Сьюзен Филлипс - Герои – моя слабость Страница 10

«Я выплачу все твои долги, я спасу тебя», – с готовностью вызвался Питер.

Энни хотела было ответить, но ее отвлек внезапный шум. Оглянувшись, она увидела крохотную девочку, прятавшуюся под широкими ветвями большой красной ели. На вид ребенку было года три-четыре. Таких маленьких детей не отпускают гулять в одиночку. Всю ее одежду составляла дутая розовая курточка и сиреневые вельветовые брючки. Ни перчаток, ни теплых сапожек, ни шапочки на светло-каштановых, прямых как палки волосах.

Энни вспомнила лицо в окне. Должно быть, это ребенок Тео.

Мысль о том, что Тео Харп может быть отцом, привела Энни в ужас. Несчастный ребенок… Девочка была одета слишком легко. Похоже, за ней никто не присматривал. Хотя, если вспомнить прошлое Тео, это, возможно, далеко не самый тяжкий из его грехов.

Поняв, что Энни ее заметила, малышка попятилась, пытаясь спрятаться среди ветвей. Энни нагнулась к ней:

– Эй, я не хотела тебя пугать. Я просто разговаривала по телефону. – Девочка молча смотрела на нее круглыми глазенками, но Энни встречала на своем веку немало робких, застенчивых детишек. – Я Энни. То есть на самом деле – Антуанетта, но так меня никто не зовет. А как твое имя? – Малышка не ответила. – Ты, наверное, снежная фея? А может, снежный крольчонок? – Никакого ответа. – А, готова поспорить, ты белочка. Только я не вижу поблизости орехов. Может, ты из тех бельчат, что грызут печенье?

Обычно даже самые стеснительные ребятишки откликались на подобную чепуху, однако девчушка молчала. Она не страдала глухотой – малышка обернулась на птичий крик, – но чем больше Энни вглядывалась в ее большие настороженные глаза, тем яснее понимала: что-то здесь не так.

– Ливия… – Женский голос звучал сдавленно, приглушенно, будто его владелица не хотела, чтобы ее слышали в доме. – Ливия, где ты? Иди сюда сейчас же.

Любопытство взяло верх над осторожностью, и Энни выглянула из-за беседки.

Женщина оказалась довольно хорошенькой, с длинными светлыми волосами, отброшенными на одну сторону. Ни джинсы, ни мешковатая кофта не могли скрыть ее точеную фигуру с соблазнительными формами. Блондинка неловко опиралась на костыли.

– Ливия!

Лицо женщины казалось знакомым. Энни выступила из тени беседки.

– Джейси?

Блондинка покачнулась на своих костылях.

– Энни?

Джейси Миллз жила с отцом в Мунрейкер-Коттедже, до того как его купил Эллиотт. Энни не видела ее много лет, но разве забудешь ту, что когда-то спасла тебе жизнь?

Розовая курточка девочки промелькнула перед Энни – Ливия метнулась к кухонной двери, сверкая красными кедами, запорошенными снегом. Джейси пошатнулась, цепляясь за костыли.

– Ливия, я не разрешала тебе выходить из дома, – проговорила она все тем же странным свистящим шепотом. – Мы ведь уже говорили об этом. – Девочка пристально смотрела на нее, не размыкая губ. – Иди, переобуйся. – Ливия исчезла, и Джейси повернулась к Энни: – Я слышала, что ты вернулась на остров, но не ожидала увидеть тебя здесь.

Энни подошла ближе, стараясь держаться в тени деревьев.

– В коттедже телефонный сигнал не ловится, а мне нужно было позвонить.

В отличие от смуглого черноволосого Тео Харпа и его сестры-близняшки, Джейси в детстве была белокожей блондинкой. Такой она осталась и теперь. Подростковая угловатость и худоба исчезли, но лицо с приятными, слегка смазанными чертами, будто спрятанными под запотевшим стеклом, почти не изменилось. Что же делала Джейси в Харп-Хаусе?

– Я теперь веду здесь хозяйство, – отозвалась она, словно прочитав мысли Энни. Более унылой работы Энни и представить себе не могла. Джейси неуклюже махнула рукой в сторону кухни: – Заходи.

Энни не могла войти, ей даже не пришлось выдумывать отговорку.

– Лорд Тео велел мне держаться подальше от Харп-Хауса. – Проговорив имя Харпа, она брезгливо скривила губы, будто попробовала прогоркшее масло.

Джейси всегда отличалась необычайной серьезностью, издевка Энни не вызвала у нее улыбки. Дочь пропойцы-рыбака, она рано простилась с детством, взвалив на свои плечи обязанности хозяйки дома. Младшая в их подростковой компании – на год моложе Энни и двумя годами младше близнецов Харп, – она была самой взрослой из всей четверки.

– Тео не спускается со второго этажа раньше полуночи, – сказала она. – Он даже не узнает, что ты побывала здесь.

Очевидно, Джейси не подозревала, что Тео бродит по дому не только по ночам.

– Я в самом деле не могу.

– Пожалуйста, – попросила Джейси. – Как бы мне хотелось поговорить для разнообразия с кем-нибудь из взрослых.

Ее приглашение прозвучало почти как мольба. Этой женщине Энни была обязана жизнью, и как ни хотелось ей отказаться, она понимала, что нельзя уйти, не обидев Джейси. Собравшись с духом, она быстро пересекла широкий задний двор, от души надеясь, что Тео не смотрит в окно. Поднимаясь по лестнице, охраняемой горгульями, она почувствовала, как в сердце заползает страх. Пришлось напомнить себе, что Тео больше не сможет нагонять на нее ужас. Те дни давно миновали.

Джейси стояла возле распахнутой задней двери. Энни заметила у нее под мышкой лилового игрушечного бегемота, привязанного к перекладине костыля, на другом костыле красовался розовый плюшевый мишка.

– Это игрушки моей дочери. – Значит, Ливия – дочь Джейси, а не Тео. – Костыли натирают подмышки, – объяснила Джейси, отступая в сторону, чтобы дать Энни дорогу. – Я пользуюсь зверьками вместо подушек, это помогает.

– И наводит на интересный разговор.

Джейси кивнула в ответ, серьезное выражение ее застывшего, неулыбчивого лица совершенно не вязалось с забавными яркими игрушками.

Хотя Джейси и спасла Энни от смерти в то далекое лето, они никогда не были особо близки. После развода матери Энни дважды ненадолго приезжала на остров и оба раза стремилась увидеться со своей спасительницей, но из-за настороженной сдержанности Джейси эти краткие встречи лишь оставили ощущение неловкости.

Энни вытерла ноги о половик у двери.

– Почему ты на костылях? Что случилось?

– Поскользнулась на льду две недели назад, – объяснила Джейси. – Не беспокойся из-за обуви, – добавила она, когда Энни нагнулась, чтобы стянуть ботинки. – Полы ужасно грязные, немного снега ничего не изменит. – Она неуклюже заковыляла в сторону кухни.

Энни решила все-таки снять ботинки, но тотчас пожалела об этом – каменный пол леденил ноги сквозь носки. Она закашлялась и, достав бумажный платок, высморкалась. Кухня оказалась даже темнее, чем ей помнилось, – такой же черной, как сажа в закопченном камине. За два дня в раковине прибавилось грязной посуды, гора мусора в ведре изрядно выросла, да и пол не мешало бы подмести. С каждой секундой Энни становилось все больше не по себе.