Сливово-лиловый - Клер Скотт Страница 10

— Аллегра, — голос Роберта просачивается в мой разум, его тон опасен. Я чувствую, как он слегка тянет меня за волосы, и, открыв глаза, смотрю вверх. Он взирает на меня — глаза прищурены, взгляд оценивающий. — Я позволил тебе прекратить? — спрашивает он, немного двинув бедрами.

Я чувствую его слегка опавший орган, лежащий на моем языке, и понимаю, что уже какое-то время больше не вылизываю его. Я закончила. По моему мнению. Но мое мнение здесь не учитывается. Я могла бы догадаться, не вчера родилась. Я сразу же возобновляю прерванную работу и интенсивно посвящаю себя его гениталиям.

— Аллегра! Я позволял тебе прекращать?

Тон Робера резок и суров, и он снова слегка тянет меня за волосы, подчеркивая сказанное.

— Нет, — выдавливаю я невнятно, ведь его член у меня во рту, и продолжаю облизывать его далее, более восторженно, чем когда-либо прежде.

— Только «нет» или что-то еще? — спрашивает он, толкаясь членом глубоко в горло, вызывая рвотный рефлекс. Я закашливаюсь.

— Пожалуйста, прости, Роберт, — мямлю я, удерживая член во рту.

— «Прости» за что? — спрашивает он, усмехаясь, а мышцы у меня между ног возбужденно сжимаются.

— Прости, пожалуйста, Роберт.

Медленнее, внятно, насколько это возможно.

— Ты не можешь или не хочешь говорить внятно и понятно, шлюха?

Позор и унижение потоком мчатся по моему телу, ставшему настолько восприимчивым к этим двум эмоциям. Я чувствую, что вскоре начну течь от похоти.

— Мне очень жаль.

Невнятно, сдавленно, но так глубоко искренне. Мне стыдно, что посмела так облажаться, проявила такую невнимательность. Чувство вины — это цветы моей вселенной, они распускаются на солнце унижения, глубоко посаженные единственным мужчиной, который смог распознать мои наклонности и дал урок, сформировал меня. Извинение, которое исходит из самых глубин души, чувствуется, как будто кто-то собрал цветы и возложил их у его ног. Но они вырастают снова и снова, всех форм и цветов.

— О, ты просишь прощения, Аллегра, действительно? За что именно? За то, что позволяешь трогать себя другим мужчинам или за то, что не сделала того, что было твоей задачей?

Опять он врезается членом в мой рот, вызывая рвотный рефлекс. Один раз, второй. Слезы наворачиваются на глаза, и я чувствую, как они стекают по моим щекам.

— За все.

Роберт замирает, глядя на меня, потом вытаскивает член из моего рта и отпускает мои волосы. Он молча взирает на меня с высоты своего роста, застегивая брюки.

— Мне жаль. Пожалуйста, прости меня. Это больше никогда не повторится.

Мой голос тверд, несмотря на слезы. Я не смотрю в пол, позволяю ему увидеть мои слезы. Знаю, что это его заводит — мой позор, моя открытая, распахнутая душа дарит ему огромное наслаждение. Затем он протягивает руку и помогает мне встать. Он ведет меня к дивану и садится, тянет за собой. Укладывет мою голову себе на бедра и гладит по волосам, массируя истерзанную кожу головы.

— Это было очень возбуждающе, — говорит он через некоторое время и вздыхает.

— Да, очень, — тихо отвечаю я.

— Остается выяснить только один вопрос.

— Какой?

— Ты заслужила свой оргазм, Аллегра? Скажи мне.

Я задумываюсь. Заслужила ли? Небольшая часть во мне не может поверить, что я серьезно размышляю над тем, заслужила ли я оргазм, но я закрываю эту дверь. Уверенно.

Рациональная, просвещенная, феминистская часть меня может валить куда подальше. Прямо сейчас.

— Нет, не заслужила, — отвечаю я и тихо стону, потому что уже наказываю себя этим.

— Почему нет? — спрашивает Роберт и кладет ладонь на мою истерзанную задницу.

— Я не смогла остановить его, чтобы он не прикоснулся ко мне. Я не заслуживаю награды.

— Но за это ты получила свое наказание и выдержала его с гордостью и достоинством, — возражает он, а я качаю головой.

— Я… я тебе плохо служила… я остановилась до…

Я уверена, что Роберт знает, как мне тяжело говорить это. Мой голос звучит неестественно глухо, и я чувствую вину. Я не заслуживаю оргазма, нет. Я вполне заслуживаю порки. Еще как минимум тридцать ударов.

— Но пока ты не остановилась, ты делала все очень хорошо. Ты привела меня к оргазму и проглотила каждую каплю.

Это тест, я знаю это.

— Ничего особенного, — бормочу я, — Так и положено. Я не заслужила награды за это.

— Просто, чтобы понять: ты точно отказываешься от того, чтобы я довел тебя до оргазма?

Черт. Теперь он загнал меня в угол.

— Нет, нет, ни в коем случае. Но… я не думаю, что заслужила. Действительно, нет. Мое поведение было… неподобающим. Конечно, если ты не согласен с этим и считаешь… тогда… я бы хотела, конечно же, чтобы ты… позволил мне кончить.

— Я так и считаю. — Я громко перевожу дыхание и улыбаюсь. — Молодец, Аллегра.

Роберт поворачивает меня так, чтобы удобно было поцеловать, и накрывает мои губы своими.

— Раздвинь ноги, — приказывает он мне в рот. Поцелуй начинается нежно, но быстро переходит в страстный, жгучий, и я чувствую мурашки по всему телу.

Он скользит ладонью по моему заду к влагалищу, гладит протяжными, настойчивыми движениями через ткань трусиков, и я начинаю извиваться.

— Не смей кончать. Поняла?

— Да, Роберт.

Просунув руку в мои трусики, он указательным пальцем кружит по чувствительной области вокруг моего клитора, не касаясь его. Я задыхаюсь и рефлекторно подаюсь тазом к его руке. Он продолжает ласкать, подвергая меня сладкой пытке, и я не могу спокойно лежать — не знаю, что мне делать с собой и своими чувствами.

— О… Боже, пожалуйста… — стону я, когда давление нарастает больше и больше, когда каждая клетка во мне кричит о разрядке.

— «Пожалуйста, позволь мне кончить», — усмехается он — или «Пожалуйста, остановись, иначе я кончу, хотя ты мне запретил»?

— Пожалуйста, остановись, — шепчу я, впиваясь ногтями в обивку дивана.

— Ты близко, Аллегра?

— Да, да, очень близко, пожалуйста, Роберт, пожалуйста, остановись…

Он убирает руку и улыбается мне. Мой взгляд устремлен на него, и я сосредоточена на своем дыхании. Когда оно выравнивается, он тихо говорит:

— Это было хорошо, Аллегра. Ты прекрасно воспитана. Мы будем еще работать над тонкостями. Это именно то, что мне нужно.

Я улыбаюсь и закрываю глаза, наслаждаясь близостью и теплом, которые он мне дает. Мое тело успокаивается, разочарование от отсутствия разрядки превращается в глубокое, длительное удовлетворение, которое приходит, когда мужчина, находящийся рядом, гордится мной. Я нащупываю его ладонь и переплетаю наши пальцы.