Даниэла Стил - Семейный альбом Страница 10

Фэй со счастливой улыбкой повалилась на песцовое покрывало, скинула туфли и, уставившись в потолок, на прелестную маленькую люстру, с волнением подумала о новой роли. На душе снова потеплело. Подумаешь – нет мужчины. Зато есть работа, и она счастлива, очень счастлива.

Весь следующий месяц она трудилась денно и нощно, впиваясь в каждую строчку новой роли – пробовала разные жесты, мимику, взгляды, днями бродила по дому, говорила сама с собой, пытаясь влезть в шкуру женщины, которую предстояло сыграть. В этом фильме муж сводит ее с ума, отбирает ребенка, и она пытается совершить самоубийство. Но постепенно поймет, что во всем виноват только он, вернет ребенка и убьет мужа.

Финальный акт отмщения волновал Фэй и внушал сомнения. Как отреагирует публика – потеряет ли симпатию к ней или полюбит еще больше? Заденет ли она чувства зрителей? Завоюет ли их сердца? Это было чрезвычайно важно для нее.

Начинались съемки. Фэй появилась на студии точно в назначенный час; сценарий лежал в портфеле из крокодиловой кожи, который она всегда носила с собой; чемоданчик с косметикой и вещами тоже был при ней. Фэй прошла в свою уборную спокойной деловой походкой, которая одних очаровывала, а других бесила. Фэй Прайс прежде всего была профессионалом, взыскательным к себе до педантичности, но никогда не требовала от других того, чего не могла потребовать от себя.

Студия обычно давала служанку, чтобы помогать Фэй переодеваться, хотя некоторые актрисы приводили своих. Но Фэй никак не могла представить себе Элизабет здесь и оставляла ее дома. Женщины, которых предоставляла студия, отлично знали свое дело. На этот раз к ней приставили англичанку Перл, она и раньше работала с ней. Женщина была чрезвычайно разумна, и Фэй наслаждалась ее остроумием. Перл работала на студии давно, и некоторые сцены в ее пересказе до слез смешили Фэй. И в это утро она с радостью снова встретилась с нею. Англичанка развесила платья, вынула косметику, избегая дотрагиваться до портфеля, поскольку однажды уже совершила такую ошибку и накрепко запомнила, что Фэй не терпит, когда кто-либо сует нос в ее сценарий. Она принесла кофе с молоком, приготовленный так, как любила Фэй. В восемь утра пришла парикмахерша. Перл подала актрисе яйцо всмятку и тоненький тост. На площадке знали, что англичанка способна творить чудеса, обожая брать актрис под свою опеку, но Фэй никогда не злоупотребляла своим положением, и той это нравилось.

– Вы окончательно испортите меня, Перл, – сказала Фэй и взглянула на парикмахершу, уже колдующую над ее прической.

– Безусловно, мисс Прайс, – улыбнулась в ответ англичанка. Она любила работать с этой девушкой, одной из лучших актрис, и часто рассказывала о ней друзьям. В Фэй было природное достоинство, которое трудно описать словами, и в то же время – простота и остроумие, а также – улыбнувшись, отметила про себя Перл – дьявольски красивая пара ног.

Через два часа прическа была готова. Фэй надела темно-синее платье, полагавшееся по роли, ей наложили грим в соответствии с указаниями режиссера. Все, Фэй готова к выходу. На площадке обычное волнение, кружатся камеры, суетятся статисты, волнуется сценарист, режиссер совещается с осветителями, все актеры на месте – кроме главного героя. Фэй услышала, как кто-то пробормотал:

– Как всегда!

Фэй подумала: если у него такой стиль работы… Тихо вздохнув, она присела на стул. Если надо, они начнут сцену и без него, но вообще-то опоздание в первый же день не предвещает ничего хорошего. Она посмотрела на свои синие туфли без каблуков, какие обычно носят пожилые женщины, и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняв глаза, Фэй увидела потрясающе красивого светловолосого мужчину с глубокими голубыми глазами на загорелом лице. Она подумала, что кто-то из актеров хочет поздороваться с ней перед началом съемок, и осторожно улыбнулась ему, но молодой человек серьезно спросил:

– Вы не помните меня?

Долю секунды она чувствовала то, что и любая женщина, столкнувшаяся с мужчиной, который хорошо вас знает, а вы его не помните вовсе. «Неужели я действительно знакома с этим человеком? Кто же это?» А он молча стоял и смотрел на нее в каком-то отчаянном напряжении, и она невольно вздрогнула. Глубоко в памяти что-то мелькнуло; но она никак не могла понять, кто это такой. Может, она играла с ним раньше?

– Хотя конечно, почему вы должны помнить. – Голос был тих и спокоен, глаза серьезные, но явно разочарованные от того, что она не узнала его сразу. Неловкость нарастала. – Мы встречались на Гвадалканале два года назад. Вы выступали у нас, а я был адъютантом командира.

– О мой Бог! – Глаза ее расширились… Внезапно на нее нахлынуло прошлое. Это красивое лицо… и их долгая беседа… молодая медсестра – его погибшая жена… Вспомнилось, как они вдвоем сидели в столовой, не сводя глаз друг с друга. Воспоминания захватили обоих. Как же она могла его забыть? Это лицо преследовало ее столько месяцев, но она никак не ожидала увидеть его снова.

Фэй протянула руку, и он с облегчением улыбнулся. Он долго мучался вопросом – помнит ли она его?

– Добро пожаловать домой, лейтенант.

Он красиво отсалютовал, как делал это и прежде, и слегка склонил голову. В синих глазах заиграли озорные искорки.

– Теперь уже майор, благодарю.

– Прошу прощения. – Она почувствовала великую радость от того, что он жив. – С вами все в порядке?

– Конечно. – Он ответил так быстро, что Фэй даже усомнилась, на самом ли деле это так, но выглядел он прекрасно, даже шикарно. Она очнулась, вспомнив, где находится и что сейчас начнутся съемки – если ее коллега наконец появился.

– А что вы здесь делаете?

– Я живу в Лос-Анджелесе. Помните, я говорил вам тогда… – Он улыбнулся. – А еще я говорил, что когда-нибудь заеду на студию. Обычно я сдерживаю свои обещания, мисс Прайс. – В нем было что-то порывистое, но одновременно и сдержанное, он напоминал великолепного жеребца на натянутых поводьях.

Фэй знала, что ему сейчас должно быть двадцать восемь, и, действительно, он утратил свой мальчишеский облик. Каждым дюймом своего тела он был уже зрелым мужчиной. Но в ее голове бродили другие мысли… Об актере, которого до сих пор нет, например. И как-то неловко снова увидеть Варда именно здесь.

– Ради Бога, как вы попали сюда, Вард? Она помнила его имя. Задавая вопрос, она медленно улыбнулась.

Озорная искорка снова сверкнула в его взгляде, и он счастливо засмеялся.

– Да подмазал кое-кого, сказал, что я ваш старый друг, что война… Пирл-Харбор… испепеленное сердце… медали… Гвадалканал, дело обычное. – Теперь засмеялась. Фэй – он дал взятку.

– Но почему?