Светлана Алексеева - Аромат ландышей Страница 10

– Да, – каким-то приглушенным голосом тихо ответил парень и искренне улыбнулся. – Я обязательно приду, Аленка! Приду!

Подарив на прощание улыбку, девушка гордо подняла голову и, не оглядываясь, побежала вниз по лестнице.

Глава 4

Лена никогда не была влюбчивой девчонкой. Требовательная и не по возрасту рассудительная, она подолгу присматривалась к предмету своего обожания. Первым победителем ее сердечного кастинга, состоявшегося еще в детском саду, был Ваня Захаров. Милый голубоглазый мальчуган покорил ее не своим лучезарным взглядом, а удивительной нежностью, с которой ухаживал за бездомным щенком. Следующим рыцарем, занявшим ее сердце, стал Дима Диденко, сидевший за соседней партой. Предпочтение ему было отдано за молниеносное решение математических задач и незаурядную смекалку. В дальнейшем ее сердце занял Алеша Портнов, сосед по дому. Веселый и преданный, он стал ее второй тенью, встречая и провожая, оберегая покой и таская увесистые портфели с книгами. И только в девятом классе, на уроке физкультуры, девочка неожиданно поняла, что влюбилась по-настоящему. С замиранием сердца она смотрела на акробатические трюки Валеры Ротаенко, которые тот вытворял на брусьях. Именно тогда Лена впервые оценила красоту и силу мужского тела.

Любить просто так Лена не могла. Девушка была уверена: любить надо за что-то. Ее всегда притягивали парни с сильным, харизматическим характером. Парни со стержнем. Калетник казался ей именно таким. Решительный, смелый, сильный и честный, он вызывал искреннюю симпатию. Именно таким, по ее мнению, должен быть настоящий мужчина. К тому же Григорий имел довольно привлекательную внешность. Высокий, широкоплечий, подтянутый, с твердым, уверенным взглядом, он излучал настоящую мужскую красоту и силу. Лена поняла – она влюбилась!

Весь день для нее прошел как в тумане. Она машинально отвечала на вопросы родителей, разговаривала с подругами и даже сдала зачет. Совершенно неожиданно все это стало для нее каким-то далеким и неинтересным. Чтобы она ни делала, все ее мысли были о Грише. Она думала о нем даже больше, чем это было позволительно. Она думала о нем всегда. Глядя на часы, девушка тяжело вздыхала, с грустью поглядывая на предательски медленное движение стрелок.

Как только прозвенел звонок, Лена первая вышла из аудитории. Подбежав к зеркалу, слегка подкрасила тушью глаза, распустила стянутые в пучок волосы и мечтательно улыбнулась. А ведь она сегодня действительно была хороша! Хотя нравилась себе она очень редко. Но сейчас она себя не узнавала! Вроде ничего не изменилось, ни прическа, ни цвет глаз, ни длина волос. Все тот же противный курносый нос, все те же глаза. Но на нее смотрела совсем другая девушка. Девушка, лицо которой излучало счастье. Нежное, светлое, теплое, оно буквально лилось из ее глаз.

Словно боясь разоблачения, Лена оглянулась по сторонам и, загадочно улыбнувшись, побежала по лестнице.

До предстоящей встречи оставалось сорок минут. То, что девушкам полагается приходить на свидание с небольшим опозданием, Лена, конечно же, знала. Но она была не в силах удержать себя. Весело размахивая сумкой, девушка повернула к метро. Чтобы скоротать время, она полюбовалась красотами Ботанического сада, съела свое любимое эскимо и прочла все театральные афиши, развешенные на столбах. Как только стрелки на часах показали без четверти пять, девушка стремглав понеслась к подземке.

Наплевав на правила хорошего тона, уже без трех минут пять Лена вышла из здания метрополитена. Немного поднявшись по лестнице, повернула голову набок и сразу же увидела Григория. Присев, отступила на несколько ступенек назад и облегченно вздохнула. Пришел! Пришел первый и ждет! А ведь в глубине души девушка переживала, что он не придет. Счастливая улыбка не сходила с ее лица. Обуздав свои бурные чувства, Лена прикусила губу и с серьезным видом не спеша поднялась по лестнице.

Пристально вглядываясь в лица прохожих, Калетник взволнованно смотрел по сторонам. В светло-голубой тенниске, подчеркивающей его фигуру, и с курткой, перекинутой через плечо, он выглядел довольно привлекательно. Увидев девушку, Гриша быстро пошел навстречу.

– Привет, Аленушка! – произнес он и радостно улыбнулся.

– Привет! – ответила Лена и смущенно опустила глаза. Так ласково ее никто еще не называл.

– Как день прошел? Как дела?

– День? – задумчиво переспросила девушка. – Хороший день. Я даже зачет сдала!

– Какая ты молодец! Я за тебя рад! – воскликнул Григорий и добавил: – Это надо отпраздновать. – А затем, сделав серьезный вид, озабоченно поинтересовался: – Какие будут пожелания: парк, кафе, дискотека, кино?

– Гриш, – как-то по-особому, ласково произнесла Лена и глубоко вздохнула, – зачем нам эта толпа? Давай просто погуляем. Сегодня такая классная погода! Весна!

– Как скажешь, – с готовностью кивнул парень. – Я – только за! Тогда поднимаемся на Владимирскую горку? Ты любишь там гулять?

– Конечно! – ответила Лена и небрежно смахнула упавшую на глаза прядь. – Пошли!

Весело улыбнувшись, Григорий взял ее за руку.

Одновременно нежно и очень крепко он сжимал ее тонкую ладонь. Да, Лена и раньше гуляла с парнями по городу. Кто-то галантно и даже несколько фривольно держал ее под локоток, а кто-то растерянно шел на пионерском расстоянии. Гриша же, казалось, ее оберегал. Уверенно, надежно, заботливо. Ни на секунду он не отпускал ее тонкой ладони. Даже в очереди и в вагончике фуникулера она все время чувствовала силу и тепло его крепкой руки.

Выйдя из фуникулера, они медленно пошли по парку. Вокруг бегали маленькие ребятишки, чинно, схватившись за ручки разноцветных колясок, прогуливались молоденькие мамаши. Каждая скамейка парка была оккупирована бабушками и дедушками, которые, разделившись, выбирали компанию по интересам. Кто-то вязал, кто-то читал, кто-то играл в шахматы, а кто-то – в домино. Но чем бы они ни занимались, было понятно – вместе с весной к ним вернулось желание радоваться жизни.

Глядя на этот безудержный праздник бытия, Лена с Гришей решили не отставать. Пустившись в озорной кураж, они наперегонки бегали по ступенькам, катались на карусели и прыгали по огромным, нарисованным на асфальте классикам. Вспомнив детство, Гриша рассказал о том, как маленьким мальчиком приходил сюда гулять вместе с отцом. Как оголтело носился по парку за голубями, катался на пони и пил самый вкусный на свете квас. В его огромных погрустневших глазах мелькнула обида.

– Гриша, а где твой отец сейчас? – участливо и немного взволнованно поинтересовалась Лена.

– Его нет, – неожиданно резко ответил парень. – Нет в моей жизни. Он предал нас. Когда мне было тринадцать лет, а Ксюхе всего пять, он ушел от нас к другой женщине. Мать тогда сильно болела. Она сердечница. У нее порок. А к нему, видите ли, любовь пришла. Отец в то время инженером работал на заводе «Большевик». Там и познакомился с врачихой, начальницей санчасти. Как-то быстро, без объяснений он собрался и ушел к ней. Мать почему-то этого стеснялась. Она даже не знала, как об этом сказать нам. Все время что-то придумывала, врала. То говорила, что его в командировку отправили, то он заболел. Я тогда был уже не маленький и, конечно, о многом догадывался. Но маму расспросами не донимал. Решил, что сам во всем разберусь. Как-то раз, сразу после уроков, я пошел на работу к отцу. Помню, долго стоял у него на проходной. Все время вглядывался в толпу. А когда увидел его, не мог даже слова сказать. Не глядя на меня, отец шел рядом с незнакомой теткой. Аккуратненько так ее под ручку держал. Понимаешь, прошел в трех шагах и не увидел меня! А через несколько секунд навстречу им выбежала кучерявая девчонка немного старше меня. Отец с теткой ее обняли, и они вместе куда-то ушли. Вот так. Веришь, я тогда не помнил, как вернулся домой. Сначала у меня появилась обида. Страшная детская обида. А затем злость. Матери я, конечно, ничего не сказал. Сеструхе тем более. Она ведь еще очень маленькой была. Помню, мать тогда сильно заболела. Долго в больнице лежала. Мы с Ксюхой к ней каждый день бегали. А он не приходил. Мама, слава богу, поправилась. А вскоре вернулся отец. Пришел, мнется в коридоре, не знает, что сказать. Какой-то жалкий и почему-то чужой. Заметно осунулся и даже постарел. Мать его холодно, очень холодно приняла. Отец изо всех сил пытался нас разжалобить, хотел нам что-то рассказать. А я ответил, что все знаю. Закрылся в своей комнате и больше не выходил. С тех пор его в нашей жизни нет.