Джоанна Кингсли - Ароматы Страница 10

Арман снова обнял Пьера и счастливо засмеялся. Он понял, что не смеялся и даже не улыбался уже много недель. Сев рядом с Пьером Дю Пре, Арман рассказал ему свою историю. Он забыл об усталости и, снова воодушевленный своим замыслом, уверял Пьера, что, решившись уйти от Шанель, непременно создаст собственное дело.

— Браво! — приветствовал его Пьер, когда он закончил свой рассказ. — Словно Феникс, рождается новый Шанель! Моложе, повыше ростом и другого пола, лишенный преимущества превращать своих любовников в спонсоров.

— Не надо злословить! — прервал его Арман. — Мадемуазель Шанель гениальна!

— Ладно, ладно, — улыбнулся Пьер. — Защищаешь честь женщины. Но ты тоже гений, не правда ли? Почему же герцогиня Вестминстерская тебе не дарит яхту и парфюмерный салон?

— Помоги мне найти хоть какую-нибудь герцогиню, Пьер, — засмеялся Арман. — Я ее ищу, а она от меня прячется. — Арман улыбнулся, радостно принимая добродушное подшучивание Пьера.

Когда хозяин кафе призвал Армана к работе, Пьер удержал его за рукав. — Ты должен мне обещать, — сказал он настойчиво, — что проведешь Рождество со мной. Мои родители будут рады. Они всегда ставили тебя мне в пример, как воплощение Республики — ее таланта, отваги и энергии. Мне приходилось вступать с ними в спор, доказывая, что ты все-таки не Жанна д'Арк.

Арман снова весело засмеялся и пообещал.

Стол, за которым среди множества блюд царил золотистый гусь, начиненный каштанами, выглядел так празднично, что на глаза Армана навернулись слезы. Впервые после разрыва с отцом он сидел за семейной трапезой. Мадам Дю Пре наполняла его тарелку, мосье Дю Пре подливал в бокал вино «Ла Таш». Гранатового цвета, густое и пряное, оно оставляло на небе привкус мускуса.

— Если я сумею сделать такой же чувственный и гармоничный аромат, как у этого вина, мир упадет предо мной на колени.

— Это будет прелестное зрелище, — смеясь, сказала мадам Дю Пре, — но мечтать об этом на Рождество — немного кощунственно.

— Извините, — опомнился Арман, но мадам Дю Пре ласково улыбнулась и погладила его руку.

— Ты непременно сделаешь такие духи, а я выпью за твое здоровье, — пошутил немного подвыпивший Пьер.

Они весело продолжали праздник. Кроме Армана за столом сидели сестра Пьера, Клер, с мужем и двумя прелестными детьми, эксцентричная старая тетка со слуховым рожком в ухе и сияющими сапфирами на шее, джентльмен, ничего не говоривший, но все время улыбавшийся, и пожилой холостяк, которого все называли Философом, потому что он постоянно цитировал Вольтера, Канта и Гегеля.

Когда обед закончился, мать Пьера зажгла свечи, дети получили подарки и родители отвели их спать, а взрослые отправились в церковь к рождественской мессе. Прихожане пели хором рождественские гимны. Группа девочек в белых платьях обошла боковой неф храма, зажигая свечи у игрушечного изображения младенца Христа в яслях и волхвов вокруг него. Потом они запели гимн, который подхватили прихожане. Последние слова вызвали слезы на глазах Армана:

Родилось дивное дитя…Играй свирель, звени, волынка,Как он прекрасен, как он мил…Родился Иисус…Играй свирель, звени, веселая волынка,Мессия маленький рожден…

Арман почувствовал, что в его сердце пролился свет чуда…

Месса окончилась, и они торопились по холодной улице поскорее вернуться в натопленный дом, к огню очага и свечей рождественской елки.

Месье Дю Пре налил из графина очень старый почти бесцветный коньяк, а желающим отпраздновать Рождество «по-английски» предложил портвейн высшего качества.

Взрослые обменивались подарками. Арман, конечно, не мог ничего купить, но приготовил всем членам семьи Дю Пре по флакону духов — каждому созданный специально для него запах. На флаконах было написано: «Мадам», «Месье», «Патто» и «Клер». Арману было неловко, что у него не было подарков для других гостей, но они с улыбками просили его не беспокоиться об этом. Старая тетка в сапфировом ожерелье подарила ему засахаренные фрукты, Философ — сигареты, а старый улыбающийся джентльмен — гравюру с изображением битвы при Ватерлоо. Арман чувствовал себя любимым избалованным родными ребенком.

Первой Арман вручил свой подарок мадам.

— Фантастично! — воскликнула она, нюхая открытый флакончик и нанося мазки за ушами. — Вы — психолог! Этот запах — я сама!

— Потрясающе… — задумчиво сказал месье Дю Пре, нюхая свой одеколон. Клер расцеловала Армана в обе щеки и воскликнула, что он ей — как брат, а Патто, понюхав свою бутылочку, улыбнулся с гордостью за друга. Потом он подвел его к елке и показал на огромный пакет: — Это от всех нас. Развертывай поосторожней, пожалуйста.

Арман недоуменно поглядел и снял оберточную бумагу, под которой было несколько слоев китайской шелковой бумаги. Сняв последний слой, Арман вскрикнул в восхищении: перед ним был открытый шкафчик темного вишневого дерева со множеством полочек, уставленных маленькими разноцветными флаконами — не меньше сотни в четыре яруса. Этот миниатюрный амфитеатр сверкал в свете свечей полированным деревом и разноцветными огнями жидкостей. Очевидно, отец и сын работали без передышки, чтобы закончить подарок вовремя. Арман опустился на колени перед этим музыкальным «органом парфюмера» и разрыдался как ребенок.

— Ну, что вы… — успокаивал его довольный и растерянный месье Дю Пре, — допейте свой коньяк и пойдемте в мою комнату. И ты с нами, — кивнул он сыну.

Месье закрыл за собой дверь мастерской и обратился к Арману. — Мы с Пьером обсуждали этот вопрос накануне встречи с вами, а подарки, которые вы сделали, убедили нас окончательно. — Арман удивленно посмотрел на отца Пьера. — Мы верим в ваш талант и решили вложить капитал в ваше дело.

Арман не мог говорить. Он перевел глаза на друга.

— Да, — подтвердил Пьер. — Мы с отцом хорошо заработали в этом году и можем использовать свободный капитал.

— Вы слишком добры!

— Не добры, а практичны. Наш капитал возрастет, мы в этом уверены. Мы знаем, что тебе нужны материалы — ведь ты не можешь делать духи из воздуха. Хотя, кто тебя знает, а может быть, ты и это сумеешь…

— Одним словом, — деловым тоном обратился к Арману месье Дю Пре, — хватит ли вам десяти тысяч франков для закупки материалов? Мы готовы их вам предоставить.

— Десять тысяч франков?..

— Ну, так значит решено. Давайте обмоем сделку.

Они вернулись в столовую, где по-прежнему сияла огнями елка, и подняли бокалы за процветание нового предприятия.