Нонна Ананиева - Яхта: история с рассуждениями Страница 11

– Выбор чем-то обусловлен? – Ему было не до черепахи.

– Думаю, да.

– Если ты останешься такой, какая ты есть, – самое лучшее. Я этого хочу.

– Надо проверить.

– Лучше запомнить. – Его нельзя было остановить. – Да, запомни, как я подойду к тебе сейчас и что я буду делать с тобой, еще непридуманной.

– Я могу запомнить и то, чего не было. И не помнить то, что было.

– А летать ты не умеешь? – Он обнял ее. Губы…

– Просыпайся, Олег! Давай просыпайся! – услышал он голос Саломеи.

Она склонилась над ним, потрепала по левому уху и провела рукой по груди, животу, ниже живота, почти не коснувшись.

– Пошли, красавец, вставай, беги в ванную, я уже готова. Все нас ждут.

Он почувствовал ее запах, уже знакомый, волнующий, но слов не услышал. Открыл наконец глаза и понял, что в сознании произошел какой-то «обрыв» – вчерашний вечер или, точнее, ночь в памяти не восстанавливались. О Господи! Спрашивать или нет? Она вела себя как ни в чем не бывало. Спокойная, причесанная, в белом костюмчике. Не спрашивать.

– Доброе утро! – Он попытался как-то выиграть время, оглядеться, ничего не понимая. – Ты меня ждешь, что ли? – Он встал с кровати, осознавая, что не стесняется перед ней своей наготы, но ясности по этому поводу не было. «Разберусь», – решил он.

5

Кругом было море: никаких островов, никаких темнеющих скал вдали – только синяя гладь. Тихо, уже почти солнечно, умиротворенно, но это ощущение никому в голову не пришло.

На завтрак подали нарезанные арбузы, греческую фету, вареные яйца, хлеб, воду и кофе. Не очень большой выбор, особенно если вспомнить вчерашнее пиршество. Кто-то ел, кто-то ограничился кофе. И все помалкивали. Если бы не разноцветные парео у дам и шорты у мужчин, можно было бы решить, что это бизнес-завтрак перед совещанием у шефа, когда каждый думает о том, что шефу уже успели донести, как оправдаться поудачнее и выпросить что-нибудь для себя.

Олег почувствовал женский взгляд. Опять Мари. Это польстило его самолюбию, но он привык к женским взглядам, телефонным звонкам от малознакомых дам, e-mail’ам от всяких встреченных где-то сотрудниц, запискам в ресторанах. «Чем ей Копейкин-то не угодил?» – подумал Олег.

Мухаммед ел второе яйцо.

– Когда ты успел так проголодаться? – вдруг нарушил тишину Сева.

– Мухаммед хороший, – улыбнулась хитрющая Ханна своим прелестным персиковым лицом.

Но Копейкин-то не лыком шит. Нашла дурака!

– Кто еще у нас хороший? – спросил он всю честную компанию.

Никита бросил взгляд на Виолетту. Она сидела с каменной физиономией, даже не пила кофе, который стоял около нее в красивой чашечке. Как перед выступлением, сосредоточилась и сжалась в пружину. Она была в кофточке цвета фуксии и желтых штанишках до колен, похожая на гавайский цветок перед дождем.

– По отношению к себе, окружающим, к человечеству или к Богу? – выдохнула свое сомнение Виолетта. Она постепенно начинала что-то понимать. Не зря же это бескрайнее море вокруг. Как будто всех вытащили из времени, из географии, оставили наедине друг с другом кучку заплутавших, заставили остановиться, отключиться от мирской суеты. Она внутренне согласилась. Если она ухватится правильно, поймут и другие, такие же, как она. Большое решается через частное. Она так устала жить в обороне.

– Начнем с себя, – подхватил Копейкин.

– Предлагаю с тебя. – Олегу тоже стало спокойнее. Арбуз вместе с фетой был великолепен.

– А ты готовишься за человечество отвечать, я так полагаю?

– Сдался я тебе, Копейкин! Я – это не я здесь, пойми. Меня нет. Мари нет.

Он сообразил сейчас, почему Саломея предлагала ему стать женщиной. Взглянул на нее и понял, что желание никуда не делось: хоть среди моря, хоть утром – где и когда угодно. Заметил у нее морщинки около глаз при дневном свете.

– А сам для себя ты есть?

В принципе Сева тоже многое схватил. Он понимал, что лучше быстрее добраться до сути, чем тратить время на объезды.

– У одного из вас имеется, ну, скажем, проблема, – сказал Фил. Загорелый мачо в бежевом. Смотреть на него было одно удовольствие. – Назовем его человек Икс и не будем определять его пол. Штука в том, что по большому счету вы все связаны с этой историей, и нужно бы разобраться.

Виолетта и Саломея встретились взглядами. Что-то между ними пробежало.

– Может, мы и разберемся, почему нет, но, ребята, давайте вы нас не будете больше усыплять своим волшебным газом, или что там у вас. Мы так не договаривались, – сказал Никита Сергеевич.

– Я тоже не согласен, – подхватил Мухаммед. «Значит, я все-таки в своем уме», – успокоился он, но хорошо это или плохо, не понял.

– Может быть, у нас у всех один дедушка? – чуть с иронией предположила Ханна.

– Еврейский, – добавил Мухаммед.

– Или нас в роддоме перепутали? – спросила им в такт Мари. Она была в полосатой тельняшке и зеленом парео, завязанном как юбка, чтобы незаметно выставлять напоказ свои неплохие ножки.

– Но ведь есть еще и второй, Игрек, который знает про Икс. Я так вас понял вчера вечером? – спросил Сева.

– Как вам сказать… Второй точно такой же, как остальные, – ответил Джузеппе. – Он лишь знает, кто такой «Икс». История от этого не меняется.

– Вы считаете, что, решив проблему человека «Икс», мы ему поможем? Вы считаете, мы можем ему помочь? – Никита Сергеевич обратился не к Джузеппе даже, а ко всем.

– Подождите… Если мы все связаны… – тихо произнесла Виолетта. Она всегда осторожничала, боялась навязать свое мнение, предпочитала слушать. И все-таки спросила: – Может, мы себе будем помогать?

Только сейчас Сева вспомнил, что он видел ее раньше. Не по телевизору – он никогда не смотрел спортивных программ, тем более художественную гимнастику какую-то. Сева запоминал лица, мимику, взгляд. Где он ее видел?

Саломея вышла из-за стола и, ничего никому не сказав, пошла наверх загорать. Олег еле удержался, чтобы не пойти следом. «Я как привязанный», – поймал он себя на мысли. Помедлил, встал и пошел за ней. В конце концов, у него нет проблемы, в которой все должны копаться, во всяком случае, он об этом не знает.

Она лежала в шезлонге в тени, рядом стоял тюбик с солнцезащитным кремом. Бирюзовый купальник, гладкая, слегка загорелая кожа. Он встал над ней и понял, что мог бы так простоять день. И дело было не в ее красивой и идеально отмассажированной за годы спине. Она тянула к себе не внешностью даже, не женскими штучками и высокими каблуками – она казалась ему удивительной, без надоевшего дамского кокетства, смелой какой-то, словно открывающей окно в больничной палате для света и воздуха. И еще он заметил, что не совсем уверен в себе и даже, может быть, ей не так уж и интересен. Но то, что он почувствовал легкую неуверенность и волнение, было самым главным притяжением.