Григорий Жадько - Откровенные романы Страница 11

– Не ставьте, не ставьте. Заводите сразу, – распорядилась Аида пьяным и командным тоном.

Я усмехнулся, покачал головой: «Что-то будет!»

– Сестры погодки Сухотины, – сказала Аделаида. – Живут у меня. Мать посадили за кражу, отец пьет горькую, скрывается. Воспитываю, как могу. … Забочусь. – Добавила она после паузы.

Девушки быстро установили полированный ящик – больше похожий на небольшую тумбу-шкаф. Крышка и маленькие дверцы его, были расписаны цветочной композицией. На боковых стенках и небольших дверцах, был изображен дворцово-парковый пейзаж и дама, играющая на арфе. Место куда устанавливались пластинки, было оббито тонким металлическим листом и позолочено.

– Что ставить тетя Ада, польку или мазурку?

– Посмотрите еще чего-нибудь.

– Вот есть краковяк, … так что тут лезгинка? Тарантелла? – бойко прочитала Даша.

– Дайте мне сюда пластинки, сама выберу. Еще одну лампу зажгите.

Принесенная лампа – была семилинейка. Она ярко залила зал желтым светом. Я испуганно оглянулся на кровать. Но убежище Маши мне показалось вполне надежным. «Бедная Маша! – подумал я. – Бедная и несчастная! Лежит на жестком полу, боится пошевелиться! Все бока отлежала!!».

– Вы любите, Михаил вальсы, – обратилась Аделаида ко мне, – «Упрек любви», «Чертенок», а есть «Розовые сны»

– Нет, – отрезал я сумрачно, хотя это было неправдой.

– Ладно. Есть отрывки из оперетт? – продолжила на распев хозяйка, лукаво поглядывая на меня и улыбаясь.

– Я уже ничего не желаю, – упорствовал я, с хмурым выражением лица.

– Однако, попробуем мы романсы «Если знал бы ты, друг», – она посмотрела на меня, выдержала паузу, – или «О Боже! Как хорош!» Это, по-моему, как раз то, что нужно и по названию и, по сути?

Варя, дергая плечиком, завела ручку и поставила пластинку. Полились тягучие душевные звуки. Далекий баритон Брагина вещал о неразделенной и несчастной любви.

– Так! Дождались. Отлично! Где наши бокалы Михаил? – торжественно промолвила хозяйка, приближаясь ко мне и соблазнительно покачивая бедрами.

– Стоят, как стояли, – с трудом выдавил я, не разделяя ее оптимизма.

– Девочки, мы сейчас под музыку будем пить на брудершафт.

Она поднесла мне бокал и вновь по свойски присела мне на колени.

– Михаил я здесь. Возьмите бокал. У меня уже рука устала.

– Не буду я с вами целоваться, – упорствовал я, закатывая глаза к потолку и тяжело вздыхая.

– Будете, будете, – не унималась она, склоняясь к моему уху, – а иначе все может быть и по-другому…

– Это как?

– Так девочки, зажмите на минутку уши. Вот так правильно.– Она обернулась ко мне.– Вы обидели меня.

– Чем!?

– Своим невниманием. Вы не оставили мне выбора. Вы все равно будете сегодня со мной, – язвительно изрекла она.

– Че-гоо? – изумился я.

– Того самого, а иначе, … – она оглянулась на девочек и понизила голос, – я ведь про вашу красотку все узнала: Голубева Мария Александровна? Не так ли?

– И что? – растерянно пробормотал я.

– А то, – что проживает она на Спиридоновке, с мужем Валерием Аркадьевичем – и он совершенно не такой наружности, и возраста как вы.

– Это шантаж? – захлебнулся я от негодования.

– Понимайте, как хотите. Девочки, – крикнула она, громко обращаясь к ним, – можно размыкать ваши нежные ушки.

– Д-да! – озадаченно протянул я, совершенно сбитый с толку.

– Вы же любите ее, не так ли? Значит, и меня немножко полюбите, от нее не убудет, – философски заключила она и нетрезво засмеялась.

– Я думал о вас лучше! Вот вы недавно рассказывали о себе, я вас даже жалел. Вы тогда были настоящая или сейчас? – промолвил я с негодованием.

– И тогда и сейчас. Это жизнь – мой господин. В ней нет только белого и черного. Все мы белые и пушистые – пока нас черный ворон не клюнет. Ну, я в третий раз предлагаю на брудершафт. У вас есть выбор. Вы можете отказаться. Я ж не насильница какая-то. Просто все имеет цену – и мое молчание тоже.

Сестры сменили пластинку, поставили Вавича «Я ехала домой». Густой бас издалека рванул душу.

Я взял бокал. Мы завели руки друг за друга. Поцелуй ее, мне, впрочем, не показался противным. При определенных обстоятельствах – все может быть. Впрочем, мне необходима была пауза, нужно было время собраться с мыслями.

«Если она сейчас уйдет, то неизвестно, чем это обернется! Как быть?!! Что же делать?!! – думал я, – Нужно найти выход. Выход должен быть. Рядом в трех шагах находилась девушка, молодая женщина, от которой я был без ума, а тут эта свалилась мне на голову. И как ловко все устроила, моралистка чертова. И не вывернешься. Ищи! Ищи выход! Выход должен быть!!!».

Последняя доза коньяка была особенно большой. Я почувствовал легкое головокружение. «Уселась. Даже закусить нельзя. А? Это брудершафт – его не закусывают, в смысле едой».

Я взглянул на убежище Маши. Видит ли она меня? Наша комната, совершенно неожиданно, среди ночи, превращается в разнузданный вертеп. «Бедная и несчастная! А что же делать мне!? Надеюсь, она слышит этот разговор и понимает, что мне не оставили выбора!»

Аида запустила мне руки за рубашку и стала гладить волосы на груди, потом принялась крутить в пальчиках мои соски. «Оказывается, мужская грудь тоже отзывчива на эти ласки! – подумал я. – Но да, это, же выход, – озарило меня.– Эврика! Надо ссылаться на мужскую природу! Точно. Так и буду упирать на это».

– Слушай Аида! – сказал я миролюбиво.

Она сразу, по голосу, почувствовала изменения в моем настроении и прислонилась своей щекой.

– Слушаю. Вся во внимании.

– Понимаешь, ты женщина опытная, а у мужчин сама знаешь, как устроено если не ЭТО… то и не ТО!

– Что так плохо? – усомнилась хозяйка, лукаво взглянув на меня.

– Не уверен, но вроде так.

Она встала, внимательно посмотрела на меня ниже пояса. Вроде все, что я говорил, соответствовало действительности. У меня затеплилась слабая надежда на благополучный исход. «Природу не обманешь!» – злорадно подумал я и оглянулся на кровать. Наверно Маша все слышала и оценит мою находчивость.

Девушки подкрутили ручку на граммофоне и поставили новую пластинку. Контральто знаменитой В. Плевицкой наполнило комнату. Сквозь легкий треск полились чарующие звуки романса «Золотым кольцом сковали».

Аида, соблазнительно качая бедрами, прошла к зеркалу. Я напрягся. В шаге от нее была Маша. Она расчесала челку. Похлопывая ладошкой, поправила прическу на голове. Переколола пару шпилек. Выпустила сильней в районе ушей два волнистых локона, закручивая их на пальцы и видимо удовлетворенная результатом вернулась. У нее были богатые пышные волосы, и она это знала. Видимо, недавно над всем этим великолепием, поколдовал местный парикмахер.

– А мы это сейчас поправим, – заверила она, наклоняясь к моему уху.

– Как? – удивленно и недоверчиво бросил я.

– Увидишь, – многозначительно улыбнулась хозяйка.

Аделаида захлопала в ладоши.

– Девочки-сестрички – музыки конец! И идите ко мне. Так!! Вы у меня в спектаклях играете?

– Да!

– Да тетя Ада, – безропотно согласились девочки, поглядывая на нее с послушанием.

– Танцевать умеете? Песен без счета знаете? – воодушевилась хозяйка, с гордостью посматривая на своих воспитанниц.

– Да тетя Ада.

– Сегодня все будет по-другому. Вы будете так же петь танцевать, но только с одной, очень маленькой особенностью – вы это будете делать без одежды.

– Ка-а-а-акк? Что? Нет!

– Разве такое можно?

Заверещали хором девушки, и лица их зарозовели. Изредка они бросали быстрые взгляды в мою сторону и тушевались еще больше.

– Я еще не все сказала. Не перебивайте. Все это, чтобы вам не бояться вы будете делать с завязанными глазами. Михаил смотреть на вас не будет. Ведь, правда, Михаил? Вы же его боитесь, я думаю, а не меня?

Девушки, потупившись, молчали. Плечики у них ушли в себя.

– Забыли, как я вас вырвала из рук кучера – Яшки Хромого, когда он вас в ямщицкую потащил? – напомнила она грозно и с вызовом. – Кто вас спас, взял к себе убогих. Кто мне ноги целовал. Кто одевает вас, обувает, премудростям великосветским учит, грамоте?

Девушки, не поднимая глаз, молчали, взявшись за руки и перебирая пальцы друг другу.

– Ну, выбирайте! Иначе вы сами знаете!!! Знаете? Не надо объяснять?

Девушки растерянно переглянулись. На лицах их было смятение.

– Не слышу?

– Знаем.

– Да, тетя Ада, – с трудом по очереди промямли девушки.

– Вот и хорошо. Значит договорились. Никто на вас не покушается. За погляд денег не берут, а я вам куплю обновки из джерси и каждой по шали с бахромой – как обещала.

Аида нашла тряпку, разорвала с треском ее наполовину, и плотно подвернув в два раза, завязала девушкам глаза.

– Михаил! Отворачивайся! – сказала она картинно и громко и махнула мне рукой, что это меня не касается на самом деле.– Отвернулся? Давайте девочки никто на вас не смотрит. Не бойтесь.