Николас Спаркс - Спеши любить Страница 11

На следующий день, в воскресенье, я сидел у себя в комнате и выполнял задание для колледжа. Помимо всякой учебной и личной информации, они потребовали пять эссе. «С каким историческим лицом ты хотел бы встретиться?», «Опиши самое значительное событие в твоей жизни и объясни, почему ты считаешь его таковым», «Есть ли у тебя образец для подражания?». Темы были довольно предсказуемы (вдобавок учительница по английскому предупредила нас, чего ожидать), и пару сочинений я уже написал в течение года.

Я получал по английскому только пятерки с тех пор, как пошел в школу, и был очень рад, что приемная комиссия уделяет больше внимания языку. У меня возникли бы проблемы, если бы они прислали задание по математике из тех, где речь идет о двух поездах, которые движутся в противоположных направлениях со скоростью сорок миль в час, ну и так далее. Не то чтобы я плохо знал математику (на твердую тройку) – она просто с трудом мне давалась.

Короче говоря, я писал эссе, когда зазвонил телефон. В нашем доме он висел на кухне, поэтому пришлось опрометью нестись вниз. Я так запыхался, что даже не сразу расслышал, кто звонит, – сперва мне показалось, будто это Анжела. Я немедленно улыбнулся. Пусть даже она загадила туалет и доставила нам кучу проблем, с Анжелой было весело. Я решил, что она хочет поблагодарить меня или даже позвать в кафе.

– Лэндон?

– Привет, – бодро сказал я. – Как дела?

Короткая пауза на том конце провода.

– А ты как поживаешь?

Лишь тогда я внезапно осознал, что говорю не с Анжелой, а с Джейми. И чуть не выронил трубку. Понятное дело, я был не очень рад ее звонку и несколько мгновений раздумывал над тем, кто дал Джейми мой телефон, а потом сообразил, что она, наверное, нашла его в церковной книге.

– Лэндон?

– Все в порядке, – пробормотал я.

– Ты занят?

– В общем, да.

– Понимаю… – Голос у нее оборвался. Снова наступила тишина.

– Что ты хочешь? – спросил я.

Несколько секунд Джейми молчала, подбирая слова.

– Ну… просто хотела спросить, не сможешь ли ты заглянуть сегодня вечером.

– Заглянуть?

– Да. Ко мне домой.

– Домой? – Я даже не пытался скрыть удивление. Джейми не обратила на это никакого внимания и продолжила:

– Мне нужно кое о чем поговорить. Я бы не стала беспокоить тебя по пустякам.

– А мы не можем обсудить это по телефону?

– Вряд ли.

– Ну, я сейчас вообще-то пишу эссе и буду занят весь день… – попытался я вывернуться.

– Хорошо… но это очень важно. Давай тогда поговорим в понедельник в школе.

Я вдруг сообразил, что живым она меня не выпустит и разговор так или иначе состоится, и мысленно перебрал все варианты, ища наиболее приемлемый – поговорить с Джейми там, где нас могут увидеть, или прийти к ней домой. В общем, меня не привлекало ни то ни другое, но что-то в глубине моей души твердило, что Джейми однажды помогла мне и поэтому я как минимум обязан ее выслушать. Может быть, я и безответственный, но по крайней мере воспитанный.

И разумеется, произошедшее останется между нами.

– Ладно, – сказал я. – Увидимся сегодня.

Мы договорились встретиться в пять; день тянулся медленно, и это напоминало китайскую пытку водой. Я вышел на двадцать минут раньше, поэтому мог не торопиться. Моя семья жила в портовом районе, в исторической части города, буквально в двух шагах от дома Черной Бороды, с видом на залив. Джейми жила в другом конце, за железной дорогой, так что путь предстоял неблизкий.

Наступил ноябрь; начинало холодать. Больше всего в Бофоре мне нравилось то, что здесь как будто были только весны и осени. Раз в пять-шесть лет случалось по-настоящему жаркое лето, а в январе мог на неделю ударить мороз – но по большей части зимой мы ходили в пиджаках. Сегодня стоял чудесный день – ни облачка на небе.

Я пришел к Джейми минута в минуту. Она отворила дверь; бегло осмотревшись, я понял, что Хегберта нет. Для сладкого чая или лимонада было недостаточно жарко, поэтому мы просто сели на веранде. Солнце начало опускаться, улица как будто вымерла. На этот раз не было нужды отодвигать кресло. Судя по всему, никто не сидел на нем с тех самых пор.

– Спасибо, что пришел, Лэндон, – начала Джейми. – Я знаю, ты занят, и мне очень приятно, что у тебя нашлось немного времени.

– Итак, что случилось? – намекнул я, желая разделаться с этим как можно скорее.

Джейми впервые за все время нашего знакомства казалась по-настоящему взволнованной. Она то скрещивала руки на груди, то опускала их.

– Я хочу попросить тебя об одной услуге, – сказала она.

– Услуге?

Джейми кивнула.

Сначала я подумал, что придется помочь ей в украшении церкви или, например, отвезти на маминой машине какие-нибудь вещи для сирот. Джейми не умела водить, и вдобавок их машина вечно была нужна Хегберту, которому то и дело приходилось ездить на похороны или еще куда-нибудь. И все-таки Джейми не сразу набралась смелости; она вздохнула и снова скрестила руки.

– Ты бы не мог сыграть в рождественской пьесе роль Тома Торнтона? – спросила она.

Том Торнтон, как я уже говорил, был тот тип, который искал музыкальную шкатулку для своей дочери и встретил ангела. Главная роль в пьесе, не считая самого ангела.

– Ну… не знаю, – в замешательстве произнес я. – Я думал, Тома будет играть Эдди Джонс. По крайней мере так сказала мисс Гарбер.

Эдди Джонс был Кэрри Деннисоном номер два – тощий и прыщавый; вдобавок он страдал нервным тиком и ничего не мог с собой поделать – жмурился, если начинал волноваться, а волновался Эдди практически всегда. Оказавшись перед публикой, он бы просто выпалил свои реплики с закрытыми глазами. А главное, Эдди заикался, и у него уходила уйма на времени на то, чтобы что-то сказать. Мисс Гарбер дала ему роль лишь потому, что он единственный вызвался добровольно, во всяком случае, едва ли она этого хотела. Учителя тоже люди, у нее просто не оказалось выбора.

– Мисс Гарбер еще не решила. Она сказала, что Эдди получит роль, если никто больше не захочет сыграть.

– Неужели нельзя попросить кого-нибудь другого?

Я прекрасно знал, что нет. Поскольку Хегберт требовал, чтобы пьесу ставили исключительно старшеклассники, спектакль оказался под угрозой. В старшей школе было около пятидесяти выпускников, двадцать два из них – футболисты. Поскольку они боролись за титул чемпионов штата, то не могли ходить на репетиции. Из тридцати оставшихся половина играла в школьном оркестре и, следовательно, тоже была занята после уроков. Таким образом, привлечь к постановке удалось всего человек десять.

Я вообще не хотел участвовать в пьесе, и не только потому, что сценическое искусство на поверку оказалось самым скучным предметом на свете. Мне хватило совместного похода на танцы; мысль о том, что в течение целого месяца нам с Джейми придется встречаться каждый вечер, внушала ужас. Достаточно неприятно было один раз попасться с нею на глаза приятелям – но проводить время вместе постоянно? Что скажут друзья?