Александра Глазкина - Заклинатель книг. Роман для книгочеев Страница 12

– И от кого ты вынужден защищаться?

Он встал, протянул мне руку:

– Время откровений еще не настало. Идем дальше?

– Какие сюрпризы нас ждут?

– Увидишь!

Он пошел впереди, словно досадуя о нашем разговоре. Сам же напросился! Глядя в его широкую спину, я думала о том, как же интересен человек и как много он вмещает в себе! Живя в городе, я привыкла воспринимать людей схематично, ведь обо всех все знала. Нина Прохоровна – строга, но справедлива. Оксана, моя коллега, – зануда и скряга, от нее вечно жди подвоха. Мама – абсолютно неприспособленная к реальности, ее можно напугать резким звуком. Ее приятельницы – ограниченные мещанки, которых заботят лишь перипетии телесериалов.

Каждый шаг и слово всех, с кем мне доводилось общаться в последние годы, был взвешен и предсказуем. Даже читателей за многие годы работы в библиотеке я изучила досконально. Знала их литературные вкусы и предпочтения, подробности жизни, манеру общаться и сезонные изменения в гардеробе. Последним, кто удивил меня своим поведением, если это можно так назвать, был бывший муж. Уж его-то поступок полностью перевернул мою жизнь, сломав привычный уклад.

После этого стабильность и размеренность стали мне надежным убежищем, чтобы пережить случившееся. А сейчас я не знала, что будет завтра, с какими людьми сведет меня судьба и что мне даст общение с ними. Не значит ли то радостное волнение, с которым я воспринимала перемены, что я возвращаюсь к настоящей жизни? И душа моя постепенно оттаивает?

Импульсивность, побудившая меня написать Саймону и приведшая меня сюда, полностью оправдывалась. Во мне вновь пробуждался интерес к миру и людям. И тут же я подумала, а не было ли это малодушием – сбежать в новое место? Дома все знали, что и когда со мной произошло, и как я поступила, и что я говорила (вернее, НЕ говорила – и это, пожалуй, было самой главной претензией в окружении, где все случившееся становится общим достоянием молвы мгновенно).

Я знала, что меня считают высокомерной, потому что ни с кем не делилась своими переживаниями и решительно пресекала все попытки мне посочувствовать или что-то посоветовать. В то время книга – любая книга – стала для меня надежным прикрытием, чтобы прерывать бестактные проявления любопытства. Где бы ни появлялась, я пряталась за нее, как за ширму, избегая тем самым ненужных разговоров.

Да, я смогла уехать. И могу не возвращаться совсем, хотя чувство вины перед мамой вряд ли позволит мне этого сделать. Способна начать новую жизнь и стать той Ульяной, спокойной и уверенной, какой была много лет назад. Способна ли, ведь я все равно буду помнить о том, что побудило меня переехать, а если называть вещи своими именами, то просто сбежать? Всем героям мудрые наставники рекомендуют смело взглянуть в лицо своим страхам и сомнениям, ведь только так можно преодолеть препятствия на пути к желаемой цели. А просто выкинуть за борт прошлое, чтобы удержать равновесие, разве это правильный путь?

Задумавшись, я не заметила, что Матвей остановился, и с разбегу влетела носом в его широкую спину. Он обернулся, долго всматривался в мое лицо, потом тихо произнес:

– Когда впереди поджидают чудеса, не время грустить! Смотри!

И он показал мне сюрпризы, припасенные им для Илоны. Сундучок с милыми детскому сердцу безделушками, надежно спрятанный в корнях дерева и присыпанный опавшей листвой. Развешанные на ветвях подвески из хрусталя и цветных камушков, которые, переливаясь на солнце, отбрасывали радужные блики.

Незаметно мы сделали круг и вернулись на развилку.

– А ты не боишься, что их кто-то найдет, украдет или сломает? – спросила я, когда мы возвращались.

– Сюда никто не забредает, – пояснил он, – туда, к обрыву, приезжают фотографироваться молодожены. А берег слишком неудобно изрезан, нельзя ни искупаться, ни порыбачить. Осенью, бывает, бабульки шиповник собирают, но они, как понимаешь, ничего ломать не станут. Даже случись такое, я для Илоны что-то новое придумаю.

Только теперь я поняла, что яблоки, развешенные на нитках в беседке и плавающий в садовом пруду дебаркадер – не часть декора, а тоже придумки для Илоны. Надо будет в следующий раз внимательнее присмотреться, гуляя по саду, наверняка, меня еще ждут открытия.

Я порывисто обняла Матвея за шею и поцеловала в щеку:

– Ты – настоящий волшебник! Повезло Илоне со старшим братом!

Мы уже стояли у калитки. Для Матвея поцелуй стал, видимо, совершенно неожиданным. Он замер, но ничего не сказал, за что я была ему бесконечно благодарна. Я поспешно отстранилась и убежала во двор, смущенная своим поступком. За ужином он, впрочем, был весел и беззаботен, как всегда. Но, вернувшись в комнату, я обнаружила на прикроватной тумбочке букетик терпко пахнущих степных трав, перевязанный ажурной тесьмой и записку: «Чудеса открываются тем, кто в них верит». И когда он только успел? Засыпала я в этот вечер абсолютно счастливая. И всю ночь, совсем как в далеком детстве, мне снились яркие сны.

Книги для тех, кто готов поверить в обыденные чудеса

1. Фрай М. «Ветры, ангелы и люди»

2. Пикколо Ф. «Минуты будничного счастья»

3. Делерм Ф. «Глоток пива и прочие радости»

4. Боттон А. «Искусство путешествовать»

5. Флэг Ф. «Рождество и красный кардинал»

6. Ахерн С. «Как влюбиться без памяти»

7. Ковалева В. «Все о феях».

8. Брэдбери Р. «Вино из одуванчиков»

9. Портер Э. «Поллианна»

10. Кэнфилд Д., Хансен М. В., Ньюмарк Э. «Куриный бульон для души».

Глава 8

С этого дня походы в степь стали доброй традицией, тем более теперь, когда я знала, что опасаться некого. Я пока еще стесненно чувствовала себя среди членов семьи Саймона, ведь к ним не принадлежала. При этом, узнавая хитросплетения отношений между ними, проникалась то сочувствием, то негодованием, то желанием помочь.

Как ни странно, первым человеком, вызвавшим во мне подобное желание, стала… Анжела. Еще во время совместных ужинов я заметила, что Саймон держится с ней прохладно, Мила Сергеевна снисходительно, а Бри отстраненно-вежливо. Если свекровь и падчерицу еще можно было понять, то почему муж третирует жену, оставалось для меня загадкой.

В одну из прогулок по саду я заметила в огороде женщину в свободном джинсовом комбинезоне, резиновых перчатках и широкополой шляпе, скрывающей лицо. Приняв ее за помощницу Милы Сергеевны, я подошла поздороваться. Каково же было мое удивление, когда незнакомка обернулась на мое приветствие, и я увидела Анжелу! Вспотевшую, раскрасневшуюся, немного испачканную землей. Ее длинные волосы были надежно убраны под шляпу.

– Извините, – сказала я, оправившись от первого смущения, – я Вас не узнала!

– Ничего, – улыбнулась она, – мало кому верится, что после нью-йоркских подиумов я снизойду до копания в грядках.

– Подиумов?

Я догадывалась по внешности, что Анжела наверняка принадлежала к миру моды, и сейчас ухватилась за подсказку: мне было любопытно узнать о ней больше. А она явно смутилась:

– Не думайте, что я хвастаюсь. Этот период моей жизни был недолгим и, в общем-то, случайным. Если честно, возиться в саду мне нравится намного больше, хотя в это никто и не верит.

Вот, опять она ссылается на невнятного «кого-то», не разделяющего ее интересов.

– Значит, Вы работали в модельном бизнесе? А садоводство самостоятельно осваивали или учились где-нибудь? Я вот, к стыду своему, хоть и сельская жительница, ничего, кроме укропа с петрушкой, никогда не выращивала. А у вас тут и цветы, и овощи, и фрукты.

Анжела вытерла рукой лоб, оставив грязную полосу, но ее, похоже, это, нисколько не смутило.

– Тетка, которая меня растила, занималась разведением рассады и овощей на продажу. И с самого раннего детства мы с сестрой должны были ей помогать. Сами понимаете, детям работа всегда кажется нудной, но мне почему-то нравилось. Особенно, когда меня оставляли одну на прополке или поливке. С растениями я себя чувствовала спокойнее, чем… с людьми.

Я заметила запинку в ее рассказе и решилась на подробные расспросы. В конце концов, если Анжела сочтет меня бестактной, в любой момент может оборвать. Пока же я была настолько удивлена, что она снизошла до разговора со мной, что спешила подробнее узнать о ее биографии.

– Тяжело Вам, наверное, пришлось? С теткой?

Анжела вздохнула и поведала вот что. Ранние годы своего детства она помнила только по рассказам сестры: в каком светлом доме они жили, какая добрая у них была мама и какой ласковый папа. Позже она задумается, не была ли эта идиллическая картинка просто выдумкой, чтобы убежать от суровой реальности? Но спросить будет уже не у кого.