Оксана Сергеева - Ты у меня одна (СИ) Страница 11

Чуть наклонив голову и изучая ее лицо, Шаурин, словно приводя железный аргумент, внушительно сказал:

— Со мной тебе будет интересно.

— А ты думаешь, я умираю со скуки? — коснулась пальцами своих губ, словно смех сдерживая, но глаза ее смеялись ярче, сильнее.

— Уверен.

Она, не сдержавшись, рассмеялась. Шаурин кивнул, будто получил ожидаемую реакцию; улыбнулся, будто услышал именно то, что хотел.

— Давай телефон.

Алёна назвала свой номер. Не сразу, конечно. После паузы. Он набрал его и оставил входящий звонок.

— Запиши. Буду тебе звонить.

— Запишу, — пообещала с улыбкой, но не полезла в сумку, не бросилась сразу же вбивать его имя в телефонную записную книжку.

Он поднял чашку с кофе и снова чему-то улыбнулся.

Потом проговорил, глядя куда-то в зал:

— Нормальная итальянская семья…

Алёна словно очнулась, вышла из приятного транса и выхватила глазами Валета и его девушку. Они направлялись к их столику. Валя шел походкой незанятого человека, вальяжно переваливаясь с ноги на ногу. Лена, его подруга, семенила рядом и что-то ему говорила. Говорила раздраженно и настойчиво, время от времени пытаясь его остановить, но Бардин шел медленно, но напористо, уверенно лавируя между столиками.

— Крейсер «Аврора», — не удержалась Алёнка от иронии. Почему-то на ум пришло это сравнение. Парочка уже приблизилась к ним, так что можно было услышать обрывок разговора молодых людей.

— Так, короче!.. — резко и запальчиво Валентин взмахнул рукой, словно отгоняя жестом назойливую муху.

— Я тебя предупреждала, — веско сказала разгневанная Лена и, развернувшись, пошла прочь из ресторана.

Валя даже не подумал останавливать Лену, изобразил на лице полное пренебрежение и упал на стул. Выходка любимой его, на первый взгляд, даже не покоробила.

— А с утра был очень добрый день, друзья мои. А где наши доморощенные Ромео и Джульетта?

— Сейчас подойдут, — пояснила Алёна.

С появлением Бардина напряжение между ней и Шауриным немного рассеялось. Ваня снова принял чуть отстраненный вид, внешне не проявляя к ней заинтересованности. Через минуту появились Света и Игорь. Светка сияла, как медная монетка, Игорь тоже был чрезвычайно доволен.

— Валетик, привет, а ты чего один? — защебетала Павлова. — Где Леночка?

— Мы с Леночкой сегодня расстались.

— Вы стабильно раз в месяц расстаетесь, — усмехнулся Шаурин.

— Разве это плохо? — сыронизировала Алёна. — Хоть какая-то стабильность в жизни есть у человека.

Валет хмыкнул.

— Вот никогда не смотрел на нас с Ленкой с этой стороны.

— А ты посмотри, может, новое что-то увидишь.

— Ммм, — промычал Бардин задумчиво и потер щетинистый подбородок. — Твоя правда. Кстати, Шаур, я твой «лекусик» царапнул, когда парковался. По крылу так проехался чуток. Извини, не хотел, но мне Ленка капитально мозги засрала.

— Ты охренел, что ли? — Ваня поднялся со стула.

— Да пошутил я, пошутил, — успокоил его Бардин, оставшись довольным собственной шуточкой. — Стоит твой конь в целости и сохранности, греется на солнышке. Только что травку не щиплет, потому как железный.

— Придурок, — недовольно «приласкал» друга Шаурин и вернулся на место. — Вот ненавижу я тебя. Всю свою жизнь ненавижу. Так и придушил бы кровопийцу, да рука не поднимается.

— Да куда ж ты без меня, придурка! Я ж тебя так люблю, как ни одна баба любить не будет! — певуче протянул последние слова и вскинул руку, чтобы похлопать Шаурина по щеке.

— Да пошел ты! — резво отмахнулся Шаур, не дав задеть своего лица.

Валет не расстроился, а развеселился еще больше. Схватил меню и углубился в его изучение.

ГЛАВА 4

Алёна медленно выдохнула, пытаясь с воздухом выпустить из себя напряжение. Ее чай давно остыл, Сашкин так и стоял нетронутым. Они сидели в гостиной на диване, оба уже прилично устав от нервного разговора.

— То, что мы расстаемся, я тебе сказала после того, как мы из Барселоны вернулись, — в который раз повторила Алёна.

— Я с тобой не расставался, я дал тебе время, чтобы ты подумала и успокоилась, — сказал Саша спокойно и твердо. Умел он не только словами, но и голосом выразить свой настрой. Что и сомнений не возникало в твердости его убеждений.

— Я подумала и успокоилась. Мы с тобой расстаемся. Мы больше не вместе. У нас нет отношений. Я обрываю с тобой связь, — тщательно проговаривала Алёна. — Что мне еще сказать? Как сформулировать мысль, чтобы ты признал наш разрыв?

— Смешно слышать, — сказал, но не улыбнулся, — учитывая, что час назад ты занималась со мной любовью.

— Это абсолютно ничего не меняет. Можешь считать, что это был прощальный секс.

— Ты сама понимаешь, что ты говоришь? — щека у него дрогнула, и в голосе послышалось едва заметное волнение.

— Что я говорю, я прекрасно понимаю.

— Ты перечеркиваешь два года, словно два дня. Без всяких вразумительных объяснений. Я, по-твоему, должен проглотить это все всухомятку?

— Саша, — вздохнула Алёна и продолжила чуть снисходительно, — ты уже целый час выкручиваешь мне руки. Можешь и дальше продолжать. Еще час, два, три… От меня кусок не отвалится, я могу говорить с тобой столько, сколько ты пожелаешь, но толку никакого не будет. Ничего не изменится. Я все решила и все сказала, — смягчила тон, словно уговаривая его отступить.

— Алёна, ну почему? Я могу хотя бы знать, почему? Почему тебе легче раздеться… просто переспать со мной, чем сказать, что у тебя на душе? — тон его стал резким, и глаза черные блеснули яростно. От вдруг накатившего бессилия, что ли.

— Я с тобой два года спала. С чего ради у меня должны быть с этим какие-то трудности? — удивилась.

Иногда она говорила так холодно и равнодушно, что у самого ледяные мурашки бежали по позвоночнику. Сейчас смотрел на нее, как будто на совершенно чужого человека, и в ее бледно-голубых глазах не было тех двух лет, о которых он только что напомнил.

— Я тебя много лет знаю. Из них два года мы встречались, но иногда мне кажется, что я разговариваю с незнакомым человеком, — сказал с болью, не смог скрыть.

— Не надо меня идеализировать. Людей вообще не надо идеализировать. И к тому же ты сам обманываться рад.

Он немного опешил, потом напустил на себя равнодушный вид, замер, точно остывая, и тихо проговорил:

— Какие жестокие вещи ты говоришь. И так спокойно, поразительно спокойно. Ты меня просто убиваешь.

— Сашенька, — не наигранно ласково начала она, придвинувшись к нему, убеждая, — я и ухожу, потому что становлюсь жестокой. А ты потрясающий человек. Я хочу, чтобы ты был счастлив, по-настоящему счастлив. Я тебе правда этого желаю. Так должно быть, ты этого заслуживаешь.