Забери меня (СИ) - Дюжева Маргарита Страница 10

— Мам, привет! — поспешно пыхчу в трубку.

— Ты где? — без приветствий начинает она. После последнего прокола она мне не доверяет.

— В университете. Сейчас была консультация по философии. Нам выдали список вопросов, рассказали о том, как будет проходить экзамен в этом году, — лопочу, подробно рассказываю о том, какая я молодец. Как учусь в поте лица. Стараюсь. Просто девочка‑одуванчик.

Мама добреет:

— Ладно, пигалица, живи, — произносит уже добродушно, и я облегченно выдыхаю, при этом краем уха, как где‑то позади бухтит Дашка:

— Держу пари, он приехал сюда за мной.

Сейчас включит режим обольстительницы. Перекинет волосы через плечо, начнет прогибаться, старательно показывая наличие груди в организме, и кокетливо закусывать губы в попытках очаровать неведомого мужика. Все, как всегда. У нее одна схема. И надо сказать весьма действенная, потому что парней она меняет как перчатки и уже даже не помнит, что такое девственность и в каком месте она вообще находится.

Я все еще не смотрю. Мне некогда. Чуть отойдя в сторону, предано пыхчу в трубку и соглашаюсь на все требования матери. Да, ужин приготовлю. Да, поглажу. И в комнате своей уберусь. Все что угодно, ведь я такая хорошая дочка. Соглашаюсь, а сама прикидываю, как бы половину всего этого свалить на Алиску, пока та не переехала жить в своему Витеньке.

— Вы видели, как он смотрит на меня, видели? — восторженно причитает Кутузова. — У меня аж трусы промокли. Хоть отжимай.

Мне жуть как интересно, что это там за увлажнитель трусов такой завелся, поэтому закончив разговор с матерью, беспечно скидываю телефон в сумочку и протискиваюсь вперед, нагло орудуя локтями.

…А потом чуть не падаю на ровном месте. Потому что узнаю и большую чёрную машину, и ее хозяина, который стоит, привалившись задом к капоту и сложив руки на груди, действительно смотрит в нашу сторону. Только не на Дашу, которая из кожи вон лезет, чтобы привлечь его внимание — вертится, громко смеется, стреляет глазками, а на меня.

Он выделяется на фоне расслабленных беспечных студентов, как волк на псарне. Серьезный, строгий, такой… Я не знаю какой, но в одном Дашка определенно права.

…Трусы действительно можно отжимать.

Наши взгляды пересекаются, и я чувствую, как тело сковывает паралич. Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Будто в капкане, в ледяных силках.

Он едва уловимо кивает головой. Короткое движение, но иллюзий нет никаких. В этом жесте читается однозначный приказ. Он не сомневается, что выполню его. Подожму хвост и подойду.

Тут же хочется сделать назло и сбежать, но понимаю, что глупо. Если он приехал сюда, значит смысла прятаться уже нет. Найдет.

Уже нашел.

Что‑то внутри сжимается и трепещет, горячими спазмами разгоняя кровь по венам.

— Вы видели девочки? Видели? Он меня зовет, — Даша растекается в улыбках, а я внезапно чувствую такой всплеск ревности, что даже дыхание сбивается.

— Уймись, Кутузова, — осаживаю подружку, — иди, готовься к своим групповым свиданиям, а это не твоего поля ягода.

— Ха, — она пренебрежительно фыркает, — можно подумать твоего.

— Представь себе, — нагло ухмыляюсь и, поправив сумку на плече, уверенно спускаюсь по лестнице, на ходу бросив остальным снисходительное: — пока.

Я не оборачиваюсь, потому что боюсь запутаться в своих собственных ногах и позорно растянуться на асфальте, но чувствую изумленные взгляды, впивающиеся мне в спину.

Да‑да, смотрите. Это вам не с однокурсниками зажиматься в перерывах между парами. Это другой уровень. Ни за кем из них не приезжают к универу на такой машине, в таком костюме и с такой харизмой. Так что пусть завидуют.

Мне очень хочется создать видимость того, что у нас с этим дядькой есть что‑то общее, хочется пустить пыль в глаза. Поэтому иду, активно накручивая булками. Спина прямая, на губах счастливая улыбка.

Он наблюдает за моим приближением с абсолютно бесстрастным выражением лица. Вот просто ноль эмоций. Ни единого отголоска. Будто из бетонной плиты высечен. Надеюсь, девочки достаточно далеко, чтобы не суметь рассмотреть эту постную физиономию.

— Добрый день, — так радостно, будто всегда ждала только его и готова от восторга пустить теплую лужицу. Вся такая счастливая, приторно‑сладкая. Просто сахарный пирожок.

Он поднимает одну бровь, смотрит на подружек, потом на меня и едва заметно качает головой.

— Прокатимся, — не спрашивает. Ставит перед фактом.

В другой ситуации, я бы отказалась. Потому что чутье вопило: не надо Лерка, не лезь к нему. Добром это точно не закончится. Но подружки все еще смотрят мне вслед и опозориться перед ними я боюсь больше, чем оказаться с этим типом в машине.

— Конечно, — нагло и с вызовом.

Его глаза хищно суживаются, но только на миг. Потом возвращается маска невозмутимости.

Он распахивает передо мной дверь:

— Прошу, — жестом приглашает внутрь.

Я просто млею. Девки точно обзавидуются. Чтобы вот так по‑королевски, с открыванием дверей — такого им и не снилось.

— Вы так любезны, — максимально изящно пытаюсь забраться в салон, но не соотношу ширину юбки и высоту ступеньки, и бездарно спотыкаюсь.

В тот же миг горячая ладонь ложиться мне на талию и уверенно удерживает, не позволяя упасть. Обжигает. У меня плавится в груди, в животе, ниже. Колени становятся ватными. В голове звенит.

— Осторожнее!

— Простите, сударь. Я так неуклюжа, — пытаюсь отшутиться. Что угодно, лишь бы не почувствовал, как бешено у меня колотится сердце.

— Я знаю, — припечатывает он. Помогает забраться в салон, захлопывает дверь и идет к водительскому месту, на ходу раздраженно оттягивая узел на галстуке, будто тот его душит.

Молча усаживается, заводит машину и трогается с места, увозя меня от универа, под завистливыми взглядами подружек.

— Ну, здравствуй… Лера, — мое имя он выделяет голосом, акцентируя внимание на том, что это больше не секрет.

Только тут до меня доходит, что мое желание выпендриться перед девочками привело к тому, что я еду в машине с подозрительным типом в дорогом костюме, и у меня нет ни единого шанса сбежать.

— Здравствуй! — нагло вскидываю подбородок. Если он думает, что я сейчас забьюсь в угол и буду рыдать, то глубоко ошибается, — давно не виделись.

— Не скажу, что соскучился.

— Я так и поняла, когда увидела тебя возле МОЕГО универа.

Отчетливо слышу, как скрипит зубами.

— В честь чего столь фееричное явление?

Я когда чувствую себя неуверенно всегда начинаю пороть какую‑то чушь. Защитный механизм. А сейчас неуверенность просто зашкаливает, значит и уровень чуши будет запредельный. Главное не ляпнуть что‑то, о чем потом буду жалеть.

— Разговор у нас остался незакрытый.

— По‑моему, как раз все закрыто и логически завершено.

— Что это за идиотская выходка с деньгами?

— Не люблю быть обязанной, — огрызаюсь, отворачиваясь от него. Вчера затея с конвертом казалась гениальной, а сейчас мне почему‑то было стыдно.

— Это был просто жест доброй воли. Не обязательно было превращать его в цирк, — он будто знает, о чем я думаю, и методично добивает, — если хотела впечатлить, то однозначно мимо.

Мне хочется что‑нибудь ответить. Что‑нибудь такое, после чего он перестанет смотреть на меня как на капризную девочку, но, как назло, в голове ни одной стоящей мысли. Они куда‑то рассыпаются и сбегают, стоит только ему оказаться поблизости. Просто временное помутнее рассудка. Иначе не скажешь.

— Куда ты меня везешь? — наконец нахожу адекватный вопрос.

— Еловая, семнадцать, — выдает, не моргнув глазом, а меня простреливает до самых кончиков пальцев.

— Ты… ты знаешь, где я живу?

— Думаешь, так сложно было выяснить о тебе всю информацию?

Думала. Серьезно. Была уверена, что этот тип меня не найдет. Никогда.

И вот он здесь. И смотрит на меня так, что хочется сигануть из машины прямо на ходу.

— Высади меня! Сама дойду.