Ульяна Соболева - Черные Вороны. Реквием Страница 10

— Не кипятись, это все что я сам узнал, скоро Яценко подкинет инфы. Успокойся. Да и нахрен она тебе сдалась вообще?

Артур закурил еще одну сигарету:

— Роет под меня, контрольный пакет акций у нее. Вот чую я, не так с ней что-то. Как появилась — начались неприятности. Проект сгорел, кто-то Алене моей фотки с сауны с девками выслал, меня от работы сучка эта отстранила. В общем, как будто она мне назло делает.

Пашка налил еще водки и задумался, а потом хлопнул друга по плечу:

— Так уложи ее в кроватку, Артур. Ты же у нас спец по этим делам.

— Не хочет она меня, — сказал Артур и опустошил рюмку.

— Так ты поэтому бесишься? Заинтересовала неприступная мадам? Она любовница Новицкого, знаешь?

— Еще как знаю, он ей преподнес на блюдечке "ТрастингСтрой". Стерва.

— Она тебе нравится, — констатировал Пашка и тоже закурил.

— Я ее придушить готов своими руками, — Артур ударил кулаком по столу.

— Очень нравится, — Пашка засмеялся — ого! Ты там поосторожней, Новицкий не просто любовник, ты знаешь, что он большой человек, на одну руку положит другой разотрет. Думаю, это он ей все тылы прикрыл и все ее прошлое тщательно закопал под грудой зелененьких бумажек всученных чиновникам.

— К черту Новицкого, старый пень, на кой он ей сдался?

— Ну не скажи, брат. Бабки, власть, роскошь. Женщины такое ценят и просто так этим не разбрасываются. А может она его любит, хрен этих баб поймешь.

От мысли, что Инга может любить своего папика, Артура покоробило, он даже руку непроизвольно сжал в кулак.

— С Яценко стребуй побыстрее, хорошо? Пусть заодно посмотрит, что там с поджогом, а то не мычат, не телятся.

— И что, кроме налогов больше ничего?

Я смотрела на собеседника и нервно помешивала ложечкой кофе. Этот тип мне не нравился. Он вел себя немного заносчиво, хоть и получил от меня кругленькую сумму. А еще, когда он бросал на меня взгляды, его небольшие глазки под толстой роговой оправой маслянисто поблескивали. Я ненавидела этот тип мужчин: лысина, прикрытая жиденькими волосиками, пивное брюшко и дикая самоуверенность. Бывший сотрудник полиции, который вышел на пенсию и открыл частное сыскное агентство.

— Ну как вам сказать Инга… ээээ

— Просто Инга, — нет, определенно он меня раздражал. Как Иван Владимирович мог дружить с этой бестолочью, я не представляла.

— Инга, есть у него в прошлом грешки, которые тесть покрыл, но это дело поросло мхом, хотя есть там очень интересные факты.

— Что за грешки? Я бы очень хотела узнать, — почуял гад, что я злюсь и приступил к делу.

Михаил Геннадьевич хитро так улыбнулся.

— Ну, у меня информация неполная, но я бы покопался, поднял архивы, связи все же остались. Только это расходы, вы же понимаете, никто ради меня просто так ничего искать не будет. Взятки и еще раз взятки.

Конечно, я его поняла, он хотел денег. Что ж, это его работа, и я не могу его в этом упрекнуть.

— Сколько?

— Ну, как и в прошлый раз, плюс надбавка десять процентов — и мы в расчете, — его противное "ну" тоже действовало мне нервы будь здоров.

Я потянулась за чеками, а потом все же спросила:

— И что за грешки?

— Восемь лет назад Чернышев сбил человека. Сбил насмерть. Был суд, и его оправдали, Рахманенко поднял все свои связи, чтобы вытянуть будущего зятя из-за решетки. Главным аргументом была плохая погода и то, что тот мужчина оказался, мягко говоря, сильно выпившим.

Я нахмурилась: ну и что в этом интересного, если Чернышева оправдали? Какой смысл это ворошить, разве что доставить неприятности? Нет, определенно этот сыщик, мать его за ногу, меня бесил. Так бы и треснула его чашкой по блестящей лысине. Тратит и мое время, и свое.

— Там не все так чисто, Инга, если бы я был уверен, что Чернышев не виноват, я бы вам об этом и не рассказывал. Только заключение экспертизы было сфабриковано и я могу найти тому доказательства. Кроме того, если посмотреть показания вдовы потерпевшего, то она утверждает, что ее муж не пил, так как у него были серьезные проблемы с печенью.

Ничего себе! Вот это да! Артур сбил человека, а Рахманенко прикрыл его задницу! Отыскал ложных свидетелей, подкупил судмедэксперта? Ну и семейка!

Михаил Геннадьевич продолжал:

— Так вот, есть еще одна очень любопытная деталь. Тот мужчина, он неизвестно каким образом оказался на этой трассе, его машину нашли за несколько километров от места аварии, застрявшей в кустах. Только тут вообще все под вопросом. Пока что я вам однозначного ответа не дам, нужно, опять-таки, поднять архивы. Все это очень похоже на предумышленное убийство. Словно убили в другом месте, а потом под колеса подложили. Но это мои предположения. А может и водкой накачали, кто его знает, но могу покопаться, если вам это интересно.

Я закурила и посмотрела на детектива, еще бы! Мне не просто интересно, я вопить готова от любопытства:

— Мне нужны фотографии с этого дела, пощекочу Чернышеву нервы. Есть снимки аварии?

— Достану для вас обязательно, но это займет время.

— Я подожду, времени у меня предостаточно. Достаньте снимки, поговорите с вдовой, поднимите архивы, поищите свидетелей. Все, что сможете. И еще, если собрать достаточно улик — дело можно возобновить? То есть можно ли призвать Чернышева к ответственности еще раз?

— Естественно, у нас не Америка, это вам не суд присяжных, при том информация правит миром, как и деньги. В наше время можно все.

— Если мы докажем, что тот мужчина не был пьян, сколько лет получит Чернышев?

— С хорошим адвокатом — года три.

— А если доказать что это предумышленное убийство?

— Лет пять — семь, не меньше.

Я открыла сумочку и размашисто подписала чек:

— Нужно будет еще — не стесняйтесь.

Ну что, Артур, начнем играть по-крупному. Ты готов?

Глава 6

Герман слушал собеседника рассеянно, хоть и кивал, и поддерживал беседу, все его мысли были совершенно далеко. Рядом сидела жена, она заботливо подсыпала ему в тарелку закуски и радушно предлагала гостям попробовать новые блюда. Наконец Герман не выдержал, извинился перед всеми и вышел на веранду. В Лондоне, как всегда, лил проливной дождь, и Новицкий поежился от холода. Достал сотовый и набрал номер Инги — снова автоответчик. Последнее время его девочка слишком часто выключала сотовый. Герман позвонил на домашний и с облегчением услышал ее голос. Инга казалась веселой, довольной жизнью, вот так всегда: Герман скучал, а она и без него чувствовала себя превосходно. Хотя он и почувствовал странные нотки в ее голосе — то ли тоска, то ли разочарование. Герман знал Ингу слишком хорошо, чтобы не понять, что она от него что-то скрывает. Он научился ей доверять за долгие годы их связи, научился понимать малейшие изменения в ее настроении. Инга была его четвертым ребенком, его дочкой и любовницей одновременно. Ее он любил последней любовью. Она, как и первая, такая же горькая, ядовитая и безумная. Инга ворвалась в его жизнь как комета. Яркая звездочка. Точнее, это он позволил этой звездочке загореться на его небе. Он сам не понимал, как эта неказистая девчонка из захолустного ночного клуба влезла ему в мозги и разъела их как серная кислота. Впервые он увидел Ингу очень давно. Это произошло случайно. У него были дела в этом маленькой городке, и, устав от долгой поездки, он попросил водителя затормозить именно возле этого клуба — выпить, послушать музыку в месте, где никто его не знал. Охрана осталась снаружи, только один из ребят прошел с ним в темную и прокуренную залу. Когда Герман увидел Ингу, что-то щелкнуло у него внутри, как будто включился свет. Ее голос, хрупкая фигурка, невесомость, нежность покорили его с первого взгляда. Герман приехал в этот клуб снова, через месяц сел за дальний столик и наблюдал за девушкой. Чувство было странное непередаваемое. Вроде нет в ней ничего примечательного, обычная девчонка, худенькая, угловатая, волосы красивые, но цвет — ничего примечательного. Новицкого тянуло в это место как магнитом. Он не знал, как объяснить эту тягу, скорей всего — желание заботится о ком-то. Девочка встречалась с симпатичным парнем, это сообщила ему официантка, когда он в очередной раз передал юной певице цветы. Тогда же он узнал, как ее зовут — Василиса. Герману понравилось даже имя. Он бы никогда не решился сделать первый шаг, потому что не верил в подобные отношения, но встретил ее спустя несколько месяцев после тщетных попыток увидеть снова и понял, что если не решится, то девчонка пропадет. Герман знал эти явные признаки быстрого погружения на дно — или алкоголь, или наркотики. Затуманенный взгляд, дрожащие руки и синяки под глазами. Так Василиса попала к нему в дом. Долгими днями и ночами Герман слушал завывания из ее комнаты, ругательства, она била посуду и лезла на стены в полном смысле этого слова. Герман уже отчаялся и все же решил привезти к ней психиатра своей жены. Все изменилось после этого визита. Василиса вернулась к жизни. Их отношения складывались медленно, по нарастающей. Герман лепил из нее женщину, шикарную женщину, под стать его статусу. Их отношения еще долго оставались на неопределенной ноте. Герман учил ее всему — начиная с того, как правильно держать вилку с ножом и заканчивая тем, какой цвет в одежде сочетается с другим. Он прививал ей новые вкусы в еде, парфюмерии. Герман устроил ей прослушиванье и заплатил немало денег за раскрутку. Стилист Василисы заявил, что имя ей не подходит и внешность тоже нужно менять. Девушка не противилась, она с каким-то мазохистским остервенением стирала свое прошлое. Соглашалась на любые смелые эксперименты, включая пластику носа, разреза глаз. Василиса носила пластины на зубах и ни разу не спросила когда их нужно снимать. Девушка истязала себя часами в спортзалах и на репетициях, а потом пошли результаты. Первые концерты, первые рекламные проекты и понеслась в гору его птичка. Пошла учиться на заочный. Она везде выкладывалась по-полной. Герман не заметил, как влюбился, нет, он просто заболел ею, она имела над ним власть, неопровержимую и сильную. Василиса оказалась чудесной хозяйкой, и искусной любовницей, которая согласна на секс всегда и везде. Она отдавала ему тело щедро, она осыпала его изощренными ласками, которым он сам ее научил. Герман уже не мог без нее дышать, есть и жить. С Ингой ему снова было тридцать. Он не жалел для нее ничего: ни денег, ни сил, ни своей любви. Единственное, о чем попросила Василиса — это навсегда стереть ее прошлое, словно она родилась заново. Герман не задавал много вопросов, он просто как всегда выполнил ее просьбу. Новицкий и сам не заметил, как из пигалицы Инга превратилась в женщину-вамп, в женщину-загадку, от которой голова шла кругом. Новицкий ждал, когда любовница начнет качать свои права, требовать, чтобы он развелся и принадлежал ей целиком и полностью, но ничего подобного не случилось, и ему даже становилось досадно. Ингу вполне устраивали их отношения, и как она сама ему сказала, ей хватает того что он дает и большего ей не надо. Германа всегда не покидало чувство, что Инга не принадлежит ему и принадлежать никогда не будет, она сама по себе, хоть и делает вид, что любит его. Новицкий не витал в облаках, он понимал, что их отношения — это бизнес чистой воды. Придет время, и Инга уйдет, а он не сможет удержать, даже если захочет. С каждым днем страх потерять ее рос все сильнее. Инга становилась независимой, у нее появились свои деньги, сбережения. Впрочем, за эти восемь лет сколько он не пытался ее подловить на измене, ему так и не удалось ни разу уличить ее. Хотя Германа всегда мучило чувство, что она от него что-то скрывает, что Инга преследует странные и непонятные ему цели, только вот какие?