Хелен Филдинг - Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки Страница 11

– Может быть, он – врач, который любит танцевать в свободное от операций время? – предположила я. – А раз так, он имеет право зарегистрироваться на обоих сайтах.

– Джуд, заткнись, – попросил Том. – Я вижу, ты увязла в трясине киберпространства, а ведь этих людей на самом деле не существует. Большинство из них – просто виртуальные персонажи, способные взаимодействовать только друг с другом.

– От ботокса и умереть можно, – мрачно заметила я. – Он бывает заражен ботулизмом, потому что его делают из… из коров, кажется.

– Ну и что? Лучше умереть от ботулизма, чем от одиночества! А именно такова участь тех, кто не замечает морщин на собственной физиономии.

– Талита, заткнись, будь милосердна! – взмолился Том. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне очень не хватает Шэззер. Сейчас она бы, например, сказала что-то вроде: «Ради бога, заткнитесь вы все и перестаньте говорить друг другу «заткнись»!»

– Да, Талита, заткнись, – сказала Джуд. – Вовсе не каждому хочется выглядеть экспонатом кунсткамеры.

– Дорогая, я вовсе не экспонат, – возразила Талита, томно прижимая руку ко лбу. – И вообще, речь сейчас не об этом. Дело в том, что пока Бриджит в одиночестве переживала свое горе, она утратила свою природную сексуальность, вернее, позабыла о ней, и наша задача – помочь ей об этом вспомнить.

И, решительно тряхнув густыми блестящими волосами, Талита победоносно откинулась на спинку стула. Мы молча взирали на нее, дружно потягивая коктейли через соломинку, словно дошколята. И чуть ли не смотрели ей в рот. Выжидательно.

– Чтобы выглядеть моложе своих лет, – не выдержала Талита и понеслась дальше, – необходимо в первую очередь изменить основные признаки. Нужно заставить организм изменить свойственную среднему возрасту систему отложения жира, избавиться от морщин и обзавестись блестящими, вьющимися волосами…

– Купленными за гроши у голодающих индийских девственниц, – вставил Том.

– Не важно, откуда они, главное, чтобы они были здоровыми и привлекали восхищенное внимание, – не смутилась Талита. – Вот что нужно женщине, чтобы «остановить часы».

– Э-э, Талита… – протянула Джуд, – ты действительно произнесла слова «средний возраст» или мне послышалось?

– В любом случае, ничего такого я делать не буду, – отрезала я.

– И это огорчает меня больше всего, – кивнула Талита. – Женщины в нашем возрасте…

– В твоем возрасте, – пробормотала Джуд.

– Если женщины в нашем возрасте оказываются неконвертируемыми, иными словами, если они постоянно ноют и жалуются, что, дескать, у них уже четыре года не было нормального свидания, то в этом виноваты только они сами. «Исчезающую женщину» Жермен Грир[14] следует прикончить и похоронить без почестей. Ради себя и ради своих предков каждая из нас просто обязана воспитать в себе дух непостижимости, привлекательности и уверенности в себе, произвести, так сказать, полный и решительный ребрендинг[15]…

– Как Гвинет Пэлтроу! – просиял Том.

– Гвинет Пэлтроу вовсе не в «нашем возрасте», к тому же она замужем, – заметила Джуд.

– Я хотела сказать, что не хочу и не буду ни с кем спать, – внесла я необходимое, как мне казалось, уточнение. – Это будет нечестно по отношению к детям. Хотя бы потому, что эти все… отношения требуют слишком много времени и усилий. Мужчины, как известно, слишком требовательны, капризны и нуждаются в тщательном уходе.

Талита с нескрываемым сожалением окинула меня взглядом, особенно задержавшись на моем костюме – ничем не примечательных трикотажных штанах с поясом на резинке и длинной просторной блузке, скрывавших то, что некогда было моей фигурой. Я готова признать, что у нее есть право судить о подобных вещах, поскольку она как-никак трижды побывала замужем, к тому же я не припомню, чтобы за все время нашего знакомства она хоть на короткий период оставалась одна: за ней постоянно кто-нибудь ухлестывал.

– У женщин есть свои потребности, – твердо проговорила она. – Какой прок бедным деткам от матери, которая страдает от заниженной самооценки и сексуальной неудовлетворенности? Я уверена: если ты в ближайшее время не получишь своей порции секса, то окончательно замкнешься в себе, и тогда все, что в тебе есть женского, начнет атрофироваться. И ты наверняка озлобишься.

– Наплевать, – сказала я.

– Вот как? Почему?

– Потому что спать с другим мужчиной будет изменой по отношению к Марку.

После этих моих слов надолго воцарилась тишина, словно во время веселого застолья кто-то бросил на скатерть большую, холодную, мокрую рыбину.

Впрочем, минут через десять изрядно подвыпивший Том отправился со мной в дамскую комнату и, прислонившись к стене, поскольку ноги его не держали, следил с пьяной доброжелательностью, как я размахиваю руками и хлопаю в ладоши в непосредственной близости от модернового крана, пытаясь включить воду.

– Знаешь что, Бриджит… – задумчиво проговорил он, когда я, наклонившись, стала шарить под раковиной в поисках педали или какого-нибудь рычага.

– Что? – Я выглянула из-под раковины.

Том слегка выпрямился, что всегда свидетельствовало у него о переходе в «профессиональный режим».

– Насчет Марка… Я думаю – он был бы рад, если бы у тебя кто-то появился. Ему бы не хотелось, чтобы ты похоронила себя заживо.

– Я и не похоронила, – ответила я и тоже выпрямилась, впрочем, не без некоторого труда.

– Тебе нужно выйти на работу, – сказал Том. – Нужно жить полной жизнью, а для этого тебе нужен кто-то, кто мог бы быть с тобой и любил тебя.

– Я и так живу полной жизнью, – ответила я довольно сердито. – Можешь мне поверить. Как бы то ни было, мне с избытком хватает детей, так что я вовсе не стремлюсь завести еще и мужчину. Это то же самое, что еще один ребенок, только хуже.

– Ну, если тебе не нужен человек, который бы тебя любил, тебе, по крайней мере, необходим кто-то, кто показал бы тебе, как открыть водопроводный кран. – С этими словами Том потянул руку к прямоугольному основанию крана и что-то там повернул. Из крана тотчас хлынула вода. – Загляни как-нибудь в «Гуп», – посоветовал он, снова превращаясь в прежнего – веселого, беззаботного и изрядно пьяного Тома. – Гвинет пишет много интересного и о сексе, и о воспитании детей во французском стиле.

23:15. Только что попрощалась с Хло, тщетно пытаясь выговаривать слова разборчиво.

– Извини за опз… опез… опоздание, – прошелестела я.

– Пять минут – ерунда, – улыбнулась она. – Я рада, что вы немного отдохнули.

23:45. Наконец-то легла. Весьма показательно: вместо обычной пижамы с далматинцами (как у детей) надела сексуальную (относительно) ночную сорочку – единственную, в которую еще влезаю. И тем не менее нельзя отрицать, что убитые было надежды вновь ожили. Быть может, Талита права: что будет с детьми, если я окончательно атрофируюсь и превращусь в желчную, озлобленную старую каргу? Несомненно, они вырастут эгоистичными и эгоцентричными самолюбивыми тиранами, и тогда мне останется только налегать на херес, ворчать и хныкать: «Ну почему, почему вы совершенно не заботитесь о вашей старой мамочке?»