Тина Вальен - Начало всех начал Страница 11

– В самого Лорда? – сказала бы она. – Не оригинально. И ты туда же…

Почти весь третий курс я страдала в полном одиночестве, проклиная «день и час, в который встретила я вас». Почти излечившись от комплекса неполноценности, я чувствовала его новое пришествие. Кончилось золотое время свободного от любви сердца. Все подружки продолжали порхать бабочками по цветкам лёгких влюблённостей, постоянно обсуждать свои «смертельные» страсти, и я старалась не быть исключением, но имя Сергей навсегда стало для меня табу.

Очередное веселье в общаге:

– Девчонки, я влюбилась! Вчера в спортзале физики в волейбол играли. Там один такой… с узенькой попкой… Высокий… Жаль, ко мне спиной играл. Верите, ночь не спала. Имя! Дайте имя! Пропадаю я, – приставала ко всем Маша.

– А я знаю, но не скажу, пока твоя стильная майка не будет на мне на следующей дискотеке…

Перед дискотеками всех девчонок охватывало лёгкое тряпичное помешательство.

– Ты уже обещала кому-нибудь своё голубое платье? А джинсы? Я дам тебе зелёный костюм. Он очень тебе идёт. Замётано. Майку даёт мне Маша, я её знакомлю с её мечтой – узенькой попкой.

– А я больше ждать не буду, и сама подойду к этому гаду на белом танце!

Эмоциональный подъём держался до начала танцевальных вечеров, потом начинался «разбор полётов». Но чаще нравились одни, а им – другие. Пострадав с неделю, втягивались в новую интрижку. После первого дня, когда стрела Амура продырявила моё сердце, я ещё некоторое время сопротивлялась её поражающему действию, но потом пришлось полностью исключить себя из общей вакханалии влюблённостей и флиртов. Всю меня заполнил единственный образ – Он. Остальные продолжали, казалось, легко любить, шутя, жениться, даже детей рожать, а я молча несла свой крест тайной любви. Всё так же по пятам ходил, цитируя Кастанеду, Игорь, за Олей, моля о прощении, Альберт. И внешне ничего не изменилось, только чаще стали проявляться перепады настроений. На Сергея я сначала боялась поднять глаза и только огромным усилием воли заставляла себя быть естественной и обычной коммуникабельной Женькой, находчивой, остроумной, владеющей любой ситуацией.

Зато на литературных кружках я теперь с завыванием читала «упаднические» стихи, как их называли в недалёком прошлом, или смеялась совершенно в неподходящем месте. С Олей мы стали реже встречаться: репетиторы по языкам съедали всё её свободное время. Так распорядился отец.

– Женя, умоляю, давай ходить к ним вместе, – упрашивала меня Оля.

– Оль, ну где я возьму такие бабки? – с сожалением отказывалась я.

– Может, мне папу попросить?

– Оля, не унижай меня спонсорством. Тебе это нужно, а мне зачем? – недальновидно возражала я.

К тому времени мы уже были извещены «свыше», что Оля на лето уедет с родителями в круиз. Оля умоляла поехать с ней, но я приказала ей выбросить эту идею из головы:

– Не делай из меня бедную компаньонку.

И она со слезами на глазах уже заранее готовилась к разлуке.

– Приходи в редакцию, мне без тебя так непривычно рифмовать всякую чушь. Пропусти сегодня свой французский, посмеёмся, как всегда, – уговаривала её и я.

Нет, она оставалась навеки зомбированной авторитетом своего обожаемого отца. Жизнь разводила нас в самый неподходящий момент. Иногда хотелось излить ей свои страдания, как раньше, с юмором и приколами, но что-то внутри меня подсказывало: смешно и просто уже не будет.

Бабушка Вера всё реже чаёвничала по вечерам со мной и если появлялась, то продолжала клеймить Дашуткиного сына:

– Стыдится он её, а мне жалко бедолагу: с таким трудом вырастила своё чадо, а теперь стала не нужна. А Даша всё ждёт, что пригласит нас к себе, хоть сорняки пощипать на газоне или деньжат подбросит. И картошку из деревни мы всю с ней съели. Ты уж не обессудь, Женя, попроси отца подбросить нам продуктов.

– Не переживай так, бабулечка, папа звонил в деканат, передал через Кира Ниловича, что как всегда привезёт нам много всего на следующей неделе, – успокаивала её я.

Теперь я чаще бывала в гостях у Кокоши: оставаться дома одной не было сил. Папа по приезде нашёл меня какой-то не такой, похудевшей окончательно.

– Доча, может, возьмёшь академический отпуск, побудешь дома, отъешься? – с беспокойством, не свойственным ему, предлагал он. – Одни глаза остались. Мама уже успела после лета соскучиться по тебе, ждёт не дождётся на каникулы.

Зимние каникулы в деревне, вместе с Олей, ура!? Увы, особой радости от данного факта не возникло. Болезнь обещала стать затяжной, но родной дом всё-таки отвлёк от неё. Мы до упаду смеялись над двумя козлятами, которые после рождения жили в доме, и своими выкрутасами могли рассмешить даже мёртвого. К этому времени вывелись и цыплята – стайка жёлтых комочков. Вся живность носилась по комнате наперегонки: цыплята с писком, расправляя маленькие крылышки, а рядом скакали козлята, взбрыкивая и показывая чудеса виртуозности. Ещё мы ходили в дальние походы на лыжах, вдоль леса, наслаждаясь тишиной и покоем занесённых снегом просторов.

Приехали в гости к родным и мои друзья: брат Иван с сестрой Ниной. Они присоединились к нам и немного развеяли мою глубоко спрятанную тоску. У Оли даже завязался нешуточный роман с Иваном, балагуром и шутником. Он был старше нас года на три. После школы поступил в техникум, потом устроился на хорошую работу, и сестра пошла по его пути. У неё уже намечалась свадьба, а Иван превратился в стильного и интересного мужчину, который скоро должен был получить от производства квартиру, чем жутко гордился.

Олино сердце вдруг раскрылось этому простому парню по непонятной ей самой причине. Наблюдая их счастливые лица, я понимала, что такого мезальянса её отец никогда не поймёт.

– Женечка, теперь я знаю, что такое любовь. Она не выбирает принцев, она просто приходит, и у тебя вырастают крылья. Никак не ожидала встретить её здесь. А случилось, как в русской сказке. Хочется остаться среди этой красоты и любить, любить… Так жаль, что никогда не решусь на это. И как объяснить всё Ванечке?!

Два дня шёл снег, большие белые хлопья тихо падали на землю, а ночью подморозило. Утром все деревья покрылись инеем. Наш дом стоял на окраине села, и не было на снежном покрывале ни единого следа. Мы стояли с Олей на крыльце в немом восторге. Картина сказочная. Скрипнула калитка, появился Иван в белом тулупе. Сказка продолжалась. Он, молча, подошёл к нам, с тоской посмотрел в глаза Оли и сказал:

– Столько красоты в последний день!

Я пригласила его в дом. Стол к завтраку уже был накрыт. Иван, не отрывая глаз от Оли, пообещал зайти вечером попрощаться и ушёл.

– Я этого не выдержу, я так хочу его! Женя, свяжи меня вечером и не выпускай!