Мария Воронова - Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник) Страница 10

Она с отвращением рассматривала яркие этикетки. Где вы, прекрасные натуральные йогурты, к которым она так привыкла дома? Кухарка сама готовила их из свежего молока и специальной закваски. Порцию этой закваски Юля получила, покидая родительский дом, но быстро загубила ее. Ничего удивительного, кухня в родительском доме как целая лаборатория, а у Юли из всех приборов плита и холодильник. Даже мясорубка, стыдно сказать, ручная. Юля плохо представляла себе, как ее собирать, поэтому Филиппу Владимировичу пока не удалось попробовать котлет ее приготовления.

Юля выглянула из-за стеллажа. Эта парочка, забыв, где находится, жарко обличала социальные пороки. Договорились уже о необходимости высшей меры наказания за хищения государственной собственности, родственные души!

Глава вторая

– Филипп, давай я пойду на курсы вождения?

– Зачем?

– Хочу научиться ездить.

– Вот я и спрашиваю: зачем?

Рыбаков лежал в постели, а Юля сидела за туалетным столиком в кокетливом кружевном халатике и убирала волосы перед сном. Зеркало отражало прехорошенькую девушку со свежим, радостным личиком, длинные густые волосы интригующе поблескивали в мягком свете ночника, а халатик был накинут с тщательно продуманной небрежностью, чуть-чуть приоткрывая аппетитную грудь и стройные сильные бедра. Филипп не был с ней близок уже целую неделю, и Юля думала, что сейчас-то некоторые природные инстинкты возьмут верх над его скупостью.

Положив массажную щетку, она повернулась к нему:

– Как это – зачем? Я раз в неделю езжу на кафедру, почти каждый день хожу в магазин, да мало ли у меня дел…

– У тебя? Мало.

– Да сколько бы ни было! Согласись, с машиной гораздо удобнее.

– Безусловно. Но ты же знаешь, я отказался от служебного автомобиля, поэтому не смогу давать тебе свою машину. А учиться водить надо перед тем, как ты плотно сядешь за руль, иначе навыки забудутся.

– Ну, Филипп… Все женщины вокруг ездят, одна я как дурочка. – Юля пересела к мужу на постель и игриво надула губки.

– Кто это – все, позвольте узнать?

Рассмеявшись, он положил руку ей на бедро.

– Не важно кто. Филипп, пожалуйста…

– Птиченька моя, говорю тебе, учиться сейчас бессмысленно. За руль своей машины я тебя никогда не пущу.

– А я и не претендую. Давай купим мне какую-нибудь женскую модель! «Ниссан-микро», они такие хорошенькие! И совсем недорогие!

Юля вздохнула. Знала бы она, как все повернется, копила бы деньги, живя с родителями! Нормальные люди откладывают на старость, а она – на замужество.

– Юлечка, ты переоцениваешь мои возможности. Я понимаю, ты росла в очень обеспеченной семье и от этого у тебя немножко нереальные понятия, поэтому не сержусь. Но настало время осознать, что ты – жена государственного служащего. У меня очень хорошая зарплата, но купить тебе машину я пока не могу. Подожди пару лет, зайчик.

– Пару лет?!

– Хорошо, год. Но тогда придется серьезно экономить. Откажись от своих духов, ходи на спорт в наш Дворец культуры, а не в этот дебильный фитнес-клуб, и через двенадцать месяцев у тебя будет половина необходимой суммы. Остальное постараюсь отжать я. Кстати, в нашем дворце очень хорошие секции, и, поверь, там работают гораздо более профессиональные люди, чем в твоем сомнительном заведении. Не ниже мастера спорта.

– Я тоже мастер спорта, – огрызнулась Юля.

– Кстати! – просиял муж. – Отличная идея! Ты могла бы взять группу малышей, обучать их гимнастике. У тебя здорово получится, я уверен. А? Как?

Еще не хватало возиться с чужими сопляками! Юля гордо промолчала.

– Подумай, ты будешь тренироваться бесплатно и, больше того, получать зарплату!

– Три рубля.

– Около десяти тысяч при неполной нагрузке. Все деньги пойдут на твою машину.

Юля вскочила и воинственно затянула поясок халата. «Значит, не хочешь по-хорошему? Ладно, будет по-плохому!»

– Правда, птиченька, подумай над моим предложением, – увещевал муж. – Ты киснешь в четырех стенах, а у нас педагогов в малышовые группы не хватает. Заведующий мне звонил, жаловался – зарплаты маленькие, народ работать не хочет. Я, конечно, стараюсь помогать, но завод не бездонная бочка… Ты бы нас очень выручила!

– Это не мой уровень, – процедила Юля.

Она была в ужасе. Муж отказывается содержать ее, гонит зарабатывать себе на хлеб! Может ли женщина испытать большее унижение?

Филипп потянулся за халатом:

– Кажется, разговор приобретает серьезный оборот. Нужно заварить чайку. Ты будешь?

– Нет!

Филипп устроился в кухне с любимой кружкой. От этого фаянсового переростка шел аппетитный пар, а с бортика свешивалась этикетка чайного пакетика – предмета, в доме Юлиных родителей неизвестного. Рыбаков размешал сахар и окатил Юлю холодным взглядом:

– Что ж, любопытно узнать, какой такой уровень у моей жены.

– Ты прекрасно знаешь какой! Ты видел, как я жила, и, раз захотел меня получить, обязан обеспечить мне тот уровень, к которому я привыкла! – выпалила она давно наболевшее.

– Интересно как? Еще раз повторяю, я – директор завода, а не олигарх. Не ворую, взяток не беру…

– Да неужели?

– Представь себе. И ты тоже знала, кто я такой, когда выходила за меня. Или ты думала, что нас будет содержать твой папочка?

– Знаешь что! На себя ты тратишь сколько хочешь, а когда что-то нужно мне, сразу становишься кристально честным человеком!

Филипп усмехнулся:

– Юля, я даже не курю. Единственная моя слабость – это ты.

– А лошади?

– Ты прекрасно знаешь, что конюшни – собственность завода.

– Они появились в собственности завода только потому, что тебе нравится заниматься конным спортом! Иначе твои сотрудники не увидели бы даже лошадиного хвоста! Ты купил конюшни для себя, только оформил на завод, чтобы не было вопросов. Это не воровство, по-твоему?

Повисла неловкая пауза. Рыбаков задумчиво барабанил пальцами по столу, и Юля невольно залюбовалась его руками. Они были очень хороши – сильные, с длинными пальцами, но для мужчины его роста небольшие. Каждый вечер эти ладони ласково гладили ее перед сном, она так привыкла чувствовать щекой застарелые мозоли от поводьев, твердые и теплые, как морские камешки, нагретые солнцем… Сейчас она скажет, что пошутила, что не нужна ей никакая машина, только пусть Филипп обнимет ее…

«Ты с ума сошла, – одернула себя Юля. – Это он должен хотеть тебя и поступаться принципами ради твоих ласк, а не наоборот! Соберись и дай ему решительный бой, иначе можно докатиться до того, что действительно пойдешь работать!»

– Может быть, ты и права, – задумчиво сказал Рыбаков, – но, приобретая конюшни, я рассуждал иначе. Я с детства занимаюсь конным спортом и знаю, как благотворно он действует на тело человека и на его психику. Существует даже иппотерапия, с помощью которой детей успешно лечат от аутизма. Я получаю от верховой езды огромную радость, и мне хотелось, чтобы мои сотрудники тоже могли приобщиться к этой радости. Наверное, существует много других способов проводить свободное время, и кто-то предпочитает охоту или там прыжки с парашютом. Допускаю, что охотник или парашютист считает свое хобби гораздо содержательнее и полезнее моего, и, возможно, он прав. Но я выбрал конюшни, а не лесные угодья или аэроклуб. Проявил эгоизм, не спорю. Однако в этих конюшнях, которые ты ставишь мне в вину, может за символическую плату заниматься любой сотрудник завода. У нас работает маленькая конно-спортивная школа для детей, абсолютно бесплатная. А когда я раз в неделю приезжаю покататься, плачу за себя по коммерческой цене, как человек с улицы. Это похоже на воровство?