Сьюзен Андерсон - Не уходи, любимая Страница 11

Оглядев помещение гаража и не заметив ничего подозрительного, Дейзи опустила руку:

– Заходи. Какая машина твоя?

– «Порше».

– Внушает. Сейчас я ее осмотрю, и можно будет ехать.

С помощью зеркальца на конце шеста Дейзи обследовала дно машины.

– Ты ищешь бомбу? – спросил, с трудом сдерживая улыбку, Ник.

– Да, – бросила в ответ Дейзи, затем разобрала шест на две части и скрепила их между собой. – Открой капот.

Ник сделал это. Дейзи проверила двигатель, затем залезла в салон и заглянула под панель. Наконец она выпрямилась и сказала:

– Все чисто.

– Слава Богу! – пробормотал Ник, вставляя ключ зажигания.

В ответ на его раздраженное восклицание Дейзи саркастически заметила:

– Знаешь, есть один верный способ избежать всего этого в дальнейшем, Колтрейн.

– Даже боюсь спрашивать какой.

– В следующий раз, когда очередная замужняя дама заметит в тебе бездну обаяния, не торопись расстегивать ширинку.

Мо попрощалась с клиентами, которым показывала дом в Пасифик-Хейтс, закрыла его и спустилась к машине. Открыв дверцу, она вдруг замерла и простояла так несколько минут, положив руку на крышу автомобиля и глядя на окутанный туманом залив у подножия холма.

Голос Рида, пожалуй, уже в сотый раз прозвучал у нее в ушах: «Ты могла не думать о делах – черт, тебе просто не надо было ни во что вмешиваться».

Боже, как бы она этого хотела! Но ей все-таки пришлось вмешаться и решить за Рида его проблему. И теперь не имеет значения, что сделала она это, нарушив закон, и что Рид вряд ли поблагодарит ее за такую помощь, если узнает. А это уже было серьезно. Может быть, даже серьезнее всего остального.

Надо все ему рассказать. Мо уже собралась было это сделать, но гордыня обуяла ее, и она позволила Риду уйти из кабинета, так ничего и не объяснив. Даже более того – она его практически выгнала.

«Я хочу, чтобы меня считали равноправным членом этой семьи, а не глупым юнцом, которого сердобольная мамаша все время старается вытащить из дерьма».

– Рид, замолчи! – пробормотала Мо, садясь в машину и захлопывая дверцу.

Ведь все было совсем не так, правда?

Мо действительно беспокоилась о деньгах. Пока она была маленькая, отец вел дела, балансируя на грани банкротства. Мо боялась, что Рид, такой благополучный благодаря банковскому делу Кавано, просто не сможет понять этих ее страхов. Возможно, она действительно его заучила, но ведь он с такой легкостью тратил трастовый капитал направо и налево, стоило ему услышать от кого-то жалостливую историю! Поэтому-то она и занялась недвижимостью. А что плохого в том, что она хочет стабильности?

Если бы она действительно была ему небезразлична, он бы никогда не поставил ее в такое положение. Но всякий раз, когда ее опасения по поводу их финансового положения заставляли говорить об этом мужу, Рид просто замыкался, уходил в себя, а значит, единственное, что ей оставалось, – самой заниматься финансами семьи. Только так она могла быть уверена, что никогда больше в ее дом не явятся кредиторы.

Мо печально улыбнулась. Если подумать, то это было даже забавно: к чему же привела ее хваленая активность?

Она достала ключ зажигания, но машину заводить не стала, а просто откинулась на спинку сиденья, наблюдая через боковое окно, как туман над заливом рассеивается и сквозь него слабо пробиваются лучи весеннего солнца.

Мыслями Мо опять вернулась к мужу. Последнее время они так отдалились друг от друга."

Она раздраженно покачала головой, опять подумав, что Риду вряд ли понравится, когда его имя вываляют в грязи.

Ей действительно надо рассказать ему, что она предприняла, чтобы выплатить долг, причем сделать это надо прежде, чем в их дом доставят ордер на ее арест.

Но не сейчас.

Пара, которой Мо только что показывала дом, очень им заинтересовалась. Надо продержаться еще несколько дней, и если повезет, то необходимости признаваться Риду в том, как ужасно она влипла, не будет.

"Прошу тебя, Господи, пусть мне повезет! Пусть мне никогда не придется признаваться Риду в своей глупости.

Я прошу дать мне еще всего два-три дня – ведь это не так уж и много. А потом, если не удастся выкрутиться с деньгами, я все ему расскажу", – мысленно молила Мо.

Джей Фицджеральд Дуглас с удовольствием рассматривал себя в зеркало: седые волосы идеально уложены, свежевыбритые щеки сияли. В нагрудный карман пиджака он вложил гармонирующий с цветом галстука платок, так чтобы торчал лишь его краешек. Он не отошел от зеркала до тех пор, пока не был полностью удовлетворен своим внешним видом. Дуглас повернулся к двоим ожидавшим его мужчинам, присутствие которых было ему явно неприятно.

– Когда я нанимал вас, мы же, как всегда, договорились, что вы будете связываться со мной по телефону, – недовольным тоном проговорил он. – Больше сюда не приходите. А если необходимо встретиться лично, то сделать это можно в любом другом месте. – Он многозначительно помолчал и, не глядя на мужчин, продолжил:

– Ну, раз уж вы здесь, то где же Джекобсен?.

– Он остался следить за логовом Колтрейна.

– Прекрасно. Что еще вы можете рассказать?

Тот из мужчин, что был покрупнее, отрапортовал:

– Вчера в имение прибыла какая-то блондинка. Пешком – вряд ли к хозяевам дома. Мы думаем, что это к Колтрейну переехала его подружка.

– Мне наплевать на его интимную жизнь, Отри. Где моя пленка?

– Мы обшарили всю темную комнату, мистер Дуглас. А когда пытались разговорить Колтрейна, кто-то вызвал копов. Правда, все равно после нас ему пришлось отправиться в больницу.

Джей Фицджеральд сел за письменный стол. Мужчинам он присесть не предложил.

– Он все еще там?

– Нет, сэр, он уже дома. Нам, правда, пока не удалось взять его на мушку – стало опасно появляться возле имения. Жители большого дома, кажется, уж очень внимательно присматриваются к тем, кто крутится возле него.

Фицджеральд перевел взгляд с одного накачанного громилы на другого.

– И ни одному из вас, полагаю, не пришла в голову мысль установить наблюдение на перекрестках с обеих сторон квартала.

Не было смысла злиться на этих недоумков. Он ведь нанял их не за сообразительность. Пусть они выполняют ту работу, на которую способны, но сделают это как можно быстрее. Ему совершенно не нравилось, что планы, которые он вынашивал всю свою жизнь, могут быть разрушены каким-то фотографом из обнищавших аристократов.

Он кое-что выяснил про Колтрейна, после того как нанял в воскресенье вечером этих двоих. Возможно, он несколько поторопился, и Колтрейн уничтожил бы негативы в ночь на понедельник, если бы его никто не трогал, но сейчас было уже поздно что-либо менять. Ставки сделаны.