Мать-и-мачеха (СИ) - Соловьева Елена Страница 11

Сейчас Пэтси приходилось покорно терпеть и не встревать в воспитание. И все же, заметив, что руки девочки испачканы землей, она не могла не возмутиться. Платье, кстати, тоже было порядком заляпано. В грязи она валялась, что ли? Маленькая неблагодарная свинья. Ее одевают в стильные вещи, нанимают лучших учителей, кормят с серебра, а она ведет себя как настоящая дикарка.

― Милый, тебе не кажется, что девочке стоит помыть руки и переодеться, прежде чем садиться за стол? ― Пэтси обратилась к Владимиру, но посматривала на Глафиру с укором. Даже покачала головой.

― Согласен, ― кивнул Владимир. ― Глаша, что это с твоими руками? Что ты ими делала?

― Всего лишь сажала капусту, ― бойко отозвалась девочка. ― Это так увлекательно и…

Тут она поняла, что ненароком выдала Марью с Павлой, и бросила на деда извиняющийся взгляд.

― Пойду мыть руки.

Глаша убежала так быстро, что отец не мог не почувствовать подвох.

― Капусту? ― уточнил Владимир у отца. ― С каких это пор у нас в саду сажают овощи? Или это новое увлечение Глаши?

Семен Петрович уже и сам понял,что скрыть от сына новых соседей не получится. Глупая была затея. Да и к чему притворяться? Марья и ее дочь не сделали ничего плохого. Нет смысла им прятаться, как каким-нибудь воришкам. И он тоже хорош: поставил Марью в неловкое положение…

Семен Петрович вздохнул.

― Я сдал домик уставляющего одной приличной женщине с дочерью, ― рассказал он. ― Это она сажает капусту и другие овощи. Надеюсь, ты не против.

Владимир пожал плечами.

― В принципе, нет, если это действительно приличная семья и не будет причинять нам хлопот. Просто это немного странно. Ты сам говорил, что не хочешь никого поселять в этот дом. И вдруг.

― Передумал, ― подтвердил дед и неловко крякнул. ― Это еще не все. Мы с Марьей, нашей новой соседкой, решили открыть совместное предприятие по поставке в магазины ее замечательных салатов.

Владимир невольно поморщился. Его отец, несмотря на зрелый возраст, был человеком доверчивым и уже ввязывался в сомнительные авантюры. Пару раз попадал на деньги. Ему, Владимиру, приходилось потом разруливать ситуацию. Семен Петрович тоже помнил о тех случаях, оттого и не сообщил сыну сразу.

― А если прогорит дельце? ― скептически поинтересовался Владимир. ― Не пойму, зачем тебе вкладываться в чужую, малознакомую женщину?

Семен Петрович хмыкнул. Взглядом указал на Пэтси:

― Ты же вкладываешься, так почему мне нельзя?

― Ого! ― удивленно воскликнул Владимир. На его лице расцвела таинственная улыбка. ― Ты, наконец, завел себе подружку!

― Да ты что! ― Семен Петрович негодующе махнул рукой. ― Марья мне в дочки годится.

Пэтси, до этого почти не слушавшая разговор, теперь напряглась. Вся обратилась в слух. Как только речь зашла о другой женщине, внутренне сбесилась. Кто это посмел проникнуть на ее территорию?!

― Это… ты б помог девочке, ― продолжил Семен Петрович. ― Обижают ее. Люди Порога. Дом сожгли, вещи отобрали, напугали. А заступиться некому, вдова она. К тому же на руках ребенок, одногодка нашей Глафиры.

Высокий лоб Владимира пересекла хмурая складка. Эта тварь, Порогов, уже в печенках у него сидел. Сначала предпринимателей под себя пытался подмять, а теперь вот за женщин и детей принялся?

― Сам знаешь, враги Порогова ― мои друзья, ― решительно заявил Владимир. ―Все равно выживу эту суку из города. Он тут задрал всех своим разборками, работает нечестно, бизнес под себя подминает… — В этот момент в столовую вернулась Глафира, так что пришлось срочно менять тему разговора. ― А что на столе за салаты? На вид аппетитные.

― А,так это Марья и вертит, ― обрадованно заявил Семен Петрович. ― Отменно вертит, надо сказать. Ты попробуй, ум можно отъесть. Даже наш повар оценил. А он, сам знаешь, абы что хвалить не будет.

Глава 16

Пэтси напряглась.

Семен Петрович так откровенно нахваливал эту Марью, как будто сватал ее сыну. Такого она допустить не могла. Потому, с трудом дождавшись окончания обеда, отправилась якобы на прогулку. Она должна была лично убедиться, что соседка-повариха не угрожает ее личному счастью. С чего бы старику так впрягаться за малознакомую женщину? Что в ней такого особенного? К самой Пэтси Семён Петрович относился прохладно, несмотря на все ее старания понравиться. Подумать только, она даже пыталась испечь его любимые печенья, а старик выбросил их в урну. Что ж, в другой раз Пэтси поступила умнее и заказала еду в ресторане, выдав за свою стряпню. Старик ел и усмехался, как будто все понял. Даже не сказал спасибо. И вот на тебе: расхваливает салаты из мать-и-мачехи, одуванчиков и еще какой-то там травы, как будто ничего вкуснее в жизни не ел.

Пэтси добрела до домика и, укрывшись за ветвистым кленом, стала присматриваться. Марья и Павла разбили небольшой огород возле дома, посадили капусту, кабачки, морковь, зелень, пряные травы. Сейчас они присели отдохнуть, расстелив прямо на траве покрывало. Вынесли компот и бутерброды, смеялись,перебрасываясь шутками, понятными только им двоим.

Пэтси вздрогнула, когда Павла повернулась к ней лицом. Приняла ее за Глафиру, уж очень девочки были похожи. Но, присмотревшись, Пэтси заметила и разницу. Нет, это не Глаша, а та самая дочь поварихи. «Еще один ребёнок на ее территории? ― мысленно возмутилась та, кто считал себя полноправной хозяйкой поместья. ― Как будто одной было мало...»

Впрочем, больше, чем незнакомая девочка, Пэтси интересовала ее мать. На Марье все еще было рабочее платье, годное, разве что, для работы в огороде. Выцветшее, местами зашитое, просторное. Ее прекрасные волосы цвета заката были спрятаны под косынкой. На лице ― остатки зеленой краски, из-под которой, как цветы мать-и-мачехи, пробивались яркие веснушки.

Пэтси поморщилась.

И вот эту оборванку старик пытается подсунуть Владимиру? Ну, нет, у ее будущего мужа не настолько дурной вкус. Этой Марье самое место в огороде, в виде пугала. Но уж точно не рядом с одним из самых завидных холостяков страны.

Успокоившись, Пэтси со спокойной душой вернулась в особняк. Напевая что-то себе под нос, заперлась в ванной, чтобы нанести на лицо осветляющую маску и расслабиться в нежной пене.

Владимир в то время, не зная о проделках будущей жены, наведался в комнату дочери. Глаша как будто ждала его. Точнее, предполагала, что отец захочет поговорить. Прищурившись, чтобы получше рассмотреть лицо Владимира, она пыталась определить, в каком он настроении. Зрение, как обычно, в моменты волнения, подводило. А вот необычайная чувствительность, так называемая эмпатия (об этом девочка прочла многое в интернете) ― не подводила никогда.

― Ты что-то хотел, пап? ― осторожно спросила Глафира.

Владимир присел рядом с дочерью, обнял ее за плечи.

― Ничего не хочешь мне рассказать?

Глаша вздохнула, ссутулилась, признавая вину. Рассказала о том, как хотела подшутить над Пэтси, а вместо этого нечаянно обидела Марью. Поделилась и тем, что обрела лучшую подругу в лице Павлы. И да, та тоже участвовала в заговоре.

― Ты на нее не сердись, папа, ― попросила девочка. ― Паша не хотела, но я ее уговорила. Ты очень зол? Сможешь меня простить?

Владимир улыбнулся и поцеловал дочь в макушку. Конечно, ему было очень неприятно узнать, что его любимая девочка собиралась измазать лицо Пэтси зеленой краской, которую, к тому же, достала из его личного сейфа. Но радовало другое ― удочери появилась подруга. К тому же Владимир догадался, что у него вовсе не двоилось в глазах той ночью. Вместе с Глашей была другая девочка, дочь Марьи. А она сама…

Так это она вынесла тот злосчастный букет!

Представилась горничной, попыталась выгородить и свою дочь, и Глафиру заодно. Да у него в доме настоящий женский заговор! Вроде бы, эта мысль должна была его как минимум озадачить и насторожить. Но вместо этого он улыбнулся, вспомнив, как Марья скромничала и прятала за букетом раскрашенное лицо. А ведь ей досталось ни за что.