Джудит Крэнц - Серебряная богиня Страница 10

Хотя они старались держать в тайне дату венчания и пригласили лишь небольшую группу близких друзей, слухи об их намерениях широко распространились за пределы их круга и церковь была до отказа набита любопытствующими, которые простояли на ногах, как предписывает чин венчания, всю службу, с трудом сохраняя порядок.

Стах, несмотря на свои заявления о том, что он не желает лишней суеты, настоял на церковной церемонии во всем ее великолепии и продолжительности, памятуя, какой торопливой и незначительной была процедура заключения брака с первой женой, совершенная в регистрационной палате в Лондоне во время войны. Он пожелал увидеть Франческу увенчанной дважды: вначале короной из цветов, а потом тяжелым свадебным венцом, который держали у нее над головой. Проведший всего один, совершенно забытый им год жизни в России, он захотел испытать на себе пышное величественное публичное таинство, пусть вышедшее из моды в свете, но жизнеутверждающее. Он даже уговорил вальяжного бородатого священника в серебряной ризе и высокой митре не просто обвести их, взяв за руки, вокруг аналоя, но связать молодым руки белым шелковым платком.

Франческа была согласна на все. С того момента, как она тогда в конюшне приняла решение, ничто на свете не имело для нее ни малейшего значения. Безразличная ко всему, она парила в мире грез, целиком погрузившись в свои мечты о том, как они отныне заживут вместе со Стахом.

Марго оказалась в своей стихии, занимаясь приготовлениями, которые нельзя было поручить больше никому. Она гордилась триумфальной свадьбой Франчески, и на нее легли все хлопоты. Она вынуждена была признать, что в глубине души всегда ненавидела так называемую изысканную простоту и не доверяла ей.

Свадебный прием в «Ритце» стал, несомненно, высшим достижением Марго Файерстоун. А потом князь Стах Валенский и новоявленная княгиня внезапно исчезли. Никто, даже Файерстоуны, не знал, что они поселились на огромной вилле Стаха в сельской местности под Лозанной, где наконец смогли приступить к бесконечному, неторопливому, ничем не прерываемому познанию друг друга. Катаясь верхом, гуляя, лежа в постели, они рассказывали друг другу длинные истории о своем детстве и дивились тому, что, если бы не случайное замечание незнакомого мужчины в баре парижского отеля о предстоящем в Довиле матче, им бы никогда не суждено было встретиться.

Франческа часто не спала ночами, несмотря на то что ее тело, убаюканное безмятежными волнами удовлетворенной страсти, взывало ко сну. Ей нравилось наблюдать за Стахом, изучать его черты в свете лампады, мерцавшей под иконой в изголовье их постели. «Он — герой всех романов, которые мне довелось прочесть, — думала она, — смелый, галантный, бесстрашный. В нем есть все это и еще что-то…» Она долго искала подходящее слово и наконец нашла его.

Надежность.

Они провели вместе уже достаточно времени, чтобы она могла понимать его.

Стах рассказывал о своих родителях, о России так, что Франческа представляла их совершенно реальными людьми, и чужая страна — родина Стаха — становилась ближе. Чем больше она узнавала о своем муже, тем больший восторг она испытывала при мысли, что этот сильный, отчаянно смелый мужчина принадлежит ей. Ну разве есть на свете женщина, которой бы повезло так, как ей, — она встретила своего единственного мужчину!

Приближалась осень. Франческа и Стах, наслаждавшиеся первыми неделями медового месяца, приступили к обсуждению планов на будущее. Обоих посетила идея поехать в конце ноября в Индию, чтобы поспеть к сезону поло в Калькутте, там он продолжался с декабря по январь, а потом, в феврале и марте, поучаствовать в матчах, проводившихся в Дели. Но однажды, в середине октября, Франческа окончательно убедилась, что беременна.

— Должно быть, это случилось в нашу первую ночь в конюшне, — пояснила она. — Я начала подозревать об этом через три недели после нашей свадьбы, но хотела убедиться, прежде чем рассказать тебе. — Она вся светилась от счастья.

— Именно тогда? В конюшне? Ты уверена? — в нетерпении вопрошал Стах, переполненный неожиданной радостью.

— Да, тогда, я убеждена. Я знаю точно, сама не пойму откуда.

— И ты, конечно же, точно знаешь, что это мальчик? Я убежден.

— Возможно, — весело пробормотала Франческа, хорошо представляя себе, почему Стах так мечтает о мальчике. У него был сын от первого брака, которому к тому времени исполнилось почти шесть лет. Мальчик родился, когда они с Викторией Вудхилл уже жили врозь. Их поспешный брак, заключенный во время войны, в тот период, когда Стах пребывал в расстроенном состоянии духа, недолго продлился в мирные дни. Они тянули с официальным разводом лишь до рождения ребенка. Мать мальчика, которому досталась иностранная фамилия, не пожелала награждать сына еще и чужеземным именем, и он был окрещен, как Джордж Эдвард Валенский. Однако, когда он был еще совсем маленьким, мать прозвала его Рэм <Баран, таран (англ.).> из-за привычки бодать головой стенки своей колыбели. Рэм жил в Шотландии с матерью и ее новым мужем, лишь изредка встречаясь со Стахом. Убежденность Стаха, что ребенок Франчески окажется мальчиком, отражала его страстное желание иметь еще одного сына, с которым никто не смог бы разлучить его.

Франческа видела фотографии Рэма, насупленного, со строгим, недетским выражением красивого лица. Сведя вместе брови, мальчик смотрел прямо в объектив камеры. Она нашла, что ребенок мало походит на Стаха. От него веяло аристократической холодностью, а нервное, почти злое выражение лица ясно говорило, что он никогда не позволит себе быть таким грубовато-добродушным и открытым, как его отец.

— Для своего возраста он уже превосходный наездник, — сказал Стах. — Рэм — великолепный образчик физического развития. Его воспитывают как маленького солдата — проклятая традиция британской аристократий. — Он еще раз взглянул на фото и покачал головой: — Тем не менее он умен и, насколько им удалось обеспечить это, вынослив. Правда, в нем есть… какая-то… замкнутость, как у всех родственников его матери. А может быть, виной тому наш развод. В любом случае тут уже ничего не поделаешь, — пожал плечами Стах и, убрав фотографии подальше жестом человека, не собиравшегося в ближайшем будущем снова их разглядывать, привлек к себе Франческу. Он смотрел ей в лицо, взгляд его постепенно смягчался, и она ощутила, что служит ему надежной скалой в бурном житейском море.

Вилла под Лозанной была достаточно удобной и просторной, и Валенские решили остаться здесь до рождения ребенка. Лозанна со своими превосходными докторами находилась всего в нескольких минутах езды. Поскольку поездка в Индию отпала сама собой, Стах решил отправить табун своих пони в Англию попастись на травке. После войны он забрал большую часть состояния из Швейцарии и вложил ее в компанию «Роллс-Ройс». Рожденный в России, Стах вместе с родителями оставил родину, чтобы поселиться в Давосе. Такие решительные перемены произошли из-за болезни матери маленького Александра — такое имя дали мальчику при крещении, и врачи настояли на лечении княгини Татьяны в Швейцарии. Любящий и преданный муж, князь Василий Александрович Валенский принял нелегкое решение. Поручил уладить все имущественные дела и, окончательно порвав с Россией, обосновался в Альпийской республике. Выросший и Альпах, кочевавший вслед за сменой сезонов поло по всему свету, Стах не испытывал привязанности ни к одной стране, отдав свое сердце двигателям «Ролле-Ройса», которые, по его разумению, спасли Англию и сказали решающее слово в ходе войны.