Айрис Джоансен - Летняя улыбка Страница 11

А Зайла в этот момент думала о том, как трудно было бы ей самой удержаться от того, чтобы не дотрагиваться до Дэниела.

— Как скажешь, — кротко отозвалась она.

Он фыркнул.

— Но только в том случае, если ты сама хочешь того же… — Его голос стал неожиданно серьезным. — Давай в открытую, Зайла. Мы должны быть абсолютно честны друг с другом. Скажи мне, ты сама этого хочешь?

— Да, хочу, — тихо ответила она. Все еще удивляясь, она поняла, что это действительно так. Ему стоило лишь прикоснуться к ней, и она уже желала его всем своим существом. — Именно этого я и хочу.

Дэниел быстро обнял ее.

— Моя девочка! — Он отпустил ее и отвернулся. — Ладно, ты поройся в рюкзаке, там найдешь чистую рубашку. А я схожу поищу какие-нибудь ветки, чтобы прикрыть вход.

Зайла глядела ему вслед в растерянности. Своей безудержной энергией он успел разбудить в ней такую бурю эмоций, что без него она неожиданно почувствовала себя одинокой и покинутой. Тряхнув головой, Зайла решительно отвернулась, чтобы не видеть удаляющейся фигуры Дэниела.

Черт возьми, она же его совсем не знает! Разве можно так реагировать на незнакомого человека? Исходящая от него уверенность в своих силах и смелое, грубоватое обаяние просто поразили ее воображение, застали врасплох, и нечего принимать обычное физическое влечение за нечто большее. Конечно, Дэниел очень привлекателен. Неудивительно, что женщины готовы на многое, чтобы завладеть его вниманием. Но может ли Зайла соперничать с ними? Она ведь до сих пор не знает, как поведет себя в момент близости.

Правда, ее отношение к Дэниелу было совсем особым, неожиданным для нее самой. От его прикосновений она таяла, словно снежок, попавший в костер. Если верить доктору Мелроузу, в этом и состоит ее окончательное излечение. Доктор говорил, что если она когда-нибудь почувствует сексуальное влечение, то будет реагировать свободно и естественно. При этом слова его были такими холодными и наукообразными, а возможность этого казалась такой отдаленной, что Зайла слушала его с полным безразличием. Но вот сейчас… А что, если Дэниел может предложить ей только физическую близость на пару недель, максимум? Ну и пусть. Возможно, что, овладев ею, он даст ей то, о чем не догадывается сам, — то окончательное излечение, которое сделает ее наконец полноценной женщиной.

Зайла опустилась на колени возле рюкзака и стала возиться с застежками. Ей не хотелось думать о том, что принесет с собой выздоровление. Сейчас, когда она с Дэниелом, ей не надо думать, она будет просто чувствовать. Она знает, что может положиться на него, он не даст ей утонуть в этом океане эмоций. Она просто будет плыть по течению. Под его грубоватой внешностью чувствовалась доброта, которой Зайла инстинктивно доверяла.

Она быстро сбросила рубашку Дэниела, которую он накинул ей на плечи, и переоделась в синюю рубашку из рюкзака. Хрустящая и чистая, она слегка пахла лимоном и табаком. Зайла порылась в рюкзаке, изучая его содержимое. Там был хлеб и сыр, завернутые в салфетку, большой фонарь, а также запас батареек к нему, белая футболка, коробка патронов к автомату, серебристый скатанный в рулон мат, служащий подстилкой, и грозного вида мачете. По содержимому рюкзака можно было сказать, что его хозяин — практичный, расчетливый и упорный человек.

— Передай мне мачете, пожалуйста, — раздался за ее спиной голос Дэниела. Он снял с плеча автомат и дал ей. — Я нашел поваленное дерево, это как раз то, что нужно. Минут за пятнадцать я нарублю достаточно веток, чтобы прикрыть вход.

— Тебе помочь?

— Нет, жди меня здесь. — Он пошел к выходу, но неожиданно остановился и обернулся к ней. — Ты умеешь обращаться с автоматом?

— Я неплохо управляюсь с «браунингом». Отец Дэвида научил меня стрелять, когда я жила на ранчо. А насчет твоего — не знаю. — Она сделала гримасу. — По-моему, он может стрелять и одиночными выстрелами, и очередями, так?

Он кивнул.

— Это «М-1». Если что, ты просто подними предохранитель и жми на курок. Ну что ж, не скучай! Я скоро!

Глава 3

Пещера была сырой и мрачной, но, когда Зайла расстелила серебристый спальник, а рядом поставила большой фонарь, на душе у нее повеселело. Правда, ощущение замкнутости пространства не удалось преодолеть.

— Зайла, черт возьми, ты где? — В голосе Дэниела, доносившемся откуда-то снаружи, звучали нетерпение и беспокойство.

— Я здесь, — отозвалась она, доставая из рюкзака хлеб и сыр. — Ужин подан, можешь заходить. Хотя я лично предпочла бы пикник на свежем воздухе. Послушай, а ты уверен, что мы не можем наплевать на эту дурацкую пещеру и поспать снаружи? Мне тут не нравится.

— Да, уверен, — холодно ответил Дэниел. Он вполз в пещеру, и в ней стало совсем тесно. — Я тщательно замаскировал вход. Его нельзя заметить, если только кто-нибудь случайно не натолкнется прямо на него. — Он подобрался к спальнику и уселся, скрестив ноги по-турецки.

— А можем мы пока не выключать фонарь? С ним все-таки веселее.

— На какое-то время можем. У меня есть запасные батарейки.

— Я видела. — Зайла взяла хлеб, отломила кусочек и отправила его в рот. Он немного зачерствел, но был вполне съедобным. — А ты всегда так хорошо экипирован, когда идешь на подобные задания?

— Всегда. Я давно научился быть готовым ко всяким неожиданностям. Обычно они и случаются. — Он зябко повел плечами. — А здесь действительно тесно.

— Вот и я об этом! — Она отломила еще кусочек. — Снаружи я бы гораздо лучше себя чувствовала.

— Но не была бы в безопасности. Так что оставим эту тему. — Он взял ломтик сыра. — Нам пока об этом лучше не думать. Тебе нравилось жить на ранчо?

— О да, это было чудесно, — мечтательно проговорила Зайла, сразу приободряясь от приятных воспоминаний. — Ведь раньше я ничего подобного не видела. Я провела все мое детство с бабушкой в Марасефе и знала только городскую жизнь. Техас — это простор и свобода. Вот там я могу дышать. — Она оживилась. — И потом лошади… Я так их люблю! На мое восемнадцатилетие Джесс подарил мне красивейшего жеребца.

— Джесс?

— Отец Дэвида. Он научил меня ездить верхом, бросать лассо, и…

— А где в это время был Дэвид?

— В Седихане. Они с Билли приезжали несколько раз за те годы, что я жила там после Зеландана, но их дом здесь. — Оживление на ее лице внезапно погасло. — Я говорю тебе правду. Дэвид именно мой друг, а не любовник. Ты что, мне не веришь?

— Я тебе верю. — Он страдальчески скривил губы. — Возможно, потому, что мне чертовски хочется верить. Но ты должна признать, что это несколько странно. Ну какой мужчина захочет иметь четырнадцатилетнюю «протеже» без всяких скрытых мотивов? Особенно такую красивую, как ты. А что сказала твоя мама, когда он увез тебя из страны?