Интрижка (СИ) - Эшли Кристен Страница 10

Попутно я искала идеальную модель упорядочивания своей жизни, когда где-то прочитала статью о том, как провести бесполезное время с пользой, без стресса, но, самое главное, — быть свободной.

За то время, которое вы, скорее всего, просто потратили бы впустую, сидя перед телевизором в будние дни, можно избавиться от домашних дел, чтобы освободить себе выходные.

С этой целью один вечер в неделю я отводила, чтобы вытереть пыль. Еще один — пропылесосить. В другие вечера — убирала ванные комнаты. Стирала по одной стирке за вечер, пока грязного белья не оставалось. Каждые две недели гладила. И если мне нужно было что-то сделать в городе, я распределяла задачи и выполняла их после работы, прежде чем вернуться домой. За исключением покупок продуктов, которые я совершала каждый пятничный вечер, но прежде чем отправиться в продуктовый, я сперва заходила в цветочный магазин «Мэйси», который по пятницам оставался открытым допоздна, так что целую неделю у меня по всему дому стояли свежие цветы.

Единственное, что мне оставалось на выходные, — это смена постельного белья каждое воскресенье, поэтому вечером, после долгого горячего душа или ванной, сделав маникюр, педикюр и процедуры по уходу за лицом, поужинав экстравагантными блюдами, которые я сама себе готовила, почитав или посмотрев фильм, я могла скользнуть в прохладные, чистые простыни.

Для человека, жаждущего порядка, такой график был подобен нирване. Единственной рутиной на выходные была уборка стойла субботним утром, а потом я была свободна.

Свободна быть хаотичной.

Свободна возиться с растениями и травами, а летом с цветами.

Свободна печь хлеб, варить желе и готовить ароматизированные водки и джины.

Свободна отправиться в город и бродить по торговому центру или по улочке с магазинами, пообедать в приятном месте или побаловать себя вкусным ужином.

Свободна устроить себе длительные воскресные процедуры по уходу за лицом, — единственное, что мама планировала и настаивала, чтобы мы, девочки (если сама была не на работе), делали, говоря: «О чем и следует беспокоиться в этой жизни, мои прекрасные королевы, так это о своей коже».

Она делала нам маски для лица из овсянки, меда, пыльцы и авокадо, на которые, безусловно, тщательно экономила, чтобы позволить себе.

Но мы устраивали вечера ухода за лицом для девочек каждое воскресенье, когда у мамы был выходной, и в тех редких случаях, когда у мамы появлялось немного лишних денег, и мы могли позволить себе бутылочку лака для ногтей после того, как у нас заканчивался предыдущий, мы также делали маникюр и педикюр.

Мама умерла в возрасте сорока шести лет, но вместо того, чтобы в сорок шесть, выглядеть на свой возраст, она выглядела на тридцать, пока боль и яд не состарили и не иссушили ее.

Она была прекрасна.

Вот почему ее парню в то время было тридцать два.

Мне стало интересно, сколько лет Джонни.

Возможно, на этот вопрос он ответит завтра вечером.

Я зашла в конюшню. Собаки принялись бродить и обнюхивать помещение, будто никогда не бывали здесь раньше, когда приходили сюда каждый день. Я удостоверилась, что заперла за собой ворота, и направилась к стойлу Серенгети, чтобы выпустить ее ненадолго погулять по пастбищу, а затем нажала дозвон, чтобы связаться с Дианной.

— Иззи? — ответила она.

— Привет, я дома.

— Хорошо… как ты?

Как я?

Помимо поведения Джонни, которое объяснялось печальным фактом, что сегодня была годовщина смерти его отца, и, не говоря уже о том, что после того, как мы в последний раз занимались сексом, он не проявил ни капли нежности (вообще, если не считать того, что усадил меня на столешницу, что я, вроде как, посчитала за нежность), — кроме приятного, долгого и восхитительного поцелуя возле моей машины — я была в порядке, тем более, завтра вечером он собирался прийти на ужин.

— Я в порядке, — подтвердила я, открывая стойло Серенгети и заходя внутрь, я погладила ее по морде, в то время как она задвигала ноздрями, чтобы понюхать мою шею и разметать дыханием мои волосы.

— Проклятье, — пробормотала Дианна.

Моя рука на Серенгети остановилась, и я сосредоточилась на Дианне.

— Что? — спросила я.

— Проклятье, — повторила она.

— Почему ты повторяешь «проклятье»?

— Ну, Джонни Гэмбл — это Джонни Гэмбл.

Одна конкретная область в моей груди сжалась от того, как она передала эту очевидную, но все еще сбивающую с толку информацию.

— И что это должно означать? — надавила я.

— Он Джонни Гэмбл из «Автомастерских Гэмбла». Он тебе это сказал?

Нет, он мне этого не говорил.

И вдруг мне стало неловко из-за того, что мне не нравилось все это время.

Но сейчас стало еще хуже, так как Дианна знала о мужчине, с которым я переспала, больше меня.

Серенгети начинала нервничать, поэтому я подтолкнула ее к выходу из стойла, и, оказавшись в проходе, она выбежала из открытого отсека позади на пастбище.

Я перешла к Амаретто, сообщая Дианне:

— Нет, он мне этого не говорил. В смысле, мы разговаривали, но также занимались другими вещами. — Я позволила невысказанным словам повиснуть в воздухе, прежде чем продолжить: — Я не знаю, что такое «Автомастерские Гэмбла».

Даже несмотря на то, что мне казалось, я не знала. Что-то в этом названии показалось мне знакомым.

— Ты прожила здесь недостаточно долго, — пробормотала она, когда я открыла стойло Амаретто и подошла, чтобы быстро погладить его, прежде чем выпустить. Чуть громче Дианна сказала: — Знаешь заправочную станцию в городе?

Ох, точно.

Вот где я это видела.

— Она принадлежит ему?

— Она и еще семь таких же в трех округах. Ни одной в городе, только в округах. Некоторые из них похожи на мини-маркеты. Во всех продаются бензин и оказываются услуги по ремонту автомобилей.

Ого.

Это впечатляло.

— Он унаследовал их от отца, который тот унаследовал от своего отца, — сообщила Дианна.

Не менее впечатляюще.

Выйдя вслед за Амаретто, я остановилась у открытого отсека, облокотилась на него и наблюдала, как лошади, воссоединившись на пастбище, фамильярно обнюхивают друг друга.

— Не уверена, почему это заслуживает проклятий, — поделилась я.

— Потому что часть Джонни Гэмбла — это также история Джонни и Шандры.

Я замерла.

Джонни и Шандры?

В сознании всплыли кристаллики соли для ванн, я видела их до такой степени ясно, что казалось, будто они мерцают в воздухе передо мной.

— История? — прошептала я.

— Стопроцентно сценарий романтического фильма, но написанного человеком, которого судьба обделила счастьем.

О, Боже.

— Он — великолепен. Она — сногсшибательна, — продолжила Дианна. — Когда они начали встречаться, не думаю, что кто-то удивился. Он любил ее. Она любила его. И когда я это говорю, я имею в виду любовь Ромео и Джульетты. Ланселота и Гвиневры. Скарлетт и Ретта.

Мой желудок сжался.

— С соответствующим дерьмовым финалом, — продолжила она.

— Что случилось? — Я все еще шептала.

— Никто не знает. В один прекрасный день все просто закончилось. Она уехала, он остался. С тех пор ее никто не видел. Но надо сказать, все просто взбесились. Никто не рассчитывал на такое завершение. Все, включая меня, были уверены, что в его автомастерской будут работать мини-Джонни, которые, повзрослев, спалят трусики всех местных девчонок, а мини-Шандры, с которыми он будет обращаться как с принцессами, повзрослев, станут королевами выпускного бала и будут разбивать мальчишеские сердца. Когда этого не произошло, мне кажется, даже пастор Томас решил, что Бог оплошал.

Мой желудок все еще скручивало, сердце билось очень сильно.

— С той истории прошли годы, но у Джонни никого не было и, опять же, ничего удивительного. Каждая женщина в Мэтлоке держится подальше. Не то чтобы он шатался по округе, пытаясь похоронить свою печаль в каждом предложенном ему теплом теле. Просто первые несколько женщин, которые надеялись залечить его разбитое сердце, успокоить измученную душу, больно обожглись.