До мурашек - Ана Сакру Страница 10

- Здравствуй - здравствуй, проходи, нечего на пороге стоять, там уже за столом все, - он хлопает меня по спине и отпускает, подходя обнимать мою маму. А у меня в ушах так и звенит его последнее предложение.

Уже за столом...

Беззвучно тяжело выдыхаю, пока, присев на кушетку, избавляюсь от балеток. Чутко прислушиваюсь к доносящемуся из гостиной шуму, медля, прежде чем встать и пойти ко всем.

Дедовский дом привычно дышит веселыми громкими голосами, раскатистым смехом, аппетитными запахами еды и чистосердечным гостеприимством. Нос щекочет пряный аромат сушеной кинзы и иван-чая - особенный аромат, стоящий здесь всегда и знакомый еще с самого детства. Обычно он действует на меня умиротворяюще, но только не сегодня. Я как пружина взведена.

Пока мы шли сюда с родителями, отец между делом бросил, что Лёвка, оказывается, развелся и приехал один. Что остановился не у деда, как обычно, а в доме своих родителей, потому как ему так удобней будет контролировать работающую там ремонтную бригаду. На искренний шокированный возглас моей матери «как так развелся, у них же ребенок!», отец лишь покосился на маму и буркнул «и такое бывает, не слышала, Нин?».

Мать уязвленно поджала губы. Больная тема для них обоих, учитывая моего единокровного брата, нагулянного отцом на стороне. Дальше мы молча шли, каждый задумавшись о своём.

Я вот думала, пока, чуть прихрамывая и опираясь на папин локоть, брела к дому деда, что всего этого предпочла бы о Лёве не знать.

Ни о его личной жизни, потому что теперь мне, совсем как моей матери, были болезненно интересны подробности, которые меня совершенно не касаются.

Ни то, что он живет от меня не в трех кварталах, как я думала, а всего через каких-то пять домов.

Пять домов, которые я миную каждый божий день, отправляясь в лесопарк на утреннюю обязательную тренировку, а потом уползая обратно.

Сегодня утром я тоже проходила мимо его дома со своими скандинавскими палками и даже видела свет на втором этаже, и, кажется, мужскую фигуру у распахнутой двери на балкон. Но решила, что это кто-то из уже приступивших к работе отделочников. Хотя сердце все равно в тот момент неровно и испуганно забилось, и я, сама себя не понимая, смущенно отвела глаза, ускорив, насколько возможно, шаг.

А теперь вот думаю, что чутье меня не подвело, и реакция такая была не зря...

- Дочка, давай встать помогу, - предлагает отец, неправильно истолковывая мое долгое сидение на кушетке в коридоре.

- Нет, пап, всё в порядке, я сама, - но всё-таки опираюсь на его крепкую руку и так, окруженная заботой отца, которая придает сил, захожу в зал.

В том, что здесь будет половина деревни, я не ошиблась. Хоть и все уместились лишь за одним большим столом и не стали пододвигать второй, как это принято на большие праздники, в гостиной всё равно яблоку негде упасть. Душно, весело, пьяно, сытно, шумно - ядреный знакомый коктейль, пропитывающий всё вокруг.

- О, Теймураз, Нина, Гуленька, садитесь, садитесь! - нестройно орут гости, большинство из которых мои близкие и дальние родственники.

Вокруг нас, только вошедших, начинается суета. Кто-то встает и подходит целоваться, кто-то кричит вопросы из-за стола. Нас подталкивают к свободным местам, суетливо ищут не хватающие стулья, переставляют тарелки, гремят приборами.

А я, рассеянно улыбаясь всем и никому, воровато озираюсь по сторонам, ища глазами Лёвку.

Мне просто надо знать, где он сидит, чтобы...Не знаю...Может, чтобы устроиться от него подальше.

Но подальше, как назло, не получается.

Пока я зависаю около стола, разглядывая присутствующих, папа усаживается на предложенное ему место в конце стола и тянет меня за собой на соседний с ним стул, на который я неуклюже плюхаюсь и замираю в растерянности, потому что Лёва, препарирующий меня ледяным равнодушным взглядом, оказывается сидящим прямо, напротив. Это я его из-за гороподобного Егора Васильева, нашего общего друга детства, сразу не заметила.

Сглатываю, не зная, как реагировать. Улыбаться, кивать?

Не могу ни то ни другое. Впадаю в ступор при нем опять, как вчера в кафе во время нашей первой встречи. Да и Лёва в этот раз даже не думает быть вежливым – смотрит будто свысока, даже бровью не ведя. Словно я заспиртованный экспонат в стеклянной банке, а не живой человек, который был близок ему когда-то. Это лишает самообладания окончательно. Я и без того не сильно рассчитывала на милую светскую беседу между нами, но теперь её невозможность становится слишком очевидной.

Нас разделяют лишь метр белоснежной скатерти, тарелки с фаршированными баклажанами и пузатый графин гранатового домашнего вина, который от окатившего судорожного волнения так и хочется забрать только себе и опрокинуть залпом.

Похоже, отличные меня ждут ближайшие три часа. Под возглас папы «Ой, Лёва, здравствуй, дорогой», слабовольно тянусь за вином.

10. Гулико

Мои пальцы сжимаются на горлышке графина, когда сверху их неожиданно накрывает мужская рука.Лёвина.Словно током прошивает. Сердце предательски пропускает удар. Вскидываю на него взгляд и встречаюсь с совершенно ледяными серыми глазами, которые он моментально отводит, следя за тем, куда сядет моя мать. Не знаю, специально или случайно, но бабушка Марина уводит её на другой конец стола. Более далекое место от нас и не придумать. У Лёвки чуть заметно дергается уголок губ в понимающей ироничной улыбке, а потом он снова смотрит на меня.

- Позволь, - отнимает графин и снова улыбается одними губами, - Женщина, наливающая сама себе, слишком грустное зрелище.

Кусаю щеку, сдерживая в себе рвущийся наружу едкий ответ. Если бы не груз общего прошлого, я бы решила, что он просто хам, а я научилась легко пресекать подобное. Но как вести себя именно с ним, до сих пор не представляю. Закостенелое чувство вины давит на плечи, сгибая позвоночник, но это ведь не повод давать Лютику этим пользоваться и от души топтаться по мне весь вечер, да?

Впрочем, надеюсь, Леве это игра скоро надоест, особенно, если она