Хелена Фенн - Закон счастья Страница 10

Она совершенно не обрадовалась перспективе возобновления неприятного разговора, да и есть ей не хотелось. Однако Виктор проявил настойчивость, так что трудно было не отдать должное кулинарному таланту тетушки Пам. Странно, но, когда от пирога на блюдце остались одни крошки, Мейбл почувствовала себя почти умиротворенной.

— Вижу, ты любишь сладкое, — с улыбкой заметил наблюдавший за ней Виктор. — Я тоже. Особенно мне по вкусу пироги моей матери.

— Обрадует ли твою будущую жену такая сильная привязанность к материнской стряпне? — усмехнулась Мейбл.

— Ну это-то меня не беспокоит. — Виктор откинулся на спинку кресла. — Я и сам сносно готовлю, так что моя будущая жена не будет в обиде.

— Смотря что ты умеешь делать. Многие мужчины считают себя хорошими кулинарами, но на самом деле способны лишь разогреть на сковороде консервированные бобы.

— У тебя, очевидно, имеются основания для подобного утверждения?

— То есть?

— Наверное, в твоей жизни было немало мужчин? — По лицу Виктора скользнула ироничная ухмылка, однако через мгновение он словно надел непроницаемую маску.

Мейбл тут же позавидовала ему, поскольку ее собственная физиономия имела обыкновение краснеть по малейшему поводу, выдавая любую перемену внутреннего состояния.

— Ну знаешь ли, — горячо произнесла она, — тот факт, что я воспитываю ребенка без мужа, еще не дает тебе права подвергать сомнению мою нравственность.

Виктор неожиданно вскочил с кресла и встал напротив Мейбл. Сунув руки в карманы и глядя на нее сверху вниз, он недовольно заявил:

— При чем здесь твоя нравственность! Пойми, я никак не могу свыкнуться с мыслью, что у тебя есть ребенок, а мне никто не сообщил об этом.

— В этом нет ничего странного. Просто мы достаточно безразличны к судьбам друг друга. Окружающие нас люди понимают это, потому никто и не рассказывал тебе о Гэри. — Мейбл пожала плечами.

— Уж меня-то никак нельзя винить в том, что я не пытался наладить с тобой связь, — возразил Виктор. — Сколько раз я пробовал сделать это, но не находил никакого отклика. Выходит, именно ты относишься ко мне абсолютно безразлично.

Мейбл смотрела на него, ничего не понимая. Казалось, она попала в какой-то запутанный словесный лабиринт, из которого нет выхода.

— Постой, ты хочешь сказать…

— Да, я хочу сказать то, что было ясно с самого начала. Тебе нет до меня никакого дела. Ведь ты не подходила к телефону, а если и отвечала на звонок, то находила предлог, позволявший уклониться от встречи. И так продолжалось очень долго… — Виктор возвышался над Мейбл, пристально вглядываясь в ее лицо. Потом его взгляд переместился ниже, задержавшись на выпуклостях груди, и двинулся дальше, к краю короткой юбки и ногам. — Но, кажется, я знаю, что мне нужно делать.

— И что же? — Она тоже поднялась, чувствуя слабость в коленках.

— Я должен лечь с тобой в постель и хорошенько проучить за то, что ты долгие годы водила меня за нос!

— Наглец! — возмущенно воскликнула Мейбл, чувствуя, к своему ужасу, что снова заливается краской. — Неужели ты считаешь, что все проблемы решаются так просто?

— Послушай, давай поговорим спокойно. Не скрою, я испытываю непреодолимое влечение к тебе. Тогда в Оксфорде…

— Глубоко польщена твоим признанием! — язвительно прервала она Виктора.

Разговор о бесспорно существующей между ними сексуальной притягательности заставлял ее нервничать.

— В Оксфорде я сделал то, чего никогда не позволял себе ни прежде, ни потом, — продолжил он. — Меня словно подменили… — Его губы дрогнули, и Мейбл отвернулась, боясь расплакаться.

— Мы оба забылись тогда, — со вздохом произнесла она. — Но моему-то странному поведению объяснение нашлось. Мне удалось выяснить, что сделал студент-медик, которому я приглянулась. Могу рассказать, если тебе это интересно…

— Я и так знаю, — хмуро махнул рукой Виктор. — Парень подмешал в твое шампанское сильнодействующий медицинский препарат.

— Откуда тебе это известно?

— На другой день я случайно подслушал в университетском баре разговор двух студентов. А ты как узнала?

— Подруга, которая приглашала меня на бал, провела по моей просьбе небольшое расследование, — усмехнулась Мейбл. — Она даже сообщила мне название подмешанного препарата. Обычно он применяется в качестве возбуждающего средства. У него нет ни вкуса, ни запаха, но действие достаточно сильное. Этот порошок пользуется успехом у подростков, которые хотят сделать несговорчивых подружек более податливыми.

Последовала напряженная пауза. Глаза Виктора потемнели.

— Насколько мне известно, возбуждающий эффект подобных препаратов проявляется сразу после приема, а не на следующий день.

Мейбл на секунду прикусила губу.

— Ладно, я поняла намек. Ты хочешь сказать, что вовсе не дурман заставил меня лечь с тобой в постель и расстаться с невинностью?

— Я предпочитал тешить себя мыслью, что ты не устояла перед моим обаянием. — Виктор взял ее за плечи, заставив посмотреть ему в глаза. — Ты прощаешь меня за ту ночь? Все эти долгие годы меня мучило чувство вины…

Вот почему он так настойчиво пытался встретиться со мной, пронеслось в голове Мейбл. Ему необходимо было облегчить совесть, иначе он не мог спать спокойно. К ее горлу подступил комок, и, прерывисто вздохнув, она кивнула.

— Разумеется, прощаю. Тем более что не считаю тебя виноватым…

— И ты согласна погостить у меня еще несколько дней?

Мейбл хотелось ответить отказом, поскольку их отношения с Виктором могли зайти слишком далеко. Но в глубине души у нее росло ощущение, что она не имеет права лишать сына отца и обязана исполнить долг перед ребенком. А для этого, возможно, придется пройти по жердочке над пропастью.

— Хорошо, останусь, — произнесла Мейбл с отчаянной решимостью. — Но только на одну ночь. Мне все же нужно поскорее вернуться домой, потому что Гэри может заскучать. Кроме того, я буду чувствовать себя неловко перед подругой, у которой оставила сынишку.

— Значит, сын находится в женских руках?

— Ну да. А сейчас… мне бы не мешало привести себя немного в порядок. Ты проводишь меня в мою комнату?

— Ну конечно! — Глаза Виктора сверкнули победным огнем.

Позже, закрывшись в ванной, Мейбл подумала о том, сколько раз ей выпадала сегодня удобная возможность объявить Виктору, что Гэри его сын. Но она все боялась раскрыть уже столько лет продолжающийся обман, презирая себя за слабость. Её пугало, что, сорвав с тайны покров, она расстроит союз Виктора и Лорны и наживет в их лице отнюдь не друзей.