Нэнси Митфорд - В поисках любви Страница 10

Дядя Мэтью:

— Не обязательно ходить в тошнотворное заведение нашего очень среднего класса, чтобы выучить, кто такой Георг III. Кстати, Фанни, кто он такой?

Увы, мне никогда не удавалось блеснуть в подобных случаях. С перепугу перед дядей Мэтью все мысли у меня разбежались врассыпную и я, покраснев как рак, пробормотала:

— Король. Он сошел с ума.

— Ярко сказано, содержательно, — заметил с сарказмом дядя Мэтью. — Ради таких познаний определенно стоит пожертвовать теми крохами женского обаяния, какими наделила природа. Ноги, от игры в хоккей на траве, — точно воротные столбы, посадка в седле — я у женщины хуже не видел. Стертая спина обеспечена лошади с первой минуты. Линда, ты у нас, слава Богу, необразованная, — ну-ка, что ты можешь сказать о Георге III?

— Так, — сказала Линда с набитым ртом. — Он был сыном бедняги Фреда[14], а с его собственным сыном водил дружбу Бо Браммел[15] — «Кто толстый ваш приятель?»[16]. Сам же он был из этих, знаете, колеблющихся. «Я — их высочества собака — а вы, сэр, чей вы пес, однако?»[17] — прибавила она без видимой связи с предыдущим. — Ах, какая прелесть!

Дядя Мэтью метнул на тетю Эмили взгляд, исполненный злорадного торжества. Я видела, что подвела свою союзницу, и ударилась в слезы, чем подвигнула дядю Мэтью на дальнейшие гадости:

— Хорошо еще, что у Фанни будет 15 000 фунтов в год дохода, — сказал он, — и это не считая того, что приберет к рукам Скакалка на своем творческом пути. Фанни подцепит себе мужа, будь покойна, хотя и говорит «одновременно» и «представлять из себя» и наливает сначала молоко, когда пьет чай. Меня-то это не волнует, я только говорю, что он у нее, страдалец, запьет горькую.

Тетя Эмили с возмущением посмотрела на него из-под насупленных бровей. Она всегда старалась скрыть от меня тот факт, что я — богатая наследница, пусть до того лишь момента, пока мой отец, мужчина в самой поре и в добром здравии, не заведет себе жену, которой еще не поздно иметь детей. Дело в том, что ему, подобно представителям ганноверской династии[18], нравились лишь те женщины, которым перевалило за сорок; после того как от него сбежала моя мать, ее сменила череда стареющих жен, которым никакие чудеса современной науки не вернули бы репродуктивных способностей. Среди взрослых, кроме того, царила ошибочная убежденность, будто мы, дети, пребываем в неведении, что мою матушку величают Скакалкой.

— Все это не имеет ни малейшего отношения к делу, — сказала тетя Эмили. — Да, может быть, в отдаленном будущем Фанни получит какие-то небольшие деньги — о такой цифре, как 15 000, просто говорить смешно. Но независимо от этого, тот, за кого она выйдет замуж, возможно, будет способен содержать жену — с другой стороны, учитывая, каков наш современный мир, ей, может быть, придется и самой зарабатывать на жизнь. Во всяком случае, она вырастет более гармоничной и зрелой личностью, более интересной, активной, если…

— Если будет знать, что Георг III был король и сошел с ума.

И все-таки правда была на стороне моей тетки, и я это знала, и она — тоже. Дети у Радлеттов глотали книги, хватаясь за первую, какая под руку подвернется в библиотеке Алконли, хорошей библиотеке, в которой была с особой полнотой представлена литература девятнадцатого века и собранной их дедом, широко образованным, просвещенным человеком. Однако, накопив таким образом изрядный запас разнородных сведений, расцвечиваемых живыми красками их оригинальности, и прикрывая зияющие дыры невежества латками обаяния и остроумия, они так и не приобрели навыка к сосредоточению, умения основательно и серьезно работать. Следствием чего, в дальнейшей их жизни, была неспособность переносить скуку. Препоны и бури им были нипочем, зато обычная, будничная повседневность вгоняла их в нестерпимую тоску, по причине полнейшего отсутствия у них хотя бы тени умственной дисциплины.

После обеда, когда мы потянулись из столовой, мы услышали, как капитан Уорбек говорит:

— Нет-нет, благодарю вас. Чудный напиток, портвейн, но я вынужден отказаться. В нем содержится кислота, и теперь это мгновенно отражается на моем состоянии.

— А, так вы в прошлом — большой любитель портвейна?

— О нет, отнюдь, я к нему в жизни не притрагивался. Мои предки…

Спустя немного, когда они вышли к нам в гостиную, тетя Сейди сказала:

— Ну, теперь дети знают вашу новость.

— И потешаются, я полагаю, от души, — сказал капитан Уорбек, — такие старые, а собрались жениться.

— Нет, что вы, — вежливо запротестовали мы, краснея, — вовсе нет.

— Невероятный малый, — вмешался дядя Мэтью, — все знает. Говорит, тот судок для сахара, эпохи Карла II, — никакой не Карл, вообразите, а лишь георгианская[19] подделка и абсолютно не представляет ценности. Завтра мы с вами обойдем весь дом, я покажу наши вещи и вы нам скажете, что чего стоит. Очень полезно иметь в семье такого человека, должен сказать.

— Как славно, с удовольствием, — отозвался Дэви слабым голосом, — а сейчас, если не возражаете, я пойду прилягу. Да, спасибо, непременно чайку с утра пораньше — необходимо восполнить потерю влаги во время сна.

Он попрощался со всеми за руку и поспешил из комнаты, заметив, как бы про себя:

— Жениховство — так утомительно…

— Дэви Уорбек — дост, — объявил Боб, когда мы спускались наутро к завтраку.

— Это правда, — сонным голосом сказала Линда, — кажется, потрясающий дост.

— Да нет, я хочу сказать — настоящий. На букву «у», понимаешь? «Дост. Дэви Уорбек», я проверял, все правильно. — Бобу в то время служил настольной книгой «Дебретт»[20], он так и жил, уткнувшись в него носом. Итогом этих изысканий было, к примеру, сообщение, сделанное им в чьем-то присутствии Люсили: «Происхождение рода Радлеттов теряется во мгле глубокой древности». — Он всего-навсего младший сын, а у старшего есть наследник, значит, боюсь, не быть тете Эмили леди. Отец у него — только второй барон в их роду, первый получил этот титул в 1860, а сам род ведется с 1720, раньше идет женская линия… — Голос Боба замер. — Так что — вот.

Мы услышали, как Дэви Уорбек, сходя по лестнице, говорит дяде Мэтью:

— Нет, это никоим образом не Рейнольдс[21]. В лучшем случае — Принс Хор[22], и из самых слабых.

— Свинского умишка, Дэви? — Дядя Мэтью приподнял крышку горячего блюда.

— Мозгов, вы хотите сказать? Да, пожалуйста, Мэтью, так прекрасно усваиваются…

— А после завтрака я покажу вам нашу коллекцию минералов в северной галерее. Тут уж, ручаюсь, вы согласитесь, что это нечто стоящее, считается одной из лучших коллекций в Англии — досталась мне от старого дядюшки, он всю жизнь ее собирал. А пока — как вам мой орел?