Наталья Троицкая - Обнаров Страница 10

Обнаров кивнул в ответ.

– Столик, за которым вы обычно отдыхаете, Константин Сергеевич, сейчас занят. Но мы можем его освободить. Народ уже порядком «набрался». Сколько будет у вас гостей сегодня?

Обнаров небрежно потрепал охранника по плечу.

– Расслабься, Саня. Кутеж отменяется! Все будет тихо, спокойно, прилично. Я мимоходом. Один.

Войдя в зал, Обнаров чуть задержался в дверях, окинул цепким взглядом посетителей, а затем, точно утратив к присутствующим всякий интерес, направился к бару.

– Здорово, Олежек. Сделай, как обычно, – он положил на барную стойку пятитысячную купюру и сел напротив бармена.

Тот тут же поставил перед Обнаровым пузатую рюмку коньяка и крохотную тарелочку с ломтиками лимона.

– Приятного отдыха, Константин Сергеевич, – с подчеркнутым уважением произнес он и пододвинул Обнарову тяжелую хрустальную пепельницу.

Обнаров пригубил коньяк. Внимательно посмотрел на кислую физиономию бармена.

– Что с мамой? – без предисловий спросил он.

Бармен смутился.

– Спасибо. Поправляется.

– Тогда что не так?

– Спасибо. Все хорошо. Отдыхайте.

– А почему лимон с сахаром? Ты же знаешь, я терпеть не могу лимон с сахаром.

– Извините.

Бармен мгновенно заменил тарелочку с ломтиками лимона на другую.

– Извините, пожалуйста, – упавшим голосом повторил он.

– Так! – Обнаров залпом выпил коньяк, бросил в рот ломтик лимона. – Я, собственно, к тебе зашел. Вот. Держи.

Обнаров достал из кармана связанные зеленой банковской резинкой упаковки лекарств.

– Только что из Англии переслали. Вечерним рейсом из Лондона. На курс лечения должно хватить. Я консультировался. Не хватит, вот мой телефон, – Обнаров быстро написал на бумажной салфетке номер. – Звони, Олег. Без стеснения. Все. Привет маме!

– Подождите! – бармен поймал Обнарова за руку. – Это же… Это… Константин Сергеевич! Дорогой Константин Сергеевич…

– Тихо. Тихо. Чего орешь-то?

Подчиняясь цепкой хватке бармена, Обнаров вынужденно сел на место.

– У нас же теперь есть надежда! Врач мне сегодня утром сказал, что без этого лекарства она неделю, не больше, протянет. А я… Я с ног сбился! На аналоги у нее аллергия. Я везде искал! Везде! Понимаете?! Понимаете? – он тряс Обнарова за рукав и как-то преданно-пристально заглядывал в глаза.

– Все, все, успокойся, Олежек, – Обнаров до боли сжал руку бармена. – Все будет хорошо. Она поправится.

– Как же вы узнали?

– Саня, охранник, сказал.

Обнаров укоризненно посмотрел на него.

– Так бы и дал тебе в ухо…

Грохот музыки внезапно смолк. Разом наступившая тишина непривычно давила. Пары вновь потянулись за столики.

– Позвольте мне угостить вас, Константин Сергеевич. В знак благодарности. У нас есть очень хороший, не дегустированный вами коньяк.

Бармен показал Обнарову бутылку.

Обнаров усмехнулся.

– Потом год работать за него будешь. Лучше угости меня моим любимым. Да и для меня привычнее. Только не свирепствуй. Мне за руль.

Поймав счастливую улыбку бармена, он закурил и, развернувшись вполоборота к залу, без интереса стал рассматривать посетителей: преуспевающие бизнесмены в сопровождении юных дам с обложек глянцевых журналов, балбесы-сынки преуспевающих бизнесменов с такими же спутницами. Кстати, дамы Обнарову всегда казались на одно лицо.

«Как только они их различают?..» – однажды подумал он.

Вдруг его взгляд укололо что-то, как у Есенина, «несказанное, синее, нежное». Он даже слегка вздрогнул от неожиданности. Сердце замерло на половине удара.

«Невероятно…» – перевел дух Обнаров и с интересом стал рассматривать незнакомку.

Она была ни на кого не похожей, она была другой. Наверное, ради таких женщин слагают стихи и сражаются с драконами, наверное, за таких женщин дерутся на дуэлях и идут войной царство на царство. Наверное, ради таких женщин хочется творить, жить, дышать.

Она и ее спутник что-то оживленно обсуждали. Из-за вновь грянувшей музыки Обнаров не смог разобрать слов, но по мимике и жестам было ясно, что зреет конфликт.

Он ее в чем-то убеждал, она никак не соглашалась. Он попытался взять ее за руку, она не позволила. Он подсел к ней, придвинув свой стул к ее стулу, и попытался обнять, она отстранилась и с видом оскорбленной попыталась встать из-за стола и уйти. Он удержал, усадил на место. Стал ее о чем-то умолять, сделавшись беспомощным, жалким. Она какое-то время слушала его, затем недовольно отвернулась. На ее лице теперь не было так шедшей ей улыбки. Весь ее облик теперь был царственно строгим.

– Олежек, скажи-ка, кто это за вторым столиком суетится?

– А-а… Это Никитос. Сыночек Игоря Васильевича Сазонова. Хозяина нашего.

– Козлиная у него повадка. И морда – козлиная. Не находишь?

Бармен улыбнулся.

– Морда у него как раз очень смазливая. А вот сам он – порядочное дерьмо. Редкостное, Константин Сергеевич. Даже не верится, что у Игоря Васильевича такой сын.

Обнаров теперь с интересом смотрел на бармена.

– Расскажи подробнее.

Бармен растерянно пожал плечами.

– А нечего рассказывать. Папке в бизнесе он не помощник, Игорь Васильевич все на себе везет. По стопам отца не пошел, этой осенью в актеры подался. Игорь Васильевич надеется, что, может, там толк будет.

– Что за девушка с ним?

– Не знаю. Раньше не видел. Но если Никитос сюда с девицей пришел, значит, плохи его дела.

– В смысле?

– Не дает, значит. Так он потанцует немного, угостит даму, потом, если дама и подшофе отказала, сюда бежит. Типа коктейли заказывать. Пока я коктейли готовлю, прямо здесь, на стойке, пепельницей толчет припасенную заранее таблетку, кидает порошок в коктейль. Девица выпивает и дико возбуждается. Никитос удаляется с нею в папашкин кабинет, где неплохо проводит время. Нет, без скандалов, конечно, не обходится. Но Сазонов-старший денег даст, конфликт замнет, Никитосу взбучку устроит. Правда, этой взбучки хватает ненадолго.

– Он больной?

– Сами сейчас все увидите.

– Олег, в темпе, две «Глории»!

Из брючного кармана молодой человек достал таблетки, выдавил из упаковки одну и, положив на бумажную салфетку, стал измельчать в порошок бесцеремонно взятой у Обнарова пепельницей.

Опустив пониже козырек бейсболки, Обнаров потянулся к пепельнице и нарочито медленно стал стряхивать в нее пепел.

– Приболели? – участливо осведомился он.

– Клешню убери! – не глядя на Обнарова, потребовал Сазонов, и едва тот убрал руку с сигаретой, продолжил свое занятие.

– Простыли, наверное. Сейчас все простывают. Осень… – не оставлял его в покое Обнаров.