Малыш для биг-босса - Анна Гур Страница 10

Умаров прищуривается.

– Забирай мой проект. Все идеи я уже высказала. Убытка у тебя не будет. Только прибыль, а специалиста, который реализует проект, найти несложно. На тебя работать я не буду.

– Нет.

Отвечает категорично, четко. И холодок сомнения проскальзывает по спине. Что же происходит здесь и сейчас?! Когда кончатся все испытания и несчастья, которые обрушиваются на мою голову?

И я в его глаза смотрю и мне кажется, что на сероватой поверхности радужки крапинки становятся темнее. Но в целом лицо Биг Босса абсолютно равнодушное.

Ему ничего не стоит мне жизнь сломать.

Снова. Молчание становится невыносимым. Не выдерживаю.

– Я хочу, чтобы вы меня отпустили… – продолжаю жалобно.

Опять молчит, неожиданно на лице рождается улыбка. Зловещая. Прошибающая. Дико порочная.

– Надежда… У тебя красивое имя. Обнадеживающее…

Ранит словами, заставляет вспоминать, как произносил мое имя раньше…

Подрываюсь с места и почти кричу:

– Я не буду на тебя работать!

Умаров приближает лицо к моему. Невыносимо близко, и обдает жаркой и такой знакомой свежестью дыхания:

– Будешь. У тебя нет другого выхода. Иначе я лишу тебя всего…

Дергаюсь, хочу избавиться от хватки, но Биг Босс не отпускает. Я в западне, никуда не убегу – всюду все двери закрыты.

А мне нестерпимо хочется свободы, хочется сделать вдох полной грудью и не думать ни о чем.

Нервный смешок срывается с моих губ, которые я сразу же прикусываю.

– А что ты мне сделаешь, Умаров? Заставишь?

Откровенно иду на провокацию, блефую, чтобы понять, что именно он обо мне знает, что успел понять, но я уверена, что Умарову все это время не было до меня дела и сейчас он просто вспомнил свою старую игрушку и решил показать, что она все еще принадлежит ему.

– Уверена, что хочешь узнать ответ на свой вопрос, Надежда моя?

Приближает свое лицо. Он сейчас нестерпимо близко, и я смотрю на четко очерченный контур губ. Наваждение длится секунду, затем я прикрываю веки.

Баграт умеет убеждать. Мое сопротивление он ломал в зародыше, гасил своей страстью и заставлял забывать все.

Мы с ним редко ссорились, но всегда жарко мирились. Кровь восточная кипит в жилах моего первого мужчины.

– Завтра жду тебя в офисе с утра. Будешь работать в соседнем со мной кабинете и параллельно исполнять обязанности моей помощницы.

– Почему, Баграт? – задаю вопрос совершенно тихо, губы едва разлепляю, но он слышит.

Вскидывает бровь и смотрит с высоты своего роста.

– Потому что хочу. Прихоть. Надежда. Только и всего.

Выговаривает вскользь и отходит сам. Принимается просматривать свой телефон.

– Можете идти, Захарова.

Называет меня фамилией фиктивного мужа, а я понимаю, что Умаров только начал свою изощренную месть. Он будет играть в меня, пока не сломает. Пока окончательно не отнимет единственное, что осталось у меня от него. Нашего сына.

Вылетаю из кабинета Биг Босса, иду не глядя. Срываюсь, лечу в уборную, закрываюсь в кабине и рыдаю. Кусаю пальцы, чтобы не всхлипывать.

Страх накрывает. Я пытаюсь понять, что мне делать. Как быть. Но разум подсказывает, что если попытаюсь убежать, Умаров тогда по-настоящему начнет копать.

Он не знает, что у меня есть Брошка, если бы знал, то уже отнимал бы у меня сына, а если я ударюсь в бега, то он будет искать, вскрывать информацию и, возможно, тогда и поймет что к чему, сопоставит сроки.

Баграт совсем неглупый мужчина. Он опасен.

Выхожу из кабинки, когда слышу, как туалет пустеет, иду к умывальникам и смахиваю слезы.

Приглядываюсь к своему отражению. Вся взъерошенная, глаза горят как при горячке. Собираюсь с мыслями и решение приходит:

– Ты хочешь поиграть, Умаров? Давай сыграем.

Остаток дня проходит в суматохе. Я запрещаю себе думать, фокусируюсь на делах.

– Все, народ! Время! – слышу веселый голос Киры.

Девушка с грохотом ставит сумку на стол и начинает собираться. Поглядываю в нижний угол экрана. И вправду. Пора уходить домой, но я еще не доделала документ. Только вот оставаться сверхурочно не могу.

Во-первых, страшно. А вдруг Баграт зайдет. Нет. Конечно, он не придет, ну а вдруг? Второго раунда с боссом я просто не выдержу.

Поэтому я киваю и собираюсь. Не отстаю от коллектива. Иногда, когда ты в толпе, до тебя сложнее добраться. С Умаровым это вряд ли сработает, но зато в остальных случаях действенный метод.

– Надя, ты чего такая задумчивая? – слышу рядом голос моей старшей коллеги. – Я сегодня на метро. Машину в ремонт сдала. Там такую цифру вломили, но мой Игорек разрулил. В итоге прайс на пятьдесят процентов изменили. Представляешь, как зарабатывают на нас?!

Слушаю женщину вполуха, киваю и отвечаю односложно. Есть такие люди, которым нужен просто слушатель, так и Елизавета Ивановна говорит о многом, пока мы спускаемся в метро, пока ждем поезд. Она рассказывает о мелких проблемах, о скором отпуске, который ждет муж, чтобы, наконец, поехать отдохнуть на дачу, о невестке, что не в силах уследить за ее сыном, но через пару остановок женщина выходит, чтобы сменить линию.

– Ну, до завтра, Наденька, – бросает на прощание, – с тобой приятно поболтать.

– До завтра, Елизавета Ивановна, – улыбаюсь и киваю женщине на прощание.

Иногда мне кажется, что я живу в каком-то дурном сне, в искаженной реальности. Даже завидно становится, что у человека могут быть проблемы из разряда мелких бытовых неурядиц.

Ну не умеет ее невестка готовить борщ, зато муж ее любит, живут душа в душу, а свекровь побурчит-побурчит, да и придет на выходных, поможет, ну и этот борщ приготовит.

Обычная жизнь. Обычная суета. И проблемы решаемые.

А я ощущаю себя загнанной лошадью, которая все мчит куда-то, но уже на пределе сил. Бока уже белые и дыхание срывается, а она все летит, подгоняемая жестоким наездником…

Бедная лошадка. Даже в мыслях ее жалко стало.

Наконец, доезжаю до своей остановки.

Выхожу из метро. Дождь грозится превратиться в настоящий ливень.

Права была бабушка. Нужно было брать зонт. Обхватываю свое дрожащее тело руками и бегу к автобусной остановке. Проеду одну остановку. Не дойду я пешком. Холодно и ветер пронизывает до костей.

Забираюсь в рейсовый автобус. Здесь уже не как в метро, толкучки нет и вообще он полупустой. Сажусь у окна и выдыхаю.

Понимаю, что скоро буду дома. Обниму своего сыночка, вдохну его запах, ни с чем не сравнимый. И все проблемы уйдут, а я почувствую себя самой счастливой.

Ведь у меня есть моя Брошечка. Мой сынок…

Выхожу на остановке.

Дождь и шквалистый ветер обрушиваются, силясь сшибить меня, поэтому быстро пробегаюсь по лужам, насколько это возможно, будучи на каблуках.

Ничего не замечаю вокруг. Холодно так, что зуб на зуб не попадает. В принципе, логичное завершение подобного дня.

Хуже не бывает.

Не успеваю додумать эту мысль, как на тротуар влезает иномарка. Тонированная. Огромная. Она преграждает мне путь, и я вскрикиваю, отшатнувшись.

Первая мысль – водителя занесло из-за плохой видимости и мне чудом повезло не попасть под его шины.

Но стоит моргнуть, как дверь с водительской стороны открывается, являя мне того, кто сидит за рулем.

Выпяченная челюсть, шрам поперек сломанного носа, глаза, как у свиньи. И я понимаю, что загнана в клетку, основательно, бесповоротно.

Делаю на нетвердых ногах шаг назад, но затем дверь открывается и с пассажирской стороны и являет мне еще одного мордоворота, осматривающего меня, промокшую до нитки, похабным взглядом.

– Ну, привет, Захарова.

Улыбается щербатым ртом главный. А я сглатываю.

– У меня еще есть время для выплаты, – говорю неожиданно ломким голосом.

– Муженек твой опять в должок влез, ты не слышала, пташка?

– Что?

Чуть не падаю. Мужчины продолжают сидеть в автомобиле. В тепле и сухости, пока мокну до нитки под проливным дождем.

– Мы разводимся. Он мне больше не муж. Вы разве не знаете? Я гашу этот долг и на этом все. Мы же с вами это обсуждали, Сергей.

Принципиально называю мордоворота не его кличкой, а обращаюсь по имени. Все же надеюсь, что, может, есть в этом бугае хоть что-то человеческое.

– Да помню, крошка, помню, – говорит так,