Кэти Келли - Мужчины свои и чужие Страница 10

«А все-таки мило со стороны Аниты так сказать», – по­думала она позже, рассматривая себя в зеркале и оценивая эффект индийской юбки и своей любимой черной шелковой блузки, украшенной ниткой янтаря. Черный цвет не слиш­ком подходил для путешествия в жаркую страну, она это по­нимала, но в таком наряде чувствовала себя значительно уютнее. Конечно, ничто не могло скрыть ее размеры, но чер­ный цвет хотя бы слегка скрадывал впечатление. Вообще-то Лиони шли яркие цвета. Она обожала носить развевающиеся алые туники, накидки с капюшонами из пурпурного бархата и юбки до щиколоток, украшенные индийскими зеркалами и яркой вышивкой. И все же черный был ее любимым цветом.

Удовлетворившись своим отражением, Лиони принялась за лицо, накладывая толстый слой косметики. Не будь она ветеринаром, с радостью стала бы художником по макияжу. Бог обделил ее красотой, но ей казалось, что с помощью своих чудесных карандашей и кисточек она делает свое лицо таинственным и экзотическим. Она напоминала себе девицу с турецких рекламных плакатов, которая ждет своего шейха, и уж никак не слишком толстую, старую и напуганную оди­ноким будущим женщину.

У Лиони был хорошенький ротик, как у Купидона, кото­рый бы великолепно смотрелся на миниатюрной женщине, но не слишком годился для высокой и увесистой дамы. Лицо у нее было круглое, с выделяющимися скулами, которые Лиони обожала, потому что, как она ни толстела, скулы все равно выделялись и лицо не казалось жирным. Волосы, есте­ственный цвет которых, по ее собственным словам, был кры­синым, она красила в золотистый цвет.

Но самой лучшей чертой Лиони были ее глаза – огром­ные, с пушистыми ресницами, того потрясающего сине-зеле­ного цвета, которым отличается Адриатическое море.

Мать всегда утверждала, что выглядеть можно так, как сама пожелаешь. Клер, отличавшаяся в молодости потрясаю­щей внешностью, не сомневалась, что красота рождается внутри человека. К сожалению, уже лет в восемнадцать Лио­ни пришла к выводу, что одних красивых глаз недостаточно, чтобы быть такой очаровательной, как ей хотелось. Озарение это пришло, когда она поступила в колледж после долгих лет учебы в закрытом женском заведении при монастыре. А в Дублинском университете она впервые открыла для себя мужчин – и ей тут же стало ясно, что тем парням, которые привлекали ее внимание на лекциях по биологии, куда боль­ше нравятся девушки помельче и поглупее.

Короче, Лиони очень скоро поняла, что она всего лишь толстая и некрасивая девица. Тогда она решила радикально изменить себя. Лиони Маррей, всегда скромно стоявшая в заднем ряду на школьных – фотографиях, превратилась в экс­центричную особу, любительницу экзотических тряпок и ярких украшений, злоупотребляющую макияжем, который больше напоминал боевую раскраску. Она стала веселой и жизнерадостной, и ее охотно приглашали на лучшие вече­ринки, но никогда – в темный уголок на террасе.

Ее единственная настоящая любовь, Рей, сумел разгля­деть под слоем изделий «Макс Фактор» крайне неуверенную в себе женщину, каковой она была на самом деле. Однако их брак оказался ошибкой. Лиони была благодарна за спасение от одиночества, но этого недостаточно, чтобы выходить замуж. Теперь она это понимала. Даже беременность – недо­статочное основание. Она напрасно вышла за него замуж, и через десять лет этому браку пришел конец.

Они познакомились в кино и провели вечер вместе, вспо­миная юмор Вуди Аллена. Уже позднее, , когда они были давно женаты, Лиони сообразила: единственное, что их объ­единяло, – это любовь к фильмам Вуди Аллена. В остальном они находились на разных полюсах. Рей – тихий студент ху­дожественного факультета – любил серьезные книги, поли­тические дискуссии и всячески избегал вечеринок. Лиони любила ходить в гости, танцевать и читать бульварную лите­ратуру со стаканом вина в руке. Они бы, наверное, скоро ра­зошлись, если бы не обнаружилось, что через семь месяцев появится Дэнни. Тогда они быстренько поженились и были безмерно счастливы, пока не окончился медовый месяц и оба не обнаружили, насколько они разные.

Впрочем, в последующие десять лет они сохраняли срав­нительно цивилизованные отношения, что, считала Лиони, говорит о многом. Она долгое время жила, зная, что делает это ради Дэнни, Мелани и Абигейл. Но в какой-то момент что-то оборвалось, и она поняла, что должна освободиться. Она задыхалась, ей казалось, что она медленно умирает.

Лиони и сейчас не понимала, как у нее тогда хватило ре­шимости усадить Рея на диван в гостиной и спросить его, не думает ли он, что им следует разойтись.

– Я тебя люблю, Рей, – сказала она, приняв предвари­тельно две рюмки горячего портвейна, – но мы оба в ловушке. Мы больше похожи на брата с сестрой, чем на мужа и жену. В один прекрасный день ты кого-нибудь встретишь или я кого-нибудь встречу, и начнется между нами настоя­щая ядерная война. Мы возненавидим друг друга и покале­чим души детей. Тебе это надо? Давай будем честными, хва­тит дурачить друг друга.

Ей пришлось нелегко. Рей настаивал, что он счастлив, что их жизнь его вполне устраивает.

– Я не такой романтик, как ты, Лиони. Я не жду великой любви или чего-то в этом роде, – печально сказал он. – Мы ведь вполне счастливы, разве нет?

Но она зародила в нем сомнения, и эта рана так и не смогла зарубцеваться. Постепенно они все больше отдаля­лись друг от друга, пока Рей наконец не согласился, что она права. Ее шокировало, как быстро он погрузился в новую жизнь, но она была слишком занята объяснениями с тремя ничего не понимающими детьми, чтобы долго над этим раз­думывать. Между тем приходилось признать, что вдали от нее он расцвел. У него появилась масса друзей, он сменил ра­боту и начал ездить в отпуск в интересные места. Он встре­чался с девушками, носил модную одежду и знакомил детей со своими подружками. Лиони же много работала, присмат­ривала за детьми и надеялась, что теперь, когда она снова свободна, появится тот самый, единственный. Но он явно не торопился.

Она иногда говорила Пенни:

– Мне следовало оставаться замужем и завести любовни­ка. Вот как надо поступать! Настоящая любовь и романтика плюс надежный тыл. Я же сделала все наоборот.

Теперь же единственными, кто видел настоящую Лиони, были ее трое детей. При них она накладывала лишь два слоя макияжа, немного подмазывала губы и ходила в халате. Гос­поди, как же она по ним скучает!

Чтобы заставить себя не думать о детях, Лиони принялась вспоминать, как ей всегда хотелось побывать в Египте. И ни­чего, что она всю жизнь боится летать. Во-первых, она не может позволить себе выкинуть деньги, уплаченные за путев­ку. А во-вторых, когда это Лиони Делани сдавалась? Она до­стала карандаш для подводки глаз и прочертила такую густую и толстую линию, которая бы сделала честь Клеопатре.