошла вокруг кровати и, взяв Тамару за руки, сжала их. – Сюда приятно приезжать, Liebchen, но жить я предпочитаю там, где больше зелени и есть времена года. – На ее лице появилась слабая вымученная улыбка. – Ты же знаешь, я немного старовата для игры в первооткрывателей.

– Неправда, ты вовсе не старая!

Инга посмотрела на нее, наклонив голову, затем погладила ее по щеке.

– Тамара, – нежно сказала она, – что ни делается, все к лучшему. Неужели ты этого не понимаешь? Ты нашла себя здесь, и я тоже нашла место для себя. – Она любовно сжала Тамарины руки. – У тебя впереди новая жизнь, так же, как и у меня. Чего еще мы можем просить?

– Быть вместе, – угрюмо произнесла Тамара.

– Liebchen, – Инга со вздохом выпустила ее руку, пододвинула стул и, усадив на него Тамару, поставила напротив другой стул для себя, – ты нашла своего отца, а кроме того красивого мужчину, которого любишь, и новый, интересный для тебя мир. Довольствуйся этим! Ты же знаешь, я не могу всегда быть с тобой.

Тамара бросила взгляд па багаж Инги. В этих чемоданах было что-то бесконечно грустное.

– А сейчас, сделай мне одолжение, – попросила Инга. – Поскольку утром я уезжаю, а вещи уже уложила, давай проведем остаток вечера вместе, выпьем вина и предадимся воспоминаниям. Я хочу, чтобы эти последние часы были счастливыми.

Тамара вымученно улыбнулась.

– Ладно.

– Отлично. И, кто знает, возможно, настанет день, когда мы снова будем вместе.

– Возможно, настанет… Я чувствую себя так, будто бросила тебя! – выпалила Тамара.

– Нет, нет! – сурово проговорила Инга. – Ты не должна так говорить. Разумеется, ты меня не бросала.

– Но без тебя моя жизнь не будет прежней.

– Очень на это надеюсь! – с комичной угрюмостью произнесла Инга.

Шмария и Тамара выжидательно смотрели, как Дэни вошел в комнату и опустился на один из стульев. Он выглядел возбужденным, лицо его было мрачным.

– Значит, это точно? – с горечью спросил Шмария. Дэни сердито кивнул.

– Да, – сухо произнес он. – Я только что вернулся из Иерусалима. Это точно. Да поможет нам Бог. – Он сжал кулак и неожиданно стукнул им по столу с такой силой, что подсвечник опасно покачнулся. Никто не двинулся с места, чтобы удержать его. – Вы знаете, что это означает, – с несчастным видом добавил молодой человек.

Шмария вздохнул.

– Будь проклят этот Белый Лист. – Он печально покачал головой. – Иногда я думаю, что евреи пришли в этот мир только для того, чтобы страдать.

– Неужели мы ничего не можем сделать? – спросила Тамара.

– Мы делаем все, что в наших силах, – устало ответил Шмария, – но этого недостаточно. Нет, дети мои, совсем недостаточно. Мы полностью во власти Великобритании, и мы бессильны. Теперь, когда согласно Белому Листу иммиграция евреев в последующие пять лет сведена лишь к семидесяти пяти тысячам, можно утверждать, что англичане почти перекрыли ее. То есть они практически остановили ее.

– Но почему? – поинтересовалась Тамара.

– Почему? – Отец невесело рассмеялся. – Потому что англичане боятся, что война с Германией неизбежна, и не собираются рисковать. Англичане в ужасе, оттого что Гитлер может перетянуть на свою сторону арабов. – Он снова вздохнул. – Поэтому британское правительство продало нас в обмен на нефть. Их гораздо больше волнует коммерция, нежели евреи. – Он криво улыбнулся. – Полагаю, нам следовало догадаться и ожидать, что нечто подобное должно случиться.

Тамара побледнела.

– Другими словами, немецкие евреи, которые хотят эмигрировать…

– …будут зверски убиты, – закончил вместо нее Шмария, потирая усталое лицо кончиками пальцев. – Можно считать, что они уже мертвы.

– Как мы можем позволить…

– Подождите, – прервал их Дэни. – Это еще не все.

Они изумленно уставились на него.

– Было также внесено предложение – хотя закон такой пока не принят, – согласно которому верховному комиссару предоставляется право препятствовать евреям в их перемещении по некоторым районам страны.

– Это не может быть правдой! – воскликнула Тамара.

– Уверяю тебя, это чистая правда, – отозвался Дэни.

– Повторяется то, что уже было в России. – Шмария был озабочен, но ни в коей мере не удивлен. – Этого следовало ожидать, – пробормотал он, медленно кивая головой. – Таким образом, половина Палестины окажется закрытой для евреев. Это ответ на все молитвы арабов.

– Но и это не все… – проговорил Дэни. Напряженным шепотом Тамара спросила:

– Ты хочешь сказать, что есть еще что-то?

– Боюсь, что это так. Они хотят ввести строгие ограничения на продажу земель, владельцами которых в настоящее время являются неевреи. Другими словами, Еврейское Агентство практически не сможет покупать новые земли…

– Но это нелепо! – перебила его Тамара.

– Такова реальность, – отозвался Дэни. – А теперь самый последний пункт и самое большое оскорбление. Англичане хотят ввести палестинское самоуправление в течение десятилетнего периода. Излишне говорить, что оно будет основано на сегодняшнем составе населения Палестины. Другими словами…

– Поскольку две трети населения Палестины составляют арабы, а еврейское население не сможет сколь-нибудь значительно увеличиться, это будет арабское правительство, – пробормотала Тамара.

– Именно так.

Шмария отодвинул назад стул и вытянул перед собой ноги.

– Следовательно, нам остается только одно, – ровным голосом произнес он.

Они оба посмотрели на него.

Лицо Шмарии было твердым как гранит.

– Поскольку мы не можем допустить, чтобы намерение англичан было претворено в жизнь, мы должны усилить борьбу и освободиться от них. Завтра мы с Давидом Бен-Гурионом все обсудим. Он созовет заседание Совета Общины, и, возможно, нам удастся выработать стратегию.

– Ты правда считаешь, что у нас есть шанс? – спросила Тамара. – Я хочу сказать, Великобритания так сильна. Конечно…

Слабая улыбка появилась на губах Шмарии.

– А разве Давид не одолел Голиафа? – мягко спросил он.

Обдумав его слова, она решилась.

– Я хочу помочь, чем только смогу. Ты можешь рассчитывать на меня во всем.

Мужчины удивленно взглянули на нее. Она перевела взгляд с одного на другого.

– Что вас так удивило?

– Я… я думаю, ты застала меня врасплох, – мягко произнес Шмария.

– Интересно почему? – спросила Тамара. – Это ведь и моя страна, ты знаешь. – Она тряхнула головой. – Я приняла решение. Я намерена остаться здесь навсегда. – Обращенная в сторону Дэни улыбка была ослепительна. – Ты уже можешь назвать дату нашей свадьбы, дорогой?

Через две недели они поженились.

На свадьбе не было ни мирового судьи, ни представителей прессы. Их обвенчал раввин под ритуальным покрывалом. Зельда Зиолко могла бы гордиться такой церемонией.

Они провели восхитительный медовый месяц в Эйлате, позабыв на две недели все мирские заботы. Никого не видели, кроме друг друга, как если бы были единственными мужчиной и женщиной, оставшимися на земле. Они бродили, держась за руки, по усаженным пальмами пляжам, ныряли в прохладные прозрачные воды Красного моря и глядели на яркие косяки рыб, проплывавшие на живописном мелководье у радужных рифов. Шутили, обнимались и, визжа, как беззаботные дети, гонялись друг за другом с колючими крабами в руках, грозя запустить их друг другу в купальные костюмы. Когда он поранил ногу, наступив на коварный коралл, она промыла ранку, торжественно поцеловала ее, и боль ушла. Каждый новый день казался им лучше предыдущего, принося с собой еще большее удовлетворение. Никогда прежде Тамара не была так счастлива. Воспоминания о Луисе все больше заволакивались туманом, и острая боль, которая пронзала ее всякий раз, когда она думала о нем, становилась все слабее. Она искренне верила, что Луис был бы рад за нее.