Разрушенные - Кристи Бромберг Страница 10

— Я находился на съемках в своем трейлере, переписывал сцену. Это была долгая ночь. Квин заболела и не спала всю ночь. — Он качает головой и на мгновение встречается со мной глазами, прежде чем отвернуться и сфокусироваться на ремешке своих часов, с которым он возится. — Я опаздывал к началу съёмок. И открыв дверь чуть о него не споткнулся. — Он делает паузу, желая, чтобы слезы, которые я вижу в его глазах, ушли. — Кажется, я выругался вслух и увидел, как его маленькая фигурка отпрянула в явном страхе. Знаю, он напугал меня до смерти, и могу только представить, почему у ребенка была такая реакция. Он отказывался смотреть на меня, каким бы ласковым голосом я с ним не разговаривал.

Тянусь и беру его за руку, сжимая, чтобы он знал, что я знаю про демонов Колтона, даже если он мне о них не рассказывал. Возможно, я не знаю подробностей, но я видела достаточно, чтобы понимать суть.

— Я сидел рядом с ним на земле и просто ждал, когда он поймет, что я не собираюсь причинять ему боль. Я спел единственную песню, которая пришла мне в голову. — Он засмеялся. — «Пафф, Волшебный Дракон». На второй раз, он поднял голову и наконец посмотрел на меня. Боже милостивый, я не мог перевести дух. У него были огромные зеленые глаза на бледном личике, и они смотрели на меня с таким страхом… с таким предчувствием… что мне потребовались все силы, чтобы не обнять и не утешить его.

— Не могу даже представить, — бормочу я, собираясь убрать руку, но останавливаюсь, когда Энди сжимает ее.

— Сначала он со мной не разговаривал. Я пытался заставить сказать свое имя или что он здесь делал, но это не имело значения. Ничто не имело значения — мое пропущенное время съемок, потраченные впустую деньги, ничего — потому что я был загипнотизирован хрупким маленьким мальчиком, чьи глаза говорили мне, что они видели и испытали слишком много за свою короткую жизнь. Квинлан тогда было шесть лет. Колтон был меньше ее, так что я подумал, что ему около пяти. Позже той ночью я был в шоке, когда полиция сказала мне, что ему восемь лет.

Заставляю себя сглотнуть комок застрявший в горле, слушая о первых эпизодах из жизни Колтона, когда он обрел безусловную любовь. Впервые ему была дарована жизнь с возможностями, вместо страха.

— В конце концов я спросил его, голоден ли он, и его глаза стали большими, как блюдца. У меня в трейлере было не так много того, чего бы хотелось ребенку, но у меня был шоколадный батончик «Сникерс», и признаюсь, — говорит он со смехом, — я правда хотел ему понравиться… поэтому подумал, какого ребенка нельзя подкупить конфетами?

Улыбаюсь вместе с ним, не упуская из внимания, что Колтон съедает «Сникерс» перед каждой гонкой. Что сегодня он ел «Сникерс». Сердце сжимается от этой мысли. Неужели это было всего несколько часов назад? Похоже, что прошли дни.

— Знаешь, мы с Дотти говорили о возможности завести еще детей… но решили, что Квинлан нам будет достаточно. Что же, должен сказать, что ей бы хотелось еще, а я был доволен одним ребенком. Черт, мы вели насыщенную жизнь, много путешествовали, и нам повезло с одной здоровой маленькой девочкой, так как мы могли просить о большем? Моя карьера процветала, а Дотти получала роли, когда ей этого хотелось. Но после первых нескольких часов проведенных с Колтоном не оставалось и тени сомнения. Как я мог уйти от этих глаз и улыбки, которая, я знал, была скрыта где-то под страхом и стыдом? — по его щеке скатывается слеза, беспокойство о сыне, тогда и сейчас, накатывает волнами. Он смотрит на меня серыми глазами, наполненными глубиной эмоций. — Он самый сильный человек — мужчина — которого я когда-либо встречал, Райли. — Он задыхается от рыданий. — Мне просто нужно, чтобы сейчас он оставался таким же… я не могу потерять своего мальчика.

Его слова разрывают меня изнутри, потому что я понимаю боль родителей, которые боятся потерять своего ребенка. Страх, сидящий так глубоко, что вы не хотите его признавать, но который сжимает каждую частицу вашего сердца. Сочувствие к этому человеку, давшему Колтону всё, переполняет меня, и все же онемение внутри меня сдерживает мои слезы.

— Никто из нас не может его потерять, Энди. Он — центр нашего мира, — шепчу я срывающимся голосом.

Энди наклоняет голову в сторону, поворачивается и изучает меня.

— Я боюсь, каждый раз, когда он садится в машину. Каждый проклятый раз… но это единственное место, где я вижу его свободным от бремени его прошлого… вижу, как он убегает от демонов, преследующих его. — Он сжимает мою руку, пока я не поднимаю взгляд, чтобы увидеть искренность в его глазах. — Единственное место, то есть, таковым было до недавнего времени. Пока я не увидел, как он говорит, волнуется, делится… с тобой.

Дыхание перехватывает, впервые слезы набегают на глаза, но не скатываются. После того, как мама Макса, Клэр, так долго ненавидела меня, невысказанное одобрение отца Колтона имеет такое огромное значение. Задерживаю дыхание, пытаясь усмирить торнадо эмоций, кружащихся внутри меня.

— Я люблю его. — Это все, что я могу сказать. Все, о чем я могу думать. Я люблю его, и, возможно, никогда не смогу по-настоящему показать свою любовь, и это именно тогда, когда он признался, что чувствует то же самое ко мне. И сейчас я стою на краю пропасти обстоятельств, настолько неподвластных моему контролю, что боюсь, что у меня никогда не появиться еще одного шанса.

Голос Энди отвлекает меня от приступа паники.

— Колтон сказал мне, что ты подтолкнула его разузнать о своей биологической матери.

Смотрю вниз и кончиком пальца рисую бессмысленные круги на колене, опасаясь, что этот разговор может пойти одним из двух путей: Энди может быть благодарен, что я пытаюсь помочь его сыну исцелиться, или он может расстроиться и подумает, что я пытаюсь вбить между ними клин.

— Спасибо тебе за это. — Он тихо выдыхает. — Думаю, ему всегда не хватало этой детали, и, возможно, знание о ней поможет ему заполнить эту часть себя. Тот факт, что он просто говорит об этом, спрашивает об этом — это огромный шаг… — он протягивает руку, обнимает меня за плечо и тянет к себе, так, что моя голова оказывается на его плече — …так что спасибо, что помогла ему найти себя во многих отношениях.

Киваю головой в знак признательности, его признание ускользает