Нора Робертс - Судьба Кэтрин Страница 11

Коко нахмурилась, глядя в вино, пока они обсуждали гостиницы. Мало того, что не было искры, не было даже слабого сияния. Когда Трент передал Аманде мятное желе и их руки соприкоснулись, не возникло никакой напряженной паузы, никакой встречи глаз. Аманда тут же отвернулась, чтобы похихикать с маленькой Дженни и вытереть пролитое молоко.

«Ах, вот оно что!» — торжествующе подумала Коко. Трент усмехнулся Алексу, когда мальчик пожаловался, что брюссельская капуста просто отвратительна. Итак, у него слабость к детям.

— Ну и не ешь ее, — разрешила Сюзанна своему подозрительному сыну, который тыкал вилкой запеченный картофель, желая убедиться, что внутри не запрятано ничего зеленого. — Лично я всегда думала, что она напоминает усохшие головы.

— Похоже. — Идея ему понравилась, на что и рассчитывала его мать. Мальчик пронзил вилкой маленький кочан, сунул в рот и усмехнулся. — Я каннибал. Хуба-буба.

— Мой милый мальчик, — слабо произнесла Коко. — Сюзанна проделала такую изумительную работу. Кажется, у нее такой же талант в обращении с детьми, как и с цветами. Все сады — работа нашей Сюзанны.

— Хуба-буба, — снова повторил Алекс, засовывая в рот еще одну воображаемую голову.

— Вот тебе немного ползающих. — Кики переложила овощи на его тарелку. — Есть еще целый ряд миссионеров.

— Я тоже хочу, — пожаловалась Дженни, затем просияла Тренту, когда тот передал ей шарик капусты.

Коко положила руку на грудь. «Кто бы мог представить?» — подумала она. Ее Кэтрин. Младшая из детей. Пока все вокруг беседовали за ужином, она сидела, тихо вздыхая. Коко не могла ошибиться. Когда Трент смотрел на ее маленькую девочку, а та на него, между ними пробегали не искры. Пылал испепеляющий жар.

Кики хмурилась, это правда, но у нее был очень страстный угрюмый вид. И Трент ухмылялся, но это была очень личная самодовольная улыбка. Явно интимная, решила Коко.

Сидя за столом и наблюдая за тем, как Алекс поглощает маленькие отрубленные головы, как Лила и Аманда обсуждают вероятность жизни на других планетах, Коко почти слышала нежные мысли Кики и Трента, посылаемые друг другу.

Высокомерный, с большим самомнением, зануда.

Невоспитанная, пребывающая в плохом настроении упрямая девчонка.

О чем, черт возьми, он думает, сидя за столом, как будто уже принадлежит нашей семье?

Жаль, что ее характер не соответствует внешности.

Коко нежно улыбалась им, в голове уже звенел «Свадебный марш». Как генерал, разработавший стратегию, она подождала, пока все покончили с кофе и десертом, и перешла в очередное наступление.

— Кики, почему бы тебе не показать Трентону сады?

— Что?

Кэт оторвалась от дружеского сражения с Алексом за последний кусок торта «Черный лес» [6].

— Сады, — повторила Коко. — После еды нет ничего лучшего, чем несколько глотков свежего воздуха. И в лунном свете цветы необыкновенно изящны.

— Пусть Сюзанна покажет сад.

— Извини. — Сюзанна с усталым видом уже подхватила Дженни на руки. — Я должна искупать эту парочку и уложить в кровать.

— Не понимаю, зачем… — Кики прервалась под хмурым взглядом тети. — Ладно. — Она поднялась. — Пошли, — сказала девушка Тренту и направилась к выходу, не дожидаясь его.

— Все было необыкновенно вкусно, Коко. Спасибо.

— Рада доставить вам удовольствие. — Коко сияла, представляя себе воркование и нежные тайные поцелуи. — Наслаждайтесь садами.

Трент вышел из дверей на террасу и нашел Кики, постукивающей ногой по каменному полу. «Настало время, — подумал он, — преподать зеленоглазой ведьме урок хороших манер».

— Я ничего не знаю о цветах, — заявила та, — или об учтивости. — Потом вздернула подбородок. — А теперь послушайте, приятель.

— Нет, это вы послушайте, приятель. — Он протянул руку и поймал ее ладонь. — Пойдемте. Дети вполне могут быть где-то рядом, и я не думаю, что они должны услышать что-нибудь из нашего разговора.

А он гораздо сильней, чем она себе представляла. Мужчина тащил ее вперед, игнорируя проклятия, которые она бормотала себе под нос. Они вышли с террасы на одну из извилистых дорожек, тянувшихся вокруг дома. По краям росли нарциссы и гиацинты.

Трент остановился в беседке из глицинии, которая должна расцвести в следующем месяце. Кики гадала, вызван ли рев в голове шумом моря или собственным задиристым нравом.

— Не начинайте все заново. — Она подняла руку, чтобы потереть место, где он держал ее. — Можете давить на людей в Бостоне, но не здесь. Ни на меня, ни на кого из моей семьи.

Он молчал, пытаясь, но так и не сумев обуздать собственный характер.

— Если бы вы знали меня или метод моих действий, то поняли бы, что у меня нет привычки давить на кого бы то ни было.

— Я точно знаю, как вы действуете.

— Включая вдов и сирот? Повзрослейте, Кики.

Она стиснула зубы.

— Можете самостоятельно осмотреть сады. Я ухожу.

Он просто передвинулся, загораживая дорожку. В лунном свете ее глаза пылали, как у кошки. Когда она подняла руки, чтобы отпихнуть его в сторону, он пальцами сжал ее запястья. В последовавшем коротком перетягивании каната, он совершенно некстати отметил про себя, что ее кожа — цвета свежих сливок и почти такая же мягкая.

— Мы не закончили. — Голос звучал резко, больше не прикрытый изысканным внешним лоском. — Вам пора узнать, что за преднамеренную грубость и умышленные оскорбления приходится платить.

— Хотите извинений? — она едва ли не выплевывала слова. — Хорошо. Я сожалею, но мне нечего сказать вам, что не прозвучит грубо или оскорбительно.

Он улыбнулся, удивив их обоих.

— С вами очень трудно иметь дело, Кэтрин Коллин Калхоун. Ради спасения собственной жизни не могу себе представить, почему пытаюсь быть разумным с вами.

— Разумным? — На сей раз она не выплюнула слово, а прорычала. — Вы называете это разумным — притащить меня сюда, как на буксире…

— Если вы называете это «притащить на буксире», то у вас была очень безмятежная жизнь.

Ее цвет лица изменился от сливочно-белого до ярко-розового.

— Моя жизнь — не ваша забота.

— И слава Богу.

Кики сжала кулаки. Она ненавидела, на самом деле ненавидела, что пульс вдвое участился под его захватом.

— Вы позволите мне уйти?

— Только если вы пообещаете не сбежать.

Он представил, как преследует ее, мысленная картинка и смущала, и притягивала.

— Я ни от кого не бегаю.

— Речь истинной амазонки, — пробормотал он, освобождая ее. Только быстрый рефлекс позволил уклониться от удара кулаком в лицо. — Учту на будущее. Никогда не пытались разговаривать как нормальные люди?