Изабель Лосада - В поисках Совершенства Страница 10

Это было просто волшебно. Ни одна из поз не успевала надоесть. В последовательности движений общей продолжительностью около двадцати минут почти не приходилось, например, слишком часто высоко задирать ноги. В этом отношении тай-чи гораздо демократичнее йоги. Когда я в последний раз ходила на йогу в соседний спортзал, я два дня двинуться не могла, теперь же все было иначе. Разумеется, я не знала ни одного движения, и мне приходилось повторять все за другими, делая при этом вид, что я знаю, что делаю. После занятий я, вместо того, чтобы уставать, напротив, чувствовала себя прекрасно, у меня было больше сил, чем до начала занятия. Каким-то образом на меня подействовали упражнения и медитация. Я живу на двух скоростях: «полный вперед» и «стоп». Здесь я училась сбрасывать скорость. Сама неторопливость движений и концентрация, необходимая для тренировок, одновременно заставляет сосредоточиться разум и успокаивает тело.

Но даже это еще не все. Увидеть – не значит поверить в то, в чем состоит смысл тай-чи. Наш мастер был намерен показать нам, что эта самая «чи», о которой столько говорят, не просто течет в наших телах, но и что она есть в земле и в небе. Во всем.

Пожилые пенсионеры не просто двигались – они играли с невидимой энергией, которую чувствовали не только внутри своих тел, но и вокруг. Нам просто кажется, что, раз мы ее не видим, ее не существует. Вам становится скучно? Ну хорошо, допустим. Когда вы стоите рядом с кем-нибудь – в так называемом «личном пространстве» – вы чувствуете энергию, которая не имеет никого отношения к температуре тела. Это нечто большее. Электричество, которое вы можете только ощущать, свет, который не видно, но мы точно знаем, что он есть, жизненность, которую мы не можем объяснить, но в которой не сомневаемся.

Чтобы показать нам это, был запланирован поход. Мы не должны были разговаривать – единственной инструкцией на весь день было «guardez le silence» (фр. «соблюдать тишину» – прим. пер.), а еще нам завязали глаза, всем, кроме нескольких человек, которые должны были вести нас, следуя безмолвным указаниям мастера. Я с радостью приняла повязку. Полагаю, он хотел настроить нашу интуицию и чувствительность, чтобы мы действительно смогли ощутить жизненность природы, «чи» во всем.

Родители, обратите внимание! Забудьте про Башни Альтона. Завяжите своим детям глаза и отведите их на природу. Это настолько весело! Я стояла в лесу и не могла его увидеть. Никогда я еще не испытывала ничего более сказочного. Те из нас, кто не страдал отсутствием зрения, смогли оценить и другие свои чувства. Трогала ли я когда-нибудь раньше сухую землю? Вдыхала ли запах сырого болотного тумана? Что за чудесное ощущение – прикасаться к различным поверхностям, которые раньше даже не замечал! Колючая веточка. Округлый холодный камень. Шершавая кора. Ползая на четвереньках по лесу, я осторожно тянулась вперед, чтобы узнать, на что еще наткнутся мои пальцы. Француз подвел меня к бревну, у которого, к моему изумлению, обнаружились ушки, росшие прямо из ствола. Я гладила их, потрясенная мягкой пушистостью, и никак не могла понять, что бы это могло быть.

Отовсюду доносились звуки летнего леса. Я оборвала внутренний диалог с самой собой, чтобы послушать окружающую меня жизнь. Возможно, в Баттерси тоже поют птицы, но готова поклясться, я ни разу не слышала их. Насколько богата наша планета, и, похоже, пока мои глаза были закрыты, работали только уши. Потом мое внимание привлекли звуки маленького водопада. Я медленно подошла поближе и протянула руки, чтобы напиться ледяной воды, а потом просто сидела, наслаждаясь мягким плеском. Вот и все. Хватит с меня уроков жизни. Я на месте.

Следующий урок. Снимаем повязки. Зрение! Попробуйте три часа побыть на природе с закрытыми глазами, а потом просто откройте их. Как будто попадаешь в другой мир. В руке я все еще держала ветку, на которой росли пушистые поганки в форме ушек. Я смотрела на них с детским восторгом, и вдруг уголком глаза заметила смеющегося француза. Я огляделась. Видела ли я когда-нибудь раньше деревья? Кто заново покрасил все цветы? Небо было такого цвета, какого бывало только в детстве во времена летних каникул. И повсюду были чудеса. Коровы.

Он привел нас к реке. Перешел ее вброд. Течение было сильным и глубоким, и мы затаив дыхание смотрели, как он сосредоточенно двигается вперед, стараясь не потерять опору. Круглолицые немцы в дурацких шортах перешли реку следом за ним, но я пришла подготовленной, и у меня с собой был купальник. Я с радостью бросилась в воду и стала перебираться на другую сторону, держа сумку высоко над головой, пока меня не развернуло, и я не плюхнулась в ледяную воду. Когда мое тело уже начинало неметь, я наконец выбралась на берег и принялась прыгать, теряясь в догадках, то ли я полна жизни, то ли подхватила воспаление легких. Я единственная захватила с собой купальник, и остальные смотрели на меня с завистью. Француз снова посмеялся надо мной, радуясь, что я так внимательно отнеслась к его указаниям.

Он привел нас в поле и сел, позволяя нам радоваться жизни. Мне не удавалось пообщаться с немцами из-за того, что приходилось использовать слова. Сейчас, когда разговаривать было нельзя, общаться стало очень просто. Мы играли в салки, кружились, взявшись за руки, и даже устроили состязания в «верховой езде». Кто-то практиковал движения тай-чи. Теперь было понятно, как дети из разных стран умудряются играть вместе. А нам было весело, хотя мы уже были взрослыми.

Перед уходом он предложил нам вспомнить картины сегодняшнего дня. Старое бунгало с низкой, провалившейся в середине крышей. Ржавые ворота, открывавшиеся с резким скрипом. Бесконечно лающая восточноевропейская овчарка на цепи. Нам предложили подумать, что бы мы хотели записать по дороге домой, чтобы грядущей ночью наполнить этими образами сны. Это было дешевле и проще, чем тащить с собой видеокамеру. Я посмотрела вокруг и увидела, как вода, бегущая по речным камням, разбивается сияющими брызгами. Да, именно эту картину мне бы хотелось снять. Вниз по течению лежала старая покрышка. Это я бы тоже записала. Мне не нужен был документальный реализм.

Наконец он повел нас домой. Великолепный день тишины. Никакой пустой любезности на немецком, французском или любом другом человеческом языке. Только птицы и мягкая речь мастера. Мы добрались до дома, поужинали, упали в постели и спали как дети.

Пару раз за неделю я случайно заметила, как моя дочь складывается пополам от смеха, видя, как ее мать пытается овладеть позицией «руки-облака». Как-то раз мы играли в животных, и она до сих, пор может неплохо изобразить если и не медведя, то хотя бы меня, пытающуюся изображать переваливающуюся походку и рычать. Думаю, в один из дней мне удалось пообщаться с ней целых пять минут. Хотя, возможно, я преувеличиваю. Три минуты. Мои подруги, вместе с которыми я приехала сюда, присоединились к курсу, но их мужья отказались. Поэтому по вечерам мы встречались и сидели в традиционной французской манере, довершая радости дня огромными количествами вина. К моему удивлению, мастер вовсе не прятался, чтобы помедитировать где-нибудь в тишине, а пил даже больше нашего. Люблю французов. Мы разбредались по постелям, чтобы урвать пару часов сна перед привычной очередью в душ.