Эмили Гиффин - Любить того, кто рядом Страница 11

— Пожалуй, — согласился Лео, а потом неторопливо добавил: — Но риск еще больше возрастет, если я сейчас к тебе приду, правда?

— Что? — переспросила я, хотя прекрасно его слышала.

— Можно, я сейчас приду к тебе? — повторил он.

Я быстро села в постели, расправляя одеяло.

— А Честер? — напомнила ему я, чувствуя собственную предательскую слабость.

— Честер пошел спать. В холле никого нет, я проверял.

— Правда? — Больше ничего не придумывалось.

— Правда-правда. Ну, так как?

— Что «как»? — по-идиотски откликнулась я.

— Можно, я приду? Просто… поговорить. Не по телефону. Ты и я.

Я не верила, что он хочет просто поговорить; мало того, теплилась надежда, что он не ограничится разговорами. Я представила себе, какой шум начнется, если выяснится, что присяжные заседатели номер девять и десять, наплевав на правила, удовлетворяют свои сексуальные аппетиты. Из-за наших необдуманных действий может пострадать подсудимый, ведь, случись что, результаты слушаний будут признаны недействительными. Затем я вспомнила, что на мне, как назло, весьма несексуальная футболка и простые хлопчатобумажные трусики — первое, что попалось под руку. В голове пронеслось, что порядочные девушки ничего не позволяют при первом свидании, если хотят продолжения отношений ими хотя бы уважения.

Я открыла рот, чтобы отказать или хотя бы поторговаться, но почему-то выдохнула в трубку беспомощное «да». Так я первый раз не смогла сказать Лео «нет». А потом это повторилось еще много-много раз…

Глава 5

К тому времени, когда я добираюсь, наконец, до нашего тихого тенистого квартала в Мюррей-Хилл, уже полностью темнеет. Энди, конечно, еще нет дома — ему, бедному, приходится допоздна вкалывать в своей престижной юридической фирме. Сегодня это как раз хорошо: будет время принять душ, открыть бутылку вина и подобрать соответствующую музыку для вечера. Что-нибудь легкое, веселое, никак не связанное с прошлым. Чтобы больше никаких воспоминаний… «Танцующая королева», вот что. «АББА», с улыбкой думаю я, не имеет ничего общего с Лео. Хочу, чтоб этот вечер был посвящен только мне и Энди. Чтобы только мы, и больше никого.

Со вздохом облегчения захожу наконец в подъезд нашего старого многоквартирного дома и складываю зонт. Дом у нас самый обыкновенный, но мне здесь нравится — скрипучий деревянный паркет в холле, медные, давно не чищеные люстры, яркий восточный ковер, от которого попахивает нафталином. Мне даже лифт нравится, хотя он крохотный, настоящий кошмар клаустрофоба, и так трясется, что того и гляди развалится. Самое главное — это наш с Энди первый дом.

Сегодня я лифта ждать не буду. Шагая через две ступеньки, представляю далекий день, когда мы с Энди приедем сюда на экскурсию с детьми — показать, где «мама и папа раньше жили». «Да, — скажем мы им, — у папы были деньги, и мы могли бы поселиться в шикарном доме в Ист-Сайде, даже со швейцаром. Но ваш папа увидел этот тихий район, понял, что у этого дома есть собственное лицо, и поэтому выбрал его. Точно так же он выбрал меня, хотя вокруг него и увивались синеглазые красавицы».

Вот, наконец, и наш четвертый этаж. Я открываю дверь и понимаю, что Энди, оказывается, опередил меня. Такого еще не бывало! Робко заглядываю в гостиную, минуя маленькую узкую кухню. Муж развалился на диване, головой на лохматой оранжевой подушке. Пиджак и галстук уже скинул (вот они, валяются на полу), воротничок голубой рубашки расстегнул. Сначала мне кажется, что он спит, но вот босая ступня подергивается в такт песне Эни ди Франко. Странно. Он слушает мой диск, а не свой любимый сборник хит-парадов или, того хуже, идиотски жизнерадостное кантри. Наверное, наугад включил. Когда я слушаю то, что мне нравится, например Эллиотта Смита и Мэриан Фейтфул, он посмеивается над словами и даже ехидно шутит: «Подсесть на иглу, что ли…» Однако, несмотря на разницу вкусов, он ни разу не потребовал не то что выключить, но даже сделать мою музыку потише. Борьба за власть в семье не для Энди. Никаких заскоков на эту тему. Спокоен, будто не житель Манхэттена, а виндсерфер какой-нибудь; как говорится, сам живи и другим не мешай.

Комната освещена мягким янтарным светом. Довольно долго я просто стою и любуюсь Энди. Мое чувство в этот момент точнее всего описывает слово «облегчение». Слава Богу, наконец-то я дома, здесь — вот она, моя настоящая жизнь. Подхожу к дивану. Энди открывает глаза, потягивается и с улыбкой говорит:

— Здравствуй, милая.

— Привет! — расплываюсь я в ответной улыбке и бросаю сумку на обшарпанный круглый стол, который мы отыскали на блошином рынке в Челси. Марго и ее мама терпеть не могут нашу мебель, равно как и прочие безделушки, громоздящиеся повсюду. На подоконнике устроилась очкастая обезьянка из кокосовых скорлупок. С компьютерного монитора свисают четки — сувенир с последнего Марди-Гра. На кухонной стойке — целая коллекция фигурных перечниц и солонок. Я, конечно, люблю порядок, но то, что Энди, но в душе мы оба хомяки. Марго в шутку называет нас семьей барахольщиков.

Энди со вздохом опускает длинные ноги с дивана. Потом выразительно смотрит на часы и говорит:

— Ты не звонишь. Не пишешь. На звонки не отвечаешь… Где ты весь день ходишь?

Тон у него вовсе не сердитый, просто немного обиженный, тем не менее, мне становится стыдно.

— Да так… Моталась по делам, — в такой-то дождь! — а телефон отключила.

«Пока ни слова лжи», — думаю я. Но на душе все равно кошки скребут, потому что у меня появился секрет от собственного мужа. Энди так мне доверяет! Может, плюнуть на клятву, данную себе днем, и рассказать ему, что на самом деле произошло сегодня? Он, наверное, рассердится и даже обидится, узнав, что я виделась с Лео. Я бы тоже рассердилась, если бы Энди согласился распивать кофе с бывшей подружкой, вместо того чтобы вежливо отшить ее по телефону. Может, у нас с Энди случилась бы первая семейная ссора на почве ревности!

С другой стороны, с чего бы Энди злиться на Лео? Особой враждебности мой муж к Лео никогда открыто не проявлял, скорее, недолюбливал его. Да и кто, интересно, не испытывает хотя бы легкой настороженности к бывшим своих супругов? Особенно когда имела место «большая любовь». Одно утешение — со временем это тревожное чувство сходит на нет. Вообще по природе своей Энди совершенно не ревнив. Если он и ревнует, то я в этом сама виновата. Когда мы с ним только начали встречаться, выдался хороший вечер, и я в порыве откровенности слишком много поведала о предыдущем романе. Главное, не надо было называть наши с Лео отношения «сногсшибательными». Последующая реакция стала для меня абсолютной неожиданностью — честно говоря, я думала, что Марго, не утерпев, подробно расскажет брату историю моего бурного романа. Энди оказался совершенно не в курсе. Он ошеломленно повернулся ко мне, и глаза его ревниво сверкнули.