Марианна Уиллмен - Город грез Страница 10

- Что это, черт возьми, означает? Он нагнулся вперед.

- Я думаю, ты могла бы выучить все что угодно, если бы настроилась. Но ты была всегда такой упрямой, как двухголовый осел. И если ты не хочешь что-то обсуждать, ты просто замолкаешь. Отгораживаешься. Ее это задело.

- Точно так же, как делал ты, когда я спрашивала тебя о работе. Ты всегда от меня отгораживался, Вэл. Словно я слишком тупая, чтобы понять.

- Не в этом дело, - резко сказал он. - Есть просто некоторые вещи, про которые я предпочитаю забыть. Может быть, это и невозможно, но это единственный способ, благодаря которому я могу примириться с тем, что видел.

- Я не маленький ребенок. И ты не должен относиться ко мне, как к ребенку.

В ее голосе была боль, но и правда тоже. Он пристально взглянул на нее, словно видел впервые.

- Прости, Клэр. Это была одна из проблем между нами, так ведь?

- Ты вычеркнул меня из своей жизни.

- Я хотел защитить тебя от нее.

Она подняла бокал и смотрела, как свет превратил вино в жидкий гранат.

- Я уже большая девочка, Вэл. И ты знаешь, как говорят: всякое в жизни бывает.

Он косо взглянул на нее.

- Кажется, я слышал, как раньше эту фразу произносили время от времени не так любезно.

Они вместе засмеялись - легко и непринужденно. Как в старые времена. Ему захотелось протянуть руки и обнять ее, погрузить пальцы в пышные золотые кудри. Целовать розовый упрямый маленький ротик, пока у них обоих не закружится голова.

Его голос стал хриплым.

- Ты скучаешь по мне, Клэр?

Не нужно было этого говорить.

- Не больше, чем я скучала по тебе, когда ты находился со своими камерами и другой ерундой на другом краю земли.

Воцарилась холодная тишина, прозрачная и плотная, как лед. Вэл опрокинул остатки вина и заказал жестом еще один бокал. Ничего не изменилось.

Нет, подумал он. Это не совсем так.

Та Клэр, на которой он женился, никогда бы не поехала в Венецию одна. Она моталась туда и обратно между Кер л'Ален в Айдахо и Сан-Франциско, словно в небе была невидимая колея. Один или два раза она ненадолго ездила в Лос-Анджелес и даже в Чикаго. Но его предложение провести медовый месяц в Австралии было встречено без особого энтузиазма. Вместо этого они провели его в Сан-Франциско.

В конечном итоге, она слишком боялась покинуть свое уютное гнездо, а он был слишком зол, чтобы остаться.

В ней присутствовала удивительная смесь: она стремилась к знаниям, но боялась приключений. С удовольствием изучала прошлое какого-нибудь давно умершего художника, но не задумывалась о своем будущем. Уверенная внешне - и комок переплетенных нервов внутри. Сильная и упрямая - не доверяющая никому. Это было тем камнем преткновения, о который разбился их брак.

И то, что обижало ее, было глубоко спрятано. Он никогда не мог добраться до сути этого. И, Боже всемогущий, после всего, что они пережили, он по-прежнему терял контроль над собой.

Желание сжималось у него внутри, словно кулак. Он безумно хотел ее - как всегда.

- Не смотри на меня так, - нежно сказал она. Он поднял брови и попытался выглядеть невинно.

- Как - так?

- Словно я чаша с тирамису, и ты собираешься съесть меня.

- Это тебя как-то беспокоит?

- Конечно.

Он сцепил руки за шеей и улыбнулся.

- Это хорошо.

Тепло медленной волной затопило ее тело. Она чувствовала, как горячий прилив крови покрыл пятнами шею и согрел щеки. Проклятье! Он по-прежнему знал, на какие кнопки нажимать.

Их внимание привлекли повышенные голоса. Молодая пара стояла на мосту у канала и ссорилась. Мелькали руки, сверкали глаза, ругань становилась все громче. Клэр почувствовала, как у нее упало сердце.

Вэл был прав. Она от чего-то отгораживалась. Вдруг в памяти стремительно всплыло: окно, выходящее на церковь, цветастые шторы, пляшущие на ветру. Голоса родителей, говорящих по-итальянски. Они всегда переходили на этот язык, когда спорили, так было и в тот день, когда погибла мать. Потом шаги, мать, спешащая за угол на лестничную площадку, где кто-то оставил корзину с бельем. Затем негромкий крик, что-то падает. После этого лишь ужасная, звенящая тишина. Именно поэтому какая-то женщина - соседка? - забрала ее на Пьяцца Сан-Марко смотреть голубей. И пока женщина не следила за ней, Клэр отошла - полюбоваться на птиц вблизи.

Она потерялась на несколько часов, искала дом и мать. Когда ее нашли, у нее уже не было матери. Или дома. Меньше чем через три дня она была на самолете, летевшем в Айдахо.

Тем временем ссора молодой пары переросла в разгоряченные вспышки гнева, сопровождающиеся выразительными жестами и активными взмахами рук.

- В чем дело? - на этот раз рука Вэла накрыла ее руку. Он почувствовал, что она дрожит.

- Я… я не знаю. Я терпеть не могу, когда мужчина и женщина ругаются вот так. Я из-за этого расстраиваюсь.

Он спрятал ее руку между своими ладонями и улыбнулся.

- Они итальянцы. С юга Италии, судя по разговору. Они не ругаются, дорогая. Они так любят друг друга.

- Самая глупая вещь, которую я…

Она замолкла. Он был прав. Пока женщина кричала и стучала кулаком по воздуху, мужчина притянул ее в свои объятия. Он почти оторвал ее от земли и страстно целовал. Она отвечала с таким же пылом.

Такая же электрическая дуга проскочила между Клэр и Вэлом. Она поняла, что он чувствует это так же хорошо, как и она.

- И не надо, - сказала Клэр, быстро отдергивая руку, - называть меня «дорогая».

Вернулся официант с вином для Вэла.

- Медовый месяц? Молодожены? - решился заговорить он, практикуясь в английском.

- Нет, - произнесла Клэр.

- Да, - одновременно ответил Вэл.

Официант кивнул, улыбнулся и отошел. Он почесал затылок, думая, что произнес, должно быть, не ту фразу.

- Не нужно было ему лгать, - сказала Клэр, вставая. Медленный, тихо закипающий взгляд, которым посмотрел на нее Вэл, заставил ее испытать возбужденное покалывание от головы до пят. Его рука совершенно естественно обвилась вокруг ее талии.

- Ты могла бы сделать из меня честного человека.

- Вообще-то медовый месяц бывает после свадьбы, - сказала она ему. - Не после развода.

Но она позволила ему взять себя за руку. Когда они шли к отелю «Эуропа э Регина», то старались попасть в один ритм: - Вэл укорачивал свои большие шаги, а Клэр удлиняла свои.

На площади уже было меньше народу, и они немного задержались у Базилика Святого Марка, рассматривая золотую мозаику на фасаде, то, как та ловила свет Венеции и посылала его обратно - стремительный, ослепительный.

Путь в обход был долгий, но ни Клэр, ни Вэла это не волновало. Они почувствовали прикосновение вечности Венеции, принесший внутренний покой, который был одновременно и успокаивающим, и интимным. Оба молчали, идя от piazetta к береговой линии. У лагуны и неба был все тот же затуманенный оттенок воды, и здания мягко отсвечивали всеми переливами розового и белого.