Нерина Хиллард - Так мало времени Страница 11

— Филипп!

Возглас был инстинктивным, но через мгновение она напряглась и взяла себя в руки, потому что была заранее предупреждена.

— Моргана!

Она увидела на его лице выражение полнейшего изумления, а потом что-то еще, что не смогла разобрать,— и тут же лицо его тоже стало замкнутым и непроницаемым.

Он удивленно взмахнул рукой:

— Моргана… но как?..

Моргана уже совершенно овладела собой и неспешно нагнулась, сорвав еще один цветок: огромный, ярко-красный, источавший чувственный аромат.

— Как я здесь очутилась?— Она нарочито небрежно пожала плечами.— Я приехала с пациенткой. Я совершенно не ожидала, что ты окажешься на Хуамасе, Филипп.

Пусть не думает, будто она приехала на остров следом за ним!

— Я молил Бога, чтобы мы когда-нибудь снова встретились, но не осмеливался надеяться на такой случай.

Моргана заставила себя равнодушно отвернуться от улыбки, которую помнила так хорошо.

— Зачем, Филипп? Между нами все кончено.

— Неужели? — Он отнял у нее цветы и небрежно бросил их на траву, а потом попытался поймать ее руки, но она не далась.

— Это ты привел к разрыву, Филипп,— напомнила она негромко, не понимая, что происходит, и почему-то испытывая недоверие.

— Я был глуп.

— Что предпочел кого-то другого? — Она даже сумела чуть улыбнуться.— Ты был вправе передумать.

— А что если на самом деле я не хочу передумывать? — Голос его зазвучал мягко и убеждающе.— Позволь мне объясниться, прежде чем ответишь.— Не дав ей возможности согласиться или отказаться, он продолжил: — Это случилось в поезде. Мы начали разговаривать, как это бывает во время долгой поездки. Оказалось, что мы едем в одно и то же место, и к моменту приезда я был совершенно околдован. Все произошло так внезапно. Мы встретились снова, и я решил, что люблю ее. Она ничего о тебе не знала.

— Как удобно,— заметила Моргана и не смогла спрятать горечи.

— Не сердись,— мягко сказал он.— Только позволь мне, и я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы стереть память об этих горестных неделях.

Моргана повернулась и взглянула прямо ему в лицо:

— Ты хочешь сказать, что жалеешь о разрыве помолвки?

Он уклонился от ответа.

— Я понял, что сменил золото на мишуру. Та, другая… Это была не любовь. Это вспыхнуло так неожиданно, а потом…— он сделал выразительный жест пальцами,—…все. Я не прошу, чтобы ты прямо сейчас возобновила нашу помолвку…— Этого ему совершенно не хотелось. Он не был готов так дорого заплатить за то, чтобы не скучать, хотя в прошлый раз порвать отношения оказалось достаточно легко.— Только позволь мне снова видеть тебя, вернуть твое доверие.

Положив руки ей на плечи, он попытался повернуть Моргану к себе, но она отстранилась.

— Я прощу тебя, если ты просишь. А сверх того…— Она покачала головой.— Между нами больше ничего не может быть. То, что было, погибло. Это и к лучшему. Мы могли бы пожениться, а потом обнаружили бы, что не подходим друг другу, что между нами было только физическое влечение.

Он вдруг улыбнулся и сжал руками ее плечи, не сомневаясь в своей власти над ней.

— Ты мелешь вздор, дорогая. Думаешь, я не видел, что было в твоих глазах, когда ты меня заметила? Я тогда не поверил — боялся надеяться. Но теперь уверен. Ты пытаешься саму себя убедить. Может, себя ты и убедила, но не меня.

Он попытался притянуть ее к себе. Однако Моргана наконец поверила его словам и не уступила, потому что ему нельзя было ее любить.

— Не могу понять, ты просто слеп или настолько самоуверен, Филипп? — Ее притворный гнев был идеален, хотя дался ей с огромным трудом.— Что бы тебе ни привиделось в моих глазах, это была не любовь. Конечно, я удивилась, увидев тебя здесь.

— Удивилась, но и обрадовалась.

Он снова попытался прижать ее к себе, но прекратил дальнейшие попытки после того, как она вырвалась с такой решительностью, что удержать ее дальше он смог бы только силой.

— Пожалуйста, уходи, Филипп. Нет смысла продолжать разговор.

Изумленный, он резко повернулся и направился к своей машине.

Моргана провожала его взглядом, не зная, о чем он думает, но все же заметила что-то странное в его облике. Удивительно, как она смогла устоять? Или ей помогло подсознательное ощущение неискренности Филиппа?

Она повернулась и быстро пошла к дому, но, вспомнив о цветах, вернулась, чтобы подобрать их, и только потом направилась к вилле.

4

— Колдунья Моргана-ле-Фэй,— задумчиво проговорила Неста.— Фелипе был прав. Вам действительно идет это имя.

Не переставая массировать больную ногу, Моргана подняла горьковато-насмешливые глаза:

— Только вот заклинаний я не знаю никаких, иначе не осталась бы с расторгнутой помолвкой,— отозвалась она.

— Не думайте о нем,— решительно сказала Неста.— Он не пытался с вами связаться?

— Он и правда прислал мне записку и пригласил пообедать, но я отказалась. Сказала, что слишком занята.— Тут она улыбнулась, в глазах зажглась озорная искорка.— Совершенно наглая ложь: у меня здесь так мало обязанностей!

— Не беспокойтесь, стоит ему только попробовать вас пригласить еще раз, и я превращусь в капризную пациентку и откажусь отпустить вас,— мгновенно отозвалась Неста. Она открыто посмотрела на Моргану.— Сказать вам настоящую причину, по которой он хочет вас видеть?

— Попробуйте.

— Филиппу Лейланду скучно здесь, на Хуамасе. Он любит развлечения, а здесь их нет. Сливки общества к которым, по его мнению, он принадлежит, его не принимают, а он считает себя выше всех остальных.— Она заметила выражение лица Морганы и добродушно пожала плечами.— Ладно, я знаю, что вы не желаете мне верить, так что оставим этот разговор. Как бы то ни было, вы начинаете от него излечиваться, иначе вы не смогли бы шутить по поводу того, что потеряли Филиппа.

— Правда?

Моргана не без удивления посмотрела на собеседницу. Сначала ей подумалось, что в этом утверждении может быть доля истины. Казалось, что старая боль стала менее мучительной, но, может быть, это случилось из-за того, что где-то в глубине подсознания, куда она эту боль загнала, теплилась уверенность, что страдать остается уже совсем недолго. Возможно, если (или, точнее, когда) она снова увидит Филиппа, смятение снова вернется.

Неста осторожно отвлекла ее от тревожных мыслей, и Моргана начала рассказывать ей о маленьком домике в пригороде Лондона, где они были так счастливы, и о том дне, когда, придя с работы, она нашла отца неподвижно сидящим в кресле. С тех пор прежней жизни уже не было. Она уехала из домика — все равно они его только снимали,— продала мебель, поселилась в комнатке пансионата в Кенсингтоне и постаралась избавиться от ощущения потерянности, погрузившись в работу. В какой-то мере ей это удалось, и тут в ее жизнь вернулся Филипп, мужчина, а не тот парнишка, которым она когда-то восхищалась издалека. И она снова стала ранимой.