Мередит Рич - Аромат страсти Страница 11

– Эти дамочки считают, что они в долгу перед обществом, – фыркнула Бобби. – И потом, ты слишком молода, чтобы работать.

Тайгер вздохнула:

– Ты молодеешь, а я старею. Не забывай, мне уже двадцать шесть. – Взмахом сверкающей кольцами руки Бобби оборвала дискуссию о возрасте. – Послушай, мама, я хочу работать. Тысячи женщин делают карьеру или возвращаются на работу, потому что не хотят отставать от жизни…

Теперь Бобби замахала обеими руками, дабы заставить дочь замолчать:

– Пожалуйста, давай обойдемся без этой феминистской галиматьи. Примем за основу – ты хочешь работать. – Она всадила вилку в кусочек дыни. – Ты уже нашла работу?

– Нет… но меня принял президент «Келлерко».

Официант принес стейк, разделил пополам, положил половинки на две фарфоровые тарелки, поставил их перед женщинами.

– Хью Маршалл? Почему ты не сказала мне, что подумываешь о работе в «Келлерко»? Я знакома с Хью… а Нелсон Бахрах, он там председатель совета директоров, и Сэм Келлер, он уже умер, дружили с твоим дедом. У меня даже есть акции «Келлерко». Предложили по знакомству… на бирже они не продавались. Мой отец купил их, потом подарил мне на свадьбу, когда я выходила замуж… кажется, за твоего отца. – Бобби отодвинула картофель на край тарелки. – Что ж, если тебе так уж хочется работать, я позвоню Хью и скажу ему, чтобы он нанял мою прелестную дочурку. Иначе пусть пеняет на себя.

– Нет, мама! Пожалуйста, не звони. Я хочу сама получить работу, – процедила Тайгер сквозь зубы.

– Но, дорогая, у тебя же нет никакого опыта. Ты ничего не умеешь. Люди со связями должны их использовать. На том и стоим!

– Ты это о ком?

– О нас, представителях привилегированного класса. – Леди Бобби знаком подозвала официанта, протянула ему золотую кредитную карточку «Америкэн экспресс».

Когда они вышли из ресторана на Семнадцатую улицу, Бобби чмокнула дочь в щеку:

– Я тебя люблю. Даже когда ты упрямишься, как твой отец. Разумеется, я не буду вмешиваться в твою работу. Как и в твою любовную жизнь. Я не из тех мамаш, которые суют нос в дела дочерей, не так ли? – И она отбыла, сверкая на солнце волосами, в сторону Мэдисон-авеню.

Тайгер постояла пару минут, думая о том, что на самом-то деле в отношении дочери Бобби всегда проявляла чрезмерное любопытство. А потом поймала такси и поехала в Публичную библиотеку, подобрать материалы по индустрии духов.

Большинству людей, обладающих определенными привилегиями, приходится что-либо преодолевать, пусть даже осознание того, что они принадлежат к привилегированному классу. Тайгер Хейес долгие годы барахталась в сладком сиропе унаследованного величия. То же самое относилось и к друзьям, которые росли вместе с ней. Они принадлежали ко второму голливудскому поколению. Многих из них погубили знаменитые фамилии и немереные деньги. Они покупали одежду и автомобили, словно шоколадные батончики. Злоупотребляли алкоголем и всевозможными наркотиками. Словом, тем или иным способом бунтовали против того, что им дается многое и ничего при этом не спрашивается. Как и многих из ее друзей, тех, кто сумел удержаться на плаву с минимальными потерями, Тайгер тошнило от этой жизни. Но в отличие от большинства она твердо решила из нее вырваться. Пусть и в борьбе. И работа в «Келлерко» давала ей шанс.

Гарри Хейес привил ей свой знаменитый философский принцип, тот самый, на котором строились все его фильмы: не важно, каким ты родился, хорошим или плохим, главное – каким ты стал. Славный принцип, который принес Гарри несколько премий Академии кинематографии. Он легко прочитывался во всех его наиболее известных фильмах. Сидни Пуатье демонстрировал его в «Прекрасном времени», Джоанн Вудворд боролась за него в «Чувственных встречах». И люди заполняли кинозалы, чтобы своими глазами увидеть последнее «детище Хейеса».

В молодости Тайгер и ее друзья высмеивали эти фильмы. Как мало общего имел такой взгляд на жизнь с бытием отцовского особняка в Беверли-Хиллз. Какой утонченной, всезнающей чувствовала себя Тайгер, сидя в обитом бархатом кресле просмотрового зала, рядом с друзьями семьи Полом Ньюменом, Элизабет Тейлор или Фрэнком Синатрой. Но философский принцип не забылся. И с годами Тайгер все больше становилась похожей на отца, а не на мать.

Детство и юность Тайгер прошли в Голливуде и в частных школах Восточного побережья, где она все больше свыкалась с титулом «дочь Хейеса». Порой ей это даже нравилось. Однако если знаменитостью она была всегда, то в красавицы ее записали далеко не сразу. Более того, в детстве и даже подростком она скорее тянула на гадкого утенка: чуть переваливающаяся походка, большой рост, избыток веса. В результате она стала изгоем. Среди голливудских детей красота воспринималась как само собой разумеющееся, а дурнушка Тайгер относилась к ней с пренебрежением. Выработала в себе это чувство. Естественно, не доверяла она и образу жизни, восхвалявшему эту самую красоту. Поэтому много времени проводила в одиночестве, писала стихи о боли и сердечном томлении, хотя на собственном опыте не познала ни того, ни другого.

Когда Тайгер исполнилось шестнадцать лет, мать пригласила девочку на лето в Лексингтон, штат Кентукки, где ее последний муж, Кэппи Макнили, разводил лошадей и гнал бурбон. Как только Тайгер сбежала с трапа самолета в аэропорту Лексингтона, Бобби быстро поцеловала дочь и тут же начала перекраивать ее на свой манер.

– Святой Боже, дорогая, в школе вас кормят одними булками? Ты похожа на резиновый шарик.

– Спасибо, мама. Я тоже очень рада тебя видеть. У нас все дети набирают вес… в школе делов-то – учиться да есть. – Тайгер поцеловала мать. – Ты получила мой табель? Я опять закончила год с отличием.

– Да… поздравляю, дорогая, но мы должны что-то сделать с твоей фигурой, прежде ты начнешь появляться у бассейна в загородном клубе в купальном костюме. Все друзья Кэппи ждут не дождутся встречи с тобой, чтобы представить тебе своих сыновей. – Она застонала. – О, Тайгер, почему ты не предупредила меня, что так растолстела?

Глаза Тайгер наполнились слезами, и она отвернулась, чтобы мать их не увидела. Когда же она вновь посмотрела на мать, рядом стоял Кэппи с чемоданами.

– Тайгер, дорогая, ты так выросла. Мы с нетерпением ждали твоего приезда. Как хорошо, что ты проведешь с нами все лето. Надеюсь, в Кентукки тебе понравится. Многие горят желанием познакомиться с тобой.

А Тайгер больше всего хотелось вернуться в Калифорнию, в уединение ее залитой солнцем спальни. Но она знала, что из Кентукки ей не выбраться: отец уехал на съемки в Африку.