Валери Макгэрри - Сумочка Страница 10

– Потом эти девицы…

– Я никогда…

– …ничтожные… продавщицы, которых ты приглашал в дорогие рестораны, чтобы произвести впечатление…

– Я никогда не… Это были вовсе не продавщицы!

– Смотри, ты даже не отрицаешь! А теперь еще эта СУМОЧКА!

С яростью бросаю в него подушкой, огромная глыба из стопроцентного утиного пера углом попадает Марку под левый глаз и заставляет его пошатнуться.

– Это все по твоей вине!

Закрыв лицо руками, он продолжает сквозь пальцы за мной наблюдать.

– Из– за тебя и твоих похождений я стала таким… отребьем! Ты никогда не страдал, тебе не понять, каково это!

Сфинкс. Изучает меня. Долго.

– А теперь не можешь смотреть на то, что сам со мной сделал.

Долгая тишина.

Он оглядывает меня. Высокий рост – его преимущество. Но слепая ярость – моя сила.

Ни на секунду не спускаю с него глаз. Скоро они начинают щипать.

Стена. Дубовая. Чувствую, что мы движемся в никуда. Вернее, в разные стороны. Хочу дотронуться до него. Удаляется. Он не отрывает от меня глаз. Слеза. Ничего. Он ничего не заметил. Еще одна. Отворачивается.

Я падаю на кровать в безудержных рыданиях.

Марк исчезает в дверном проеме. Через несколько минут возвращается с двумя большими сумками.

– Клео, я ухожу. Не могу видеть тебя такой. Я уже забыл, какой ты была раньше. И не знаю, какие воспоминания о тебе сохраню. – Подходит к кровати, берет меня за запястье, осторожно, двумя пальцами. Медленно отодвигает прядь, падающую мне на глаза. – Ты больна, Клео. Нужно лечиться. – Очень нежно наклоняется ко мне и слегка касается лба губами. – Я позвонил Майе. Она едет. Она позаботится о тебе.

Будто нехотя, Марк направляется к двери. Мой муж, мое второе «я», мужчина, которого я люблю. В этот момент я осознаю, что он уходит из моей жизни. Реально. По– настоящему.

Композиция № 2

В смертельной битве не сдавайся.

Я много плакала. Мой нос стал красным, как у печального клоуна Ван Донгена, которому не удается соблазнить танцовщицу. Ненужные слезы неудовлетворенности, бессилия, злости. К счастью, Марка не было, и он это не видел. Оставаясь на опасной грани, мое положение в будущем могло лишь ухудшиться. А потом я сказала себе: «Ты же так просто не сдашься из– за этого глупого происшествия? Муж дарит тебе подарок, точно такой же, как и некой… о– со– бе, и не должна ли ты воспринимать это как смешную нелепость? Да, и тысячу раз да. Потому что ты любишь Марка. Он – твое второе «я», твой двойник, твое все. И речи быть не может о том, чтобы отдать территорию противнику. Невозможно представить Марка в компании с другой – это сведет тебя с ума. Куда больше сама мысль о том, что они могли бы делать вместе, об их зарождающейся симпатии, чем собственно о сексе. Задница – это пошло, все твари способны предаваться плотским утехам. Но боль причиняет все, что их окружает. А также средства для их достижения».

Под огнями галогеновых ламп, которые зажжены на полную катушку, как для вернисажей, я вновь обретаю власть над своим пространством. Глубоко дышу, до головокружения, заставляющего меня сесть на край диванчика. Чувствую, как воздух циркулирует внутри моего тела, зрительно представляю, как кровь обогащается кислородом, насыщает сердце и поднимается к мозгу. И почти клиническая констатация того факта, что я действительно реальная, живая, несмотря ни на что, дает мне новую энергию. В сущности, жизнь неплохо устроена: каковы бы ни были облака, где– то всегда есть ветерок, чтобы их разогнать.

– Но что же будешь делать? – немногим позже спрашивает меня Майя за вкусным салатом. Положив ладони на стол, пытаюсь объяснить:

– Я все обдумала: поговорю с ним, скажу, что я знаю, испытываю страшную боль, и что…

Пощипывание в глазах. Только бы побороть слезы, они не входят в мои планы. Майя берет меня за руку.

– Не сдерживайся, поплачь хорошенько. Никто на нас не смотрит.

Достаю из сумочки бумажные платочки, сморкаюсь и ценой сверхчеловеческих усилий улыбаюсь.

– Нет. С меланхолией покончено. Теперь, чтобы его удержать, я должна управлять ситуацией… как взрослая девочка.

Восхищение в глазах моей подруги убеждает меня в правильности моего решения.

– Но… зачем вновь поднимать эту тему сейчас? Если ты решила забыть…

– Нет. Я примирюсь с этим, но не забуду. Никогда. Теперь – это часть нашей истории.

– О'кей. Но сей факт дела не меняет. Решила примириться, как ты говоришь? Тогда зачем опять обсуждать? Привыкни жить с этим… И не возвращайся к этой истории. – Она изучает меню на черной вывеске перед нами. – Хочешь десерт?

– Шоколадное пирожное. Понимаешь, нужно, чтобы все вышло. Марк должен узнать. Мне необходимо, чтобы он знал, это – единственный шанс его остановить. Если я буду молчать, он подумает, что я ничего не замечала, потому что глупа или слишком равнодушна… Две отличные причины, чтобы продолжить.

Словно по волшебству, в ее пальцах появляется сигарета. Я думала, что она бросила курить.

– Откуда ты ее взяла?

– Что?

– Сигарету. У тебя ведь нет пачки?

– Из рукава. С тех пор как я бросила курить, я действительно больше не таскаю пачек, но всегда припрятываю парочку сигарет для подходящего случая.

Сейчас я ее удивлю!

– И это еще не все. Я хочу знать, что она за женщина.

Майя подпрыгивает на стуле, обжегшись пеплом.

– Что? Совсем с катушек слетела, моя козочка? Ты не только по полной переживаешь домашнюю мегадраму, но вдобавок дополняешь ее сеансом самобичевания… сравнивая свой зад с задом какой– то потаскушки!

– Вот именно! И ты можешь помочь мне идентифицировать ее! У нее имеется кошка – я обнаружила шерсть на куртках Марка. Белую, как у персов.

Сидящая передо мной Майя начинает смеяться:

– Ха! Час от часу не легче! Конечно, из всех ветеринаров Парижа она выберет именно меня! Обязательно!

Она права. Я заблуждаюсь.

– Послушай, Клео. Вернись на землю, поговори с Марком, если считаешь нужным, но… забудь про остальное! Это попахивает дешевой театральщиной.

Когда мы расстаемся у дверей ресторана, Майя держит меня в объятиях немного дольше обычного.

Ее сандаловый запах, прикосновение рыжих кудрей обволакивают меня успокаивающей теплотой.

– Ну, давай, цыпленок мой! Удачи! Не знаю, смогла бы я быть такой сильной и держаться, как ты. И купи себе пару дюжин тарелок в Икее, мало ли…

Смотрю на нее, не понимая.

– …вдруг тебе захочется что– нибудь разбить.

Какие лучше купить – синие или желтые? Или с золотой каемочкой? Плоские, глубокие? Плоские, несомненно, полетят лучше. В течение десяти минут исследую отдел посуды в магазине, не придя к окончательному решению. Каким тарелкам уготована участь разбиться о прекрасную физиономию моего мужа– изменника? А главное: смогу ли я запустить ими в него? Я не агрессивна. Но сама идея меня привлекает. Скажу больше – забавляет! Устроить настоящую супружескую битву со всеми ее атрибутами, дабы донести до него с юмором и грохотом информацию, которую сложно обсуждать спокойно. Да, но это может причинить боль. Может, взять картонные? Нет, они слишком мягкие, и потом – все эти цветочки… Со своей сумочкой Марк явно хватил через край. В конце концов решаю взять сервиз жьенского фаянса. Довольно нелепый, даже уцененный, но… если уж драться, так драться!