Виктория Баринова - Желаем счастья в личной жизни Страница 11

Зинаида призадумалась.

— Ну, лет тридцать — тридцать пять.

— Это, наверное, Альбина, его сотрудница, — уверенно заявила Татьяна, не чувствуя никакой уверенности. — Они сейчас над общим проектом работают.

— Тебе виднее, — хмыкнула Зина. — Но я бы на твоем месте насторожилась. Лучше перепроверить, чем потом расхлебывать последствия. С сотрудницей тоже можно любовь крутить.

«Ты бы лучше на своем месте вовремя насторожилась», — подумала Татьяна. От Зины год назад ушел муж, с тех пор она с болезненным упорством высматривала признаки измены в благополучных семьях подруг.

— У нас все в порядке, — закончила разговор Татьяна. — Мало ли с кем Коля по улицам ходит. Я не могу его под замок посадить.

Предупреждение Зины было первой ласточкой. Татьяна поневоле начала присматриваться к мужу, хоть и решила выкинуть слова подруги из головы. Результат был неутешительный. Она обнаружила, что на работу Николай стал наряжаться тщательнее, чем она. Убегал по утрам, словно на свидание, а возвращался — отбывать повинность. Стал резким, раздражительным, придирался по мелочам, а уж о супружеском долге речи не шло. Засыпал, как только ложился в кровать, или притворялся спящим, а на все попытки Татьяны расшевелить его (вялые, впрочем, попытки) отвечал, что завтра рано вставать и вообще он ужасно устал.

Татьяна молчала, но подозрения не давали ей покоя, и она стала, в свою очередь, злиться на Николая. Взаимное недовольство накапливалось, выливалось в мелкие ссоры, от которых в душе шевелилось гаденькое отвращение к мужу. И все-таки Татьяна рассчитывала, что все наладится, что Николай станет прежним, успокоится, не будет кидаться на нее по любому поводу.

Каждый мужчина проходит через кризис среднего возраста, утешала себя Татьяна и ждала, когда кризис закончится.

Но дождалась она совсем другого. Николай заговорил о том, что хочет уйти из семьи.

Его избранницей действительно оказалась Альбина, кокетливая тридцатипятилетняя женщина, около года назад пришедшая работать в лабораторию. Татьяна слушала, как родной муж рассказывает ей о любви к другой женщине, и беззвучные слезы текли по щекам. Разве она виновата в том что их жизнь катится, как поезд по заранее изведанному пути, и ничто не нарушает плавную монотонность ее хода? Да, их отношения романтическими не назовешь, но кто говорит о романтике после двадцати лет брака? Здесь в ходу другие ценности. Семья, привычка, дети… долг, ответственность, уважение. Самая пылкая страсть проходит, оставляя порой горькое послевкусие… Как можно бессмысленно жертвовать всем?

Оказалось, что можно. Умный, рассудительный Николай Мохов, взрослый мужчина сорока пяти лет, в мгновение ока превратился в изнемогающего от любви подростка, с головой забитой сентиментально-эротическим бредом.

— Коля, у нас же дети, — увещевала Татьяна, не зная, что еще сказать в ответ на «я ее люблю».

Они расположились на кухне — идеальном месте для семейных посиделок и выяснения отношений. Забытый чай уныло остывал в чашках.

— Дети не пострадают.

— А я? Обо мне ты подумал?

— Что ты? С тобой все будет отлично. Тебе без меня меньше хлопот будет.

— Как ты можешь так говорить!

Сейчас Татьяна почти ненавидела его, человека, с которым собиралась прожить жизнь. Ненавидела его и себя за то, что не может подобрать таких слов, которые заставят его очнуться, одуматься, осознать, что происходит. Двадцать лет — не полгода, или сколько там длится их интрижка с Альбиной. То, что между ними есть, нельзя перечеркнуть за один день.

— Да что между нами есть? — вздохнул Николай и потянулся к пачке сигарет. — Нам наплевать друг на друга…

— Говори за себя!

Николай усмехнулся, и на Татьяну словно дохнуло холодом. Он все решил для себя и ждет не дождется, когда она перестанет бросаться высокими фразами и отпустит его. А она на самом деле ничего не чувствует, кроме обиды и страха остаться одной. Любовь? Господи, она уже забыла, что это такое… И так стало жаль себя, что из глаз Татьяны потоком хлынули слезы.

Николай резко затушил недокуренную сигарету.

— Да перестань ты! Никто ж не умер. За детей не беспокойся, я буду вам помогать. На квартиру тоже не претендую, жить буду у Али в однокомнатной…

«У Али» ножом резануло Татьяну.

— Детям не деньги нужны, а отец!

— Отец у них останется, — посуровел Николай. — Мы будем часто видеться.

— А ты у них спросил? Они хотят, чтобы у них был приходящий папа?

— Они не могут желать родному отцу зла.

Татьяна схватилась за сердце.

— Это я — зло?

— Жизнь эта ужасная, вот зло!

У Татьяны задрожал подбородок.

— Сама подумай, Тань, что это за жизнь, — с горечью сказал Николай. — Живем как в клетке. Каждый день одно и то же, хоть волком вой. Дети выросли, не так уж мы им нужны… — Сашке всего тринадцать.

— Взрослый пацан! А мне ведь только сорок пять. Я пожить хочу нормально!

— Значит, с Альбиной твоей жизнь нормальная, а со мной — ужасная?

— Опять ты ничего не поняла, — вздохнул Николай. — Ты думай, а не злись. Тебя ведь тоже счастливой не назовешь. Я ж вижу, как ты на ребят срываешься. Нервная стала, дерганая, все время только о работе думаешь. Какая из нас семья? Так, формальность одна.

Ничего не могла возразить Татьяна, от этого на душе становилось еще противнее. Хорошо ему рассуждать о любви! Убежит сейчас к своей блондиночке, а она останется одна с двумя детьми, брошенная, никому не нужная…

Татьяна всхлипнула. И ничегошеньки не поделаешь, никаких слов не найдешь. У него любовь, и весь мир должен отступить в сторону.

В тот же вечер Николай собрал вещи и уехал. Почетное право поговорить с детьми он предоставил жене. Сашка пожал плечами, бросил «не расстраивайся, мам» и вернулся к своей «Цивилизации». Катюшка была более внимательна. Выпила с матерью три чашки чая, послушала ее сетования, а после ушла в колледж на ночную дискотеку. У Катюшки завязывался роман с одногруппником, и страдания матери были ей чужды.

Татьяна осталась одна. Яркие фонари за окном разгоняли вечерний сумрак, она сидела в неосвещенной кухне и с высоты шестого этажа разглядывала двор. В этом доме она прожила двадцать лет. Завтра все соседи узнают, что ее бросил муж. Подруги прибегут пособолезновать и поохать насчет мужской подлости. У каждой припасена поучительная история на этот счет. Соседки будут цокать языками, кто сочувственно, а кто злорадно, но ей от этого легче не станет. Сколько раз она сама со стороны наблюдала, как корабль семейного счастья идет ко дну! И вот теперь она, как капитан, стоит на мостике и видит, что вода хлещет в огромную пробоину, а где-то далеко в открытом море качается лодочка, на которой удирает предатель…