Елена Усачева - Три желания для золотой рыбки Страница 10

Для невысокого худого Константинова уроки физкультуры всегда были минутами позора. На первом же зачете он не смог подтянуться, беспомощно болтался на турникете, пока физрук, еще в стародавние времена за что-то прозванный Один-Ноль, не наградил его снисходительной кличкой Килька и не отправил метать мячик. С мячиком Яну тоже не удалось достойно выступить. Зеленый круглый предмет летел у него в какую угодно сторону, кроме нужной.

– А для тебя, Константинов, я могу устроить персональный урок математики.

Шла перемена, но Леонид Юрьевич все не уходил. Складывал и перекладывал тетрадки, словно оттягивал момент, когда можно сказать: «Все! Прощайте! Идите на следующий урок».

Так Червяков стоял и стоял около стола, задумчиво перебирая листочки, пока в дверях не появилась завуч Алевтина Петровна. Ее строгий взгляд поторопил замешкавшихся девятиклассников. Подталкивая друг друга, они заспешили из класса. Даже вечно копающейся Наумовой пришлось быстренько сложить кое-как учебники, подобрать с пола рассыпанные карандаши и пройти мимо строго сдвинувшей брови завуча.

– Чего это она? – метнулась к застывшим одноклассникам Юлька.

В ответ все только плечами пожимали. Не иначе как вчерашняя драка давала о себе знать.

– Что, что! – Подобралась поближе к Наумовой Светка Царькова. – Ясно, что. Из-за драки все это. Галкин с Васильевым-то подрались! Да и в химии набили на немереные тыщи. Вот они и решают, что теперь делать.

– А мы тут при чем? – Юлька постаралась вложить в свой взгляд все презрение, питаемое ею к толстой Светке. Но на Царькову эти взгляды уже давно не действовали.

– Ну, ты совсем, – искренне возмутилась Светка. – Им что 9 «А», что 9 «Б» – одно и то же. На всех собак спустят. – Вдруг она понизила голос и склонилась ближе к Наумовой: – А ты знаешь, что Галкин это сделал из-за любви? Они с Васильевым Рязанкину не поделили.

Юлька шарахнулась от Царьковой и посмотрела на нее так, словно Светка принесла известие о трех начавшихся мировых войнах и четырех готовящихся.

– Пойдем, что ли, – Наташка потянула подругу за собой, при этом не дав Царьковой развить свою гениальную мысль о невероятных романах в классе у червяков, так что выплескивать все свои знания Светке пришлось на подвернувшуюся ей под руку Асю. Та попыталась укрыться от разговорчивой одноклассницы в обществе Леры. Но Гараева была задумчива и на многозначительные ахи и охи подружки не реагировала.

– Ну, и что мы здесь стоим? – На пороге кабинета математики снова возникла завуч.

Народ молча расступился, давая ей дорогу.

– Не туда! – Смотрела завуч почему-то исключительно на Царькову, отчего Светка покраснела и постаралась сделать вид, что ее здесь нет. – Найдите всех своих и скажите, что через пять минут я вас жду в актовом зале. Юрий Леонидович, – Алевтина Петровна повернулась к стоящему рядом Червякову. – Вы тогда своих тоже приведите на пятый этаж. Я думаю, что пяти минут вам будет достаточно.

– Ну, началось, – всплеснула руками Царькова и побежала к лестнице, словно на нее возложили почетную обязанность оповестить все девятые классы о предстоящем собрании.

– Почему они так к этой драке привязались? – поморщилась Ася, с ненавистью глядя в спину уходящей учительницы. – Прорабатывали бы одних червяков. Зачем им все-то?

– Что ты ворчишь? – раздраженно отозвалась Лера. – Поговорят и разойдутся. Подумаешь, какая ерунда. Ничего ведь никого не заставят делать.

Но на деле оказалась, что никакая это не ерунда: разговор впереди их ждал очень даже серьезный. В актовый зал 9 «А» подтягивался мелкими группками. 9 «Б» пришел весь, в полном составе. Они ввалились шумной толпой и как-то быстро заняли все ряды. Ни в ком из червяков не замечалось и тени раскаяния в случившемся – жизнь в их классе текла так же, как и раньше.

Лера сразу же заметила высокого красивого Павла. Он устроился на первом ряду и стал через головы сидящих рядом с кем-то перекрикиваться. Тихая Маканина расположилась отдельно от всех, заняв крайнее место у окна. Лера напряженно вглядывалась в вихрастую макушку Быковского, ожидая, что он вот-вот оглянется, посмотрит, здесь ли она. Но Павел и не думал поворачивать головы. Он вертелся на своем месте, разговаривал со всеми, кто его окружал, и даже не пытался взглянуть на Леру.

Так, может, письмо было не от него? Возможно, кто-то просто пошутил? И вся эта сложная многоходовка с Маканиной, с тайными расспросами, перешептываниями и переглядываниями, – все это не более как очередной розыгрыш червяков. Шутка, на которые они, как оказалось, большие мастаки.

Тогда выходит, что Репина права и от бэшек ничего хорошего ждать нельзя.

У Леры появилось желание достать злополучное письмо, подойти к тихой Маканиной и вернуть его обратно, с пожеланием, чтобы Павел катился куда подальше со своими глупыми вопросами.

Гараева даже руку к карману протянула, но вовремя вспомнила, что письмо порвано и лежит на дне мусорного ведра женского туалета, так что возвращать нечего. А значит, как говорилось в одном известном произведении: «Не было ничего! Ничего не было!» [2]

От принятого решения ей как-то сразу стало легче. Лера выпрямила плечи и посмотрела на галдевших одноклассников. Ася, извернувшись так, что чуть не падала с сиденья, что-то втолковывала упрямо хмурящей брови Царьковой. Махота с ногами залез в кресло и, собрав вокруг себя чуть ли не полкласса, рассказывал старый бородатый анекдот. Константинов мирно беседовал с Жеребцовой. Пращицкий, вытянув шею, пытался кого-то высмотреть в стане червяков. И только Наумова недовольно морщилась, прислушиваясь к разговору подруги с Яном.

За кулисами послышался характерный стук каблучков, и гул голосов смолк. На сцену выплыла завуч с синей прозрачной папкой в руках. Она постояла, нависая над девятиклассниками, но, поняв, что такое положение для нее невыгодно – никто не будет долго сидеть, задрав головы, – спустилась в зал. За ней безмолвной тенью следовал Генка Сидоров, умница и вундеркинд из 9 «Б».

– Ну, что? – крикнула завуч, перекрывая обрывки разговоров. – Перешли в девятый класс и почувствовали себя взрослыми?

Вопрос повис в воздухе. Притихшие ребята с подозрением оглядывали соседей, пытаясь угадать, кого конкретно имеет в виду Алевтина Петровна. К себе этот упрек никто не относил.

– Сразу вспомнили, что у вас есть права – быть свободными, независимыми, самостоятельными? – бичевала пока еще неизвестно кого завуч, для убедительности размахивая папкой. – Но вы забываете, дорогие мои, что, помимо прав, взрослая жизнь имеет и не меньшее количество обязанностей. Быковский, я разве не права?