Татьяна Туринская - В погоне за облаком, или Блажь вдогонку Страница 10

Все, пора отдохнуть. Заглянуть в интернет — что там в мире делается? К френдам в ЖЖ заскочить на огонек — чем сегодня попотчуют? Так и с ума сойти недолго: Лёшка тут, Лёшка там. А ночью Лёша с руками-бездной. Дурдом "Весенняя радость".

Наталья комментировала записи виртуальных друзей, что-то кому-то советовала, чем-то возмущалась. А в голове сидело одно: придет ночь, а с нею Лёша. Они снова будут вместе. Вернее, еще не вместе — этого она ему не позволит: как можно, она ведь замужем. И мужа любит, между прочим. Так что не вместе, нет. Но вдвоем.

И будут его руки — которые совсем уже не крюки, вполне чуткие руки, искусные. Мужские. Не то что раньше.

Эх, вернуть бы прошлое! Тогда она многое могла бы ему позволить. То, чего не позволяла раньше. То, чего он раньше не умел. Потому что руки раньше были не те. Лёшкины были руки. Теперь Лёшины. Даже, пожалуй, Алёшины. Хорошие, в общем, руки. Настоящие. Теперь уже настоящие.

Часы тикали. Истекал час, данный ей на раздумье. А Наташа никак не могла решить: "Да" или "Нет". Родителей дома не было — хоть с ними бы посоветоваться, что ли. Хотя… Мамин ответ Наташа и так знала. А папа вряд ли одобрит ее поведение. Нет уж, лучше пусть ни о чем не знают до поры до времени.

Мудровать она решила на пару с Галкой — Сонька еще нескоро дома будет. А к Галке Наташа за пару минут добежит. Полчасика с ней помозгует, и к полшестого домой вернется.

Галка обомлела — не ожидала от подруги такой прыти. Не верила, что та и впрямь одним лишь пальчиком поманит — и Лёшка к ноге тут же подбежит, как дрессированная собачонка.

Совещание плавно перетекло в обсуждение свадебного платья. Галка предлагала сделать юбку плиссированной — мол, где-то видела, было очень красиво в белом цвете. Наташа ее обсмеяла: с ума сошла — свадебное платье-плиссе, курам на смех. Верх — непременно узкий, с очень-очень глубоким V-образным вырезом. Даже не обсуждается — это уже решено. А с низом она еще не определилась. У нее еще будет на это время. Если, конечно, она примет Лёшкино весьма завуалированное предложение: "Даю час на размышления" — как это скучно, фи!

Девчонки спохватывались: ах, нужно же сперва решить, выходить ли Наташе замуж за Дружникова, а потом уже обсуждать свадебный наряд. Начинали взвешивать "за" и "против", и сами не замечали, как вновь скатываются к теме платья.

Большая стрелка часов дернулась к цифре 5, и Наташа сорвалась с места: не опоздать бы, Лёшка позвонит через пять минут. "Да" или все-таки "Нет" они с Галкой так и не решили. Потом. Она придумает что-нибудь по ходу разговора. Как ответит, так и будет. Как сам Лёшка разговор поведет — такой ответ от Наташи и получит. По заслугам и награда. Вполне справедливо.

Домой прибежала без трех минут.

Села, запыхавшаяся, прямо на трюмо в прихожей, чтоб недалеко было бежать к телефону. Сейчас Лёшка позвонит.

Так все же: "Да" или "Нет"?

На обдумывание времени уже не осталось. Разве что монетку подкинуть. Но Наташа не станет доверять судьбу нелепой случайности. А уж Лёшке не станет ее доверять тем более. Нельзя ставить свою жизнь в зависимость от того, что скажет или не скажет другой человек.

Вставать с трюмо было неохота. Наклонилась, пытаясь дотянуться до телефонной розетки. С трудом, но достала. Вытащила провод из разъема. Когда ответить нечего, лучше вообще не отвечать.

Вставать все еще было лень. Еще минутку посидит, и займется конспектами.

Вот тебе и розыгрыш. Ага. Индюк тоже думал, что купается, пока вода не вскипела.

Кричи, не кричи — никакого толку. Вроде меня тут нет.

Ерунда какая-то. То ли сплю, то ли умерла, да так, что и сама не заметила. Только этим и можно объяснить то, что меня все кругом игнорируют. Но меня такое объяснение не устраивает. Ну не помню я ни туннеля, ни света, на который должна лететь, как безмозглый мотылек.

Не умерла. Я живая. Лучше предположу, что это сон. Переволновалась накануне свадьбы, немудрено, что кошмары мучают. Вроде у меня забрали Артёма, а меня саму продали в рабство Дружникову. Приснится же такое. Нужно срочно просыпаться.

Однако проснуться не получалось. Попробуй проснись, если не спишь!

После очень сомнительного бракосочетания мне даже всплакнуть на плече у любящей мамочки не дали: амбалы подхватили под белы рученьки, и отвели в темницу. Ладно, пусть не в темницу, с освещением там проблем не было, но в тюрьму. Может, кому-то эти комнаты показались бы великолепным решением жилищного вопроса, но не мне, и не сегодня.

Сами по себе комнаты были совсем недурны: очень просторная гостиная, уютная спальня, тоже немаленькая, и гардеробная. Спальней и гостиной меня не удивишь, хотя у нас дома все обставлено куда скромнее, да и полезная площадь оставляет желать лучшего. Зато гардеробная при спальне и собственная туалетная комната могли бы произвести на меня впечатление. Могли бы. Если бы ни обстоятельства, при которых я оказалась в этих хоромах.

В гардеробной полно женской одежды: джинсы, блузки, кофточки, платья. Одних только пеньюаров я насчитала три штуки. Что удивительно, все сплошь моего размера. Оптимист! Джинсами я, может, и воспользовалась бы. Но не воспользуюсь, дудки. А уж пеньюары могут вызвать у меня разве что приступ нервного смеха. На что он, блаженный, надеялся?!

Выходит, Лёшка заранее готовился к похищению. Сволочь. Но если он надеялся, что я послушно переоденусь во что-нибудь более удобное, чем тесное свадебное платье, он сильно ошибся. Особенно насчет пеньюаров. В моем случае переодеться то же самое, что признать поражение. Фигушки! Платье, конечно, помнется. Жаль.

Дверь снова заперта. Подозрительная тенденция, однако. Возможно, так теперь будет всегда. Неизвестно за какое преступление меня, всю такую честную, без суда и следствия заперли под замок, аки несчастного Эдмона Дантеса. Ну что ж, по аналогии с ним лет этак через…надцать я стану графиней Монте-Кристо. Или, скорее, княгиней Коврижка, есть неподалеку такой островок. Все реальнее, чем Монте-Кристо, хоть и не так романтично.

Ирония судьбы: оказаться запертой в день собственного бракосочетания. А как же свадебный банкет? Так нечестно!

Ну и ладно. В гробу я видела этот банкет. Он мне нужен лишь для того, чтобы во всеуслышание заявить протест. Впрочем, я уже протестовала: и кричала, и рычала, и проклятьями сыпала в разные стороны. Досталось не только Лёшке, но и дорогим подружкам. Матери такие слова я говорить не решилась, зато уж какими взглядами ее "отблагодарила" — слепого бы проняло. А ей хоть бы хны.

Как она могла? С подругами я потом разберусь, но как на это могла пойти мать?! Уж она-то прекрасно знает, что Лёшку я воспринимаю исключительно в роли приятеля, и это тот максимум, которого мне для него не жалко: он даже на друга не тянет, не то что на мужа. И точно так же мать знает, как я люблю Артёма. Правда, мама всегда говорила, что никакая это не любовь, а сплошная глупость, и что скоро я непременно разочаруюсь в нем, потому что он мне не пара.