Джиджи Грэйзер - Мужеедка Страница 10

— Иди к дьяволу и принеси мне еще выпить.

— Вечеринка только начинается, принцесса, — простонал Тони, — но, боюсь, кто-то уже загадил мои простыни от Фретте.

Тони Би всегда называл Клариссу принцессой, и за это она любила его еще больше. А еще за то, что он никогда и никому не открывал ее истинный возраст.

Впрочем, тогда ему пришлось бы открыть и свой собственный. А в том мире, где он вращался, привлекательна только молодость и только за юным вундеркиндом толстосумы обоих полов тянулись с доверчивостью птенцов, ковыляющих за мамой-уткой.

— Где он? Где он, я тебя спрашиваю? — Кларисса готова была визжать и топать ногами.

Тони Би хмыкнул:

— Может, наш журнальный мальчик вовсе не объявится?

— Еще чего. Прискачет как миленький. Заинтригован.

— Ясное дело. Он ведь во всем городе единственный, кого ты пока не затащила в постельку, — заметил Тони Би, — а в нашей деревушке не любят отрываться от коллектива.

Диджей врубил «Моби» так, что штукатурка посыпалась с потолка; пол завибрировал. Кларисса обратила внимание на девиц, что собрались в кружок и подергивались под музыку, нагло выставляя напоказ свою вопиющую юность.

— Детский сад давно открыл? — С недавних пор соплюшки Клариссу раздражали, напоминая о том, что она а) толще, б) старше, в) до сих пор не замужем, г) очень голодная. — И почему от вида малолеток меня всегда тянет на сладости?

— Гляди, чтоб потом горько не стало, — предупредил Тони Би, лаская взглядом выкрашенную золотой краской фигуру бодибилдера, нанятого, чтобы принимать красивые позы. На тусовках у Тони всегда был «золотой мальчик» — он их называл идеальной приманкой.

— Ты еще тут? — возмутилась Кларисса, перекрикивая музыку.

— Извини, принцесса. Я что-то… Ба-а! Кого я вижу! — Тони Би расплылся в ухмылке, и Кларисса невольно проследила за его взглядом. — Твое прошлое, принцесса, сладенькое, как карамелька, наконец тебя настигло!

На пороге возник Саймон, а с ним белокурая знаменитость, при виде младенческой кожи которой хотелось рыдать.

— Саймон? — взвыла Кларисса. — Какого черта он тут забыл?

— Я пригласил, — самым невинным тоном пояснил Тони Би, глотнув шампанского. — Что за вечеринка без славного скандальчика? Кроме того, ты же помнишь, мы с ним очень любим друг друга. На последнем курсе чуть было не вступили в гомосексуальные отношения. — Он прищелкнул пальцами, давая Клариссе возможность полюбоваться блеском ногтей. У Тони Би всегда был отличный маникюр.

— Знаешь, с какой силой природа не терпит пустоту? — процедила она.

— Неправда, ты не можешь меня возненавидеть!

— Да уж. Что поделать — люблю тебя, стервеца.

Приближение Саймона Кларисса чувствовала спиной, как пловец гигантскую волну, — и тихо впадала в панику.

— Тони, как я выгляжу?

— Бриджит Бардо, 1956 год.

— Такая старая?

— Нет, такая роскошная.

— Кларисса? — Голос протянулся к ней сзади театральным крюком, ухватил за горло, уволок со сцены — с ее сцены, с ее вечеринки.

— Саймон…

Кларисса обернулась. Сдохнуть можно, до чего хорош! Хорош с головы до… туфель — шоколадных мокасин от «Прада», коллекция нового сезона. Смелый, почти вызывающий выбор. Все мужики брали в «Прада» обувь трех цветов: черного, угольно-черного и эбеново-черного. Разумеется, все, кроме Саймона.

А рубашка?! Последний писк от Армани… Стоп. Кажется, есть слабина: живот у него чуть мягковат… или это складки ткани так легли?

Она обняла Саймона. Рука любопытной змеей обвилась вокруг его талии. Саймон набрал вес. Кларисса знала, что он знает, что она это заметила; он знал, что она все замечает.

Но почему-то этот жирок делал его более привлекательным. Более уязвимым, что ли.

— Отменно выглядишь. — Голос у Саймона все так же глубок, все с тем же британским акцентом, не утраченным за пятнадцать лет жизни в Лос-Анджелесе.

«Держится за свой акцент, как за спасательный круг», — подумала Кларисса, послав улыбку блондинке. У Саймона имелся и физический изъян: он почти не мог читать; прежде сущий позор, теперь дислексия стала для него чем-то вроде визитной карточки.

— Пенелопа, — представил Саймон свою спутницу. Как будто кто-то мог этого не знать!

— Как будто кто-то может этого не знать, Саймон.

Кларисса с улыбкой пожала крохотную лапку с кольцами на большом пальце и разрисованной хной ладонью. Бесфамильная блондиночка улыбнулась в ответ с теплотой мурены, пробудившейся от глубокого придонного сна.

— Что выпьете? — В роль радушной хозяйки Кларисса нырнула с легкостью опытного пловца.

— Я не пью, — заявила блондинка.

«Брр, — внутренне содрогнулась Кларисса. — Алкашка, значит. Это в восемнадцать-то… в девятнадцать от силы. Куда только катится мир?!»

— В таком случае, «Перье» с лаймом, — кивнула она. — А твой «Кир руаяль» уже на подходе, Саймон! — И удалилась, оставив Тони Би разгребать обломки.

Обернись сейчас Кларисса, она бы увидела, как Саймон смотрит ей вслед — с желанием и опаской одновременно, в плену прошлого и в восторге от настоящего: «Кларисса помнит его вкусы. Кларисса все еще любит его…»

Но она не обернулась.

Кларисса с боем протолкалась к бару сквозь надушенную толпу, принимая каждый брошенный ей комплимент с непринужденностью профи. Единственным, что слегка выбило ее из колеи, был подслушанный (почти непреднамеренно) разговор малолеток, не старше четырнадцати, даже с учетом поддельных документов. Тощие фигуры из области геометрии — сплошь локти и коленки, ни намека на бедра; раздутые от гормональных инъекций губы, кожа, лоснящаяся то ли по молодости, то ли от преждевременных визитов к дерматологу, блеск волос и ногтей, купленный в салоне красоты. Кларисса подозревала, что их мамаши (больше похожие на слегка поблекших старших сестер) уже натаскивали своих чад на то, чтобы занять ее, Клариссино, место.

А ведь по закону они еще и машину водить не могли.

— Я полирую головку раз десять, а потом цир-ку-ли-рую ниже… — говорила малолетка № 1. — Ничего не оставляю на тарелке.

— Ф-фу, Тифф! — скривилась № 2. — Слишком до-о-олго. Лично я за быстроту и натиск. Представлю, что попала на распродажу, — и вперед.

— Сплевываешь? — поинтересовалась № 3.

— Сплевываю, — подтвердила № 4.

— Глотаю, — возразила малолетка № 1. — Чистый белок, никаких углеводов. Чем не диета?

Эти крошки, эти нежные, полураспустившиеся цветы жизни трепались о… минете. Кларисса на миг застыла, пораженная двумя пренеприятными открытиями: 1. Едва снявшие скобки с зубов сосунки обсуждали тонкости орального секса; и 2. Они явно смыслили в этом больше, чем она сама.