Притяжение (СИ) - "Ann Lee" Страница 11

— Нет, нет, — заверещала царица. — Не смей!

— Тебе не кажется, что мы это уже проходили, — Руслан ловко расправлялся с её, вернее со своими штанами, на ней. Тем более что их стоило только развязать, и они сами упали к её ногам.

— Не хочу больше слышать эту фальшь, — его пальцы нырнули к ней в трусы, как не силилась она предотвратить это. Заскользили по нежной гладкой плоти, ныряя, сразу к центру.

— Ты же течёшь! — сказал он просевшим голосом, потому что горячая влага на пальцах, словно триггер для него. Пах заломило от прилива крови к члену, все ощущения обострились, и неимоверно захотелось выбить из этой бабы, стоны и просьбы трахать её.

Но царица упрямо крутила головой, и хоть и протяжно застонала, когда он втолкнул в неё сразу два пальца, изгибая их так, чтобы достать до её волшебной точки. Она тяжело дышала и упиралась одной рукой в его грудь, вторую он крепко держал над её головой, прижав к стене.

— Давай, царица, скажи! Я хочу услышать правду, что ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, — сипел он, орудуя пальцами в её всё больше увлажняющемся лоне, и даже чувствовал, как она тихо подрагивает. Большой палец скользил по клитору. Ему, во чтобы, то не стало, захотелось от неё этого признания.

— Не будет этого никогда, — всхлипывала царица, уже закатывая глаза, а рука её переместилась с его груди, легла на плечо, и бёдра расходились всё шире.

Руслан сдерживал себя неимоверным усилием воли. Хотелось вцепиться зубами в изгиб её шеи, как зверь, и одним резким движением насадить на звенящий от напряжения член. И кончить в несколько быстрых толчков. Освободиться от этой тяжести внизу живота, остудить хоть немного огонь в жилах, начать думать головой. Но он не отступал, продолжая трахать упрямую бабу пальцами, собирая все её вибрации.

— Будет, царица, будет, — увещевал он, хрипя ей прямо в губы, — сейчас ты попросишь дать тебе кончить, умолять будешь, а потом старательно отсосёшь мне. А позже я буду наказывать тебя всю ночь, и каждый раз ты будешь меня просить, каждый раз.

Он впился в её губы, синхронизируя движения языка, с пальцами, и освобождая её руку, которая тут же вплелась в его волосы пальцами, прижимая к себе.

Какая же она была сладкая. Сегодня он попробует её везде. Не одна баба его не вставляла так. Эти мысли снова пронеслись в его голове. Не от одной ещё в его жизни не рвало так голову. Этот вкус, словно персонально для него существовал. Действовал на самых низменных уровнях.

Красивая, упрямая сука. Как же он хотел её!

— Ну же! — гаркнул он, отрываясь от её губ, и заглядывая в затянутые желанием глаза. Голубые, потемневшие, молившие довести уже начатое до конца. Но она молчала. Упрямо молчала.

— Хер с тобой, — рыкнул он, и вышел из неё. — Вали спать.

Руслан отошёл, давая ей проход, хотя всё его тело ныло, просило о разрядке, но он упрямо не давал себе воли. Смотрел на распластанную, полураздетую царицу, которая явно ещё не сообразила, что ей дают свободу, так и стояла возле стены, в полутёмной гостиной.

— Не хочу спать, — выдала она, наконец.

— Да? А что хочешь? — он приподнял бровь, хмуро глядя на то, как она отлипает от стены, и переступает валяющиеся штаны.

— Я… Я… — она запнулась и спрятала лицо в руках. — Пожалуйста, не заставляй меня это говорить.

— Не говори, — согласился он, чутко уловив её переменившееся настроение, и моментально приняв другие правила игры. — Иди.

— Руслан, — она умоляюще взглянула на него.

Красивая, гордая, даже сейчас кажется сломленная им, но всё равно глаза непокорно блестят, но желание перевешивает. Он видел, как она борется с собой. Как напрягаются её плечи. Но только он упрямее её, и он получит то, что он хочет, и так, как он этого хочет.

— Будь ты проклят, — выдохнула она, словно в пропасть срывалась. — Я хочу тебя. Возьми меня. Трахни.

Тараторит, а у него тепло разливается под грудиной, скользит вниз живота.

— Подойди, — хрипло командует он, предвкушая дальнейшие события.

Она робко делает пару шагов, и замирает, уперев в него взгляд.

Он, молча, тянет вверх её безразмерную кофту, и, стянув ее, бросает к её ногам. Царица остаётся в белье. Послушно замирает.

— На колени, — снова командует он, и она чуть помедлив, опускается, встаёт коленями на валяющуюся кофту.

Он собирает разметавшиеся по её плечам, тёмные завитушки волос, и стянул их пальцами, тянет назад голову, пока она не запрокидывает голову и не глядит на него.

Руслан видит по глазам, что она уже всё поняла. Она немного сметена, дезориентирована. Грудь её вздымается, от нервного дыхания, и она непроизвольно вцепилась в его бёдра пальцами. Лучше этой картины, может быть только следующая, когда она возьмёт в рот его член.

Он быстро приспускает боксеры, высвобождая гудящий от натуги член. Головка блестит от смазки, и четко нацелена на её охуенные губы.

— Возьми в рот, царица, — голос дрогнул, просел, потому что она так смачно сглотнула, словно уже отсосала ему до пустых яиц, и сейчас глотала его сперму. От этих мыслей ток пробежал по спине, и без того напряженный Руслан, вздрогнул от новой волны пробежавшей рябью по мышцам. Член дёрнулся ещё выше, чуть не задев каменный живот.

Царица, как-то зачарованно посмотрела на него, и ручки её двинулись к центру. Нежная ладонь накрыла мошонку, и яйца его поджались ещё больше. Она огладила тонкую кожу, взвесила в руках тяжесть, перекатывая, играя. Другая рука скользнула на ствол, по напряженным венам, и натянутой коже, не дойдя до чувствительной головки.

Руслан шумно выдохнул, и сильнее стянул её волосы на затылке, призывая её безмолвно заканчивать прелюдию.

Но она уже сама направила его член в свой рот, медленно погружая гудящую от напряжения плоть, в горячую влагу, растягивая губы.

— Твою ж… Блядь… — не сдержался Руслан, и толкнулся, чувствуя такую нужную тесноту и нежное тепло, обволакивающее его член.

Он почувствовал, как содрогнулось горло царицы, потому что он вошёл слишком быстро и глубоко, и ослабил натиск, и она выпустила его, но спустя мгновение опять взяла, и поскользила, снова изучая языком его плоть.

В голове стало пусто. Телом теперь правили только инстинкты. Низменные, порочные. Вся кровь приливала к напряжённому члену, который хоть и не умело, но так кайфово сосала царица.

Она плотно смыкала кольцо губ, вокруг его члена, водила, втягивала в себя, и Руслан громко стонал, направлял её на себя, и терял все ориентиры.

— Давай, давай, — рычал он, уже забрав всю инициативу, и насаживая её на себя, всё резче и глубже.

Царица не упиралась, подстраивалась, и даже стонала, толи от напряжения, толи от боли в волосах, а может ей заходило всё и сразу.

— На меня смотри, — рыкнул он, чувствуя, что ещё пара движений в её тесной глотке, и он кончит, потому что завела она его до предела.

Она подняла залитые слезами глаза. А под их пеленой блестела такая голубизна, что ему казалось, что он тонет в них. Она смотрела, не отрываясь, пока он доходил до разрядки. Кончал, и тонул в её взгляде. Улетал просто от того кайфа что пронизывало его тело. Крошило кости, вытягивало жилы.

Сука, она его погибель!

7

Он сидел в кресле и задумчиво курил, не сводя тёмного взгляда с разметавшейся по кровати царицы. Укрыться он ей не дал, как она не тянула на себя одеяло, и теперь его взору открывались стройные ножки, круглая задница, изгиб спины. Разметавшиеся по плечам кудри, и краешек уставшего личика. Она спала. Уставшая, умаявшаяся. Уж он постарался. Её кожа вся была в точках синяков и засохшей сперме. Она вся была в нём. Он бы мог продолжить и дальше. Усталости не было и в помине, спустя небольшие промежутки отдыха он исправно приходил в форму. Но на улице уже занимался рассвет, а из царицы уже не возможно было ничего выжать. В последний раз она просто замерла, явно ожидая, когда он насытиться, а потом моментально отрубилась.

Руслан всё крутил в голове их разговор, как раз перед последним заходом. Они лежали сплетенные влажными телами, после того как она гарцевала на нём сверху. Их дыхание синхронно рвалось из груди, и оба блаженно выдыхали, чувствуя разливающуюся негу по телу. Она неуклюже съехала, но далеко отстраниться Руслан ей не дал, притянул к боку. В его размягченном сексом мозгу, то и дело пролетали мысли, что он оставит её себе, заберет у Гордеева, придумает любой повод. Не одна баба не даст ему столько эмоций, не сравниться с царицей. И поэтому её нужно оставить себе.