Арина Ларина - Женить нельзя помиловать Страница 11

На сей раз Татьяна начала орать с самого начала разговора. Надо полагать, что мама опять отчебучила нечто весёлое.

– Она его потеряла! – верещала Танька, задыхаясь от гнева. – Ты можешь себе представить? А? Что ты молчишь? Я сижу и трясусь. У меня болит живот, голова, и, кажется, появились седые волосы.

Судя по тому, что на заднем плане Тимофей исполнял какую-то революционную песню, потеряшка уже нашёлся, а это значит, что сестра будет излагать подробности поисков со счастливой развязкой.

– Я всего-то захотела сходить в парикмахерскую! У Тимки сейчас карантин в саду, мы решили подержать его дома. И я попросила маму погулять. Понимаешь? Я всегда гуляю сама, а тут попросила. Она ж всё время ломится изобразить заботливую бабушку! И обижается, что я мешаю. Так вот. Мы вместе вышли на площадку, я их оставила побыть на площадке минут сорок и ушла. А когда вернулась через три часа, их дома не было! Я чуть с ума не сошла! На улице мороз! Я позвонила вам домой, но дома никто не взял трубку. Ты, кстати, где?

– Тань, ты чего? – удивилась Света. – На работе я. Где мне быть-то? Ну, и что дальше? Не отвлекайся, а то расплещешь праведный гнев и не донесёшь до меня.

– Ишь ты, острит она. Я б посмотрела на тебя в такой ситуации. Короче, я рванула к вам, благо недалеко. Дома никого нет! Я понеслась на площадку – там тоже пусто! Смотрю, у нас дома окна светятся. Я домой! А она тут. Всю квартиру провоняла корвалолом. И орёт на Тимоху. Оказывается, она его оставила на площадке и пошла купить программку. Она, видишь ли, не любит жить без программы на неделю. Ей, понимаешь, непонятно, что и когда идёт по телевизору! И почему нельзя было Тимофея взять с собой? Как можно в наше время оставлять ребёнка без присмотра?

– Короче, вы опять поругались, – констатировала Света с печальным вздохом. Дело в том, что пару раз подобные случаи уже были, и почему сестрица продолжала доверять Тимофея бабушке при таком раскладе – для неё оставалось загадкой.

– Нет, блин! – рявкнула Татьяна. – Я сказала ей большое спасибо и поклонилась в пояс! Пока она моталась за своей газетой, Тимка решил, что бабушки слишком долго нет, и пошёл домой. И даже позвонил в домофон, но ему никто не открыл! И тогда он пошёл обратно на площадку. Но бабушки там уже не было, потому что она принеслась, увидела, что ребёнка нет, и начала бегать по микрорайону. А вернуться на площадку ей в голову не пришло. В результате мама нашей подружки, увидев Тиму одного, привела его к подъезду, а там как раз скачет наша чеканутая бабка. И в результате виноват оказался ребёнок, потому что не послушался и ушёл. Ещё я, потому что родила такого идиота и неправильно воспитала. И даже мама нашей подружки по садику – потому что вмешивается в чужие дела. Ты представляешь?

Это как раз Света могла представить запросто. Когда Дарья Антоновна буянила, всё живое в радиусе километра оказывалось виноватым во всех смертных грехах. А она, конечно же, буянила. Как иначе-то? И вечером продолжит.

– Короче, бойся, Светка! Мать усвистела от меня на метле, поэтому сегодня тебе тоже влетит.

Смешно было даже спрашивать, за что влетит. От мамы все всегда получали под настроение. И за что получить – всегда найдётся.

– Кстати, – неожиданно хихикнула Татьяна. – Пашку она дожидаться побоялась. Мне кажется, она не столько считает себя правой, сколько давит на психику. Ну, согласись, разве в этот раз не она виновата?

– Если я тебе скажу, что ты, ты ж не поверишь? – предположила Светлана.

– А я в чём виновата? – взвилась сестра.

– Потому что каждый раз наступать на одни и те же грабли – глупо. Она что, первый раз так делает?

– Я думала, что тех разов ей хватило!

– Ну, если тебе не хватило, то почему маме должно хватить? – резонно возразила Светлана. – И, заметь, каждый раз ты орёшь, но по факту-то ничего не случилось.

– Ты вот роди сперва своего, а потом рассуждай на такие темы, – сестра наконец-то произнесла коронную материнскую фразу, после которой крыть бывает уже нечем. – Думаешь, у меня запасные дети есть для подобных экспериментов? Я по необходимости оставляю. Короче, я звонила тебя предупредить. Чтобы домой ты шла подготовленная. Маманя там сердечный приступ будет изображать и костерить меня последними словами. Мужайся, сеструха. Лично я сегодня буду пить. У меня стресс.

– Тебе посочувствовать или поздравить? – всё же не осталась в долгу Света.

– С чем? Светка, меня пугает твоё чувство юмора.

– С тем, Танька, что у тебя есть с кем пить. А у меня только мама.

– Не куксись. И на твоей улице перевернётся грузовик с мужиками.

– Можно подумать, мужиков вокруг мало, – хмыкнула Светлана. – Их тьма. А вот найти в этой тьме нормального везёт не всем.

– Повезёт. Я в тебя верю.

В ресторан Мануров повёз Леночку напрасно. Вернее даже, напрасно он поил её виски в своём кабинете. Непривыкшая к крепкому спиртному барышня совершенно опьянела и неожиданно начала засыпать. С одной стороны, приятно, когда на твоём плече спит очаровательная спутница. А с другой – когда она же норовит заснуть в ресторане, это слегка смущает. Зато у пьяной женщины можно много чего узнать. Полезного. Это по трезвости они себе на уме и говорят с непонятными подтекстами, а то и вовсе телеграфируют некие невнятные намёки взглядами. А пьяная женщина – находка для разведчика. Не в том смысле, что ею проще воспользоваться, а в том, что можно определить своё место в системе её координат и то, что она по поводу тебя планирует.

– Думаете, я ничего не понимаю, – Леночка сурово водила перед носом Манурова тонким пальчиком, норовя поставить локоток в тарелку с отбивной. – Привыкли получать всё, что хочется. А я не такая!

– Не такая, – поддакивал Константин, ненавязчиво отодвигая её изящную лапку. Ноготок, выписывавший синусоиды у него перед физиономией, был красиво расписан блестящими узорами и потрясал нечеловеческой длинной. Таким если промахнуться, можно и глаз выколоть.

– Вы мной попользуетесь и выкинете, как… как… о, как салфетку! Ещё и с работы уволите! Чтобы не маячила и не мешала. Воспоминания – это балласт. А бывшая женщина – это балласт вдвойне. И самое логичное – от балласта избавиться. Ведь так?

– Так, – опрометчиво кивал Мануров, потрясённый глубиной Леночкиной философии.

Надо же, какая она умненькая.

А Леночка, самозабвенно цитировавшая многоопытную маму, строго и неодобрительно хмурилась.

Поэтому Константин, спохватившись, начал трясти головой строго отрицательно и торопливо оправдываться:

– У нас всё будет по-другому! Ни в коем случае не балласт. Что ты!

– С чего ты взял, что у нас что-то будет? – ухмыльнулась секретарша, так же легко перейдя на «ты». – Что, думаешь, в ресторане покормил, жуками напугал – и я растаяла?