Маргарита Южина - Не пойман – не муж Страница 12

– Ну-с, и что у нас? – спросил он, потирая руки.

Сердце Лины снова забилось где-то на уровне гланд.

– Да вот... ушиб, кием. Но удар сильный, опухла нога, – объяснял Левин. – Вы посмотрите, она нормально-то ходить будет?

Лина отчетливо икнула. И крепче вцепилась руками за шею Евгения.

– А зачем же вы, батенька, родную супругу кием? – вздернул бровь врач.

– Она плохо себя вела, – не стал вдаваться в подробности Левин. – Первую помощь я ей уже оказал: холодное к месту ушиба привязывал, но...

– Да вы посадите ее, или она вообще стоять не может?

– Не может, она бежит все время, – пожал плечами Левин.

– Ну... значит, жить будет...

Лине с каждой минутой становилось все тоскливее. А двое этих больших мужчин вертели и крутили ее больную ногу, точно конечность была сама по себе и не имела к ней, Лине, никакого отношения.

– Думаю, здесь нужен рентген, – авторитетно заявил врач.

– Я тоже так решил, только куда ее тащить? – с готовностью откликнулся Левин.

– В третий кабинет, по коридору прямо.

Евгений нес ее точно королеву, и Лина восседала на его сильных руках, будто несколько минут назад и не бегала самостоятельно.

– Я ж говорил: ничего страшного, – успокаивал ее Левин.

– Ну и зачем соврал, что бил меня кием? – спросила она.

– А то, что соврал, будто ты моя жена, тебя не возмущает, да? – фыркнул Евгений.

– А ты еще и это ляпнул?! Ужас какой-то! – возмутилась Лина, обвивая руками его шею.

Рентген показал, что с ногой ничего страшного не случилось, оказалось, просто сильный ушиб и никаких действий врача не требуется. Поэтому из кабинета Лина выпорхнула просто окрыленной и тут же забыла про все боли на свете.

– Линочка! А я вот решила вас дождаться... – На крыльце стояла знакомая тетушка и лучезарно улыбалась. – Вы же не откажетесь довезти до дома больного человека?

Лина посмотрела на Левина.

– Йесс. – И тот, прилежно играя роль жениха-француза, гостеприимно распахнул дверцу. – Ситдаун пли-и-из.

Старушка резво рванула в салон, следом за ней уселась Лина, и машина поехала.

– Нам на площадь Парижской Коммуны, правда, это символично? – радовалась старушка, точно дитя. – Линочка! Твоя мама говорила, что твой молодой человек владелец обувной фабрики. Это правда?

– Йесс! – вступил в беседу Левин. – Ай хэв э литл бизнес. Шью щу-узы... обувь по-вашему.

– Линочка! Что он говорит? – удивлялась старушка.

– Я и сама его порой плохо понимаю... – подняла глаза к потолку Лина. – Ой! Посмотрите-ка! Фонтаны уже не работают!

– Лина, деточка, но ведь уже ноябрь, сколько же можно, – напомнила ей пожилая леди. – У нас Сибирь, а не... а не какая-то Гасконь, прости господи. Зато у нас великолепные зимы! Просто волшебные! Молодой человек, вы любите наши зимы? Это же... «Под голубыми небесами, великолепными коврами, блестя на солнце, снег лежит!» Или еще... «Эх, снег-снежок, белая метелица!» Или опять же... «падают белые снеги»...

– Мария Тарасовна, а мы уже и приехали! – радостно воскликнула Лина.

– Неужели?! – приуныв, выдохнула тетушка. – Жаль, а мне так хотелось познакомить молодого человека с сокровищами нашей литературы...

Лина была неумолима, она упрямо смотрела в окно, и старушке пришлось прервать такую сладкую лекцию.

– Совет да любовь вам, – пожелала Мария Тарасовна, выйдя из машины.

– И вам того же, – мотнула головой Лина и, едва машина тронулась, тут же накинулась на Левина. – Ты зачем из себя моего жениха корчил, да еще и иностранца?!

– А чего? – с недоумением вытаращил тот глаза. – Мне показалось, бабушка осталась довольна. Видела, как она глазками хлопала! И еще так удивилась, что я с ней беседовал!

– Еще бы! Эта бабушка, между прочим, моя преподавательница по французскому!

– Фу ты, как неудобно... – поморщился Левин. – А я английский учил... Ну скажи ей, что у меня такой дикий акцент.

– Езжай давай... сейчас точно: приедем, а девчонок уже и нет, – беспокойно вздохнула Лиина, – без нас уехали.

– На моей машине? – фыркнул Левин и вздохнул. – Ах ты ж боже мой, как мы соскучились по этому мерзавцу Варенникову!

– Варенкову! И потом... я же тебе говорила – мне он нужен вовсе не от скуки, а потому что требуется его подпись, – в который раз принялась растолковывать Лина. – Матвея... так зовут моего сына. Так вот, чтобы его отпустили за границу, нужно согласие отца! А без Матвея я во Францию не поеду.

– Ничего не понимаю... – пожал плечами Левин. – И что вас всех к заграничным мужьям тянет? Русский язык они не знают, а в лучшем случае коверкают. Менталитет у них другой, традиции, законы – все другое. А вам вынь да положь какого-нибудь толстобрюхого Ганса.

– У меня не Ганс, а Венсан. И с брюхом у него все в порядке.

– Хрен редьки не слаще. Чем тебе наши-то женихи не угодили?

– А где они, наши-то? Ты знаешь песенку: «Очень жаль, что на десять девчонок девять пьяниц, один голубой»!

– Ну знаешь! – взвился Левин. – Песенки она какие-то выучила!.. У нас, между прочим, еще очень хорошие мужики имеются!.. Разведенных вон сколько!

– Так я и говорю... – горько вздохнула Лина. – Еще большой вопрос, из-за чего они развелись. И вообще, чего ты-то беспокоишься?! Я свою личную жизнь устраиваю, не твою. – И Лина вдруг хитро прищурила глаза. – Вот ты, пока меня на руках таскаешь, твоя жена тоже, наверное, думает, что ты в какой-нибудь командировке.

– Чего это она думает... Не думает она ничего... Да ты меня совсем запутала! Нет у меня никакой жены, развелся я! Еще... так, погоди-ка... это когда я... да пять лет назад и развелись.

– Понятно, – кивнула Лина. – Жена стерва, не работает, дома сидит, вокруг мужа не пляшет, а ты, бедный-несчастный, кромсаешь сутками своих скорпионов – и никакого тебе понимания. Так?

– И ничего не так, – буркнул Левин. – И вообще: я в твою личную жизнь не лезу, и ты в мою не лезь.

– Не очень-то и хотелось, – фыркнула Лина и уставилась в окно.

Домой они добрались, когда на улице изрядно стемнело.

– Ну наконец-то!! – встретила их Машка. – А я уж думала, вы без нас на поиски унеслись.

– Приехали? – высунула голову из кухни Люська. – Тогда к столу!

Курица Люське удалась.

Голодные искатели Варенкова накинулись на ужин с завидным аппетитом. Лина не уставала хвалить повариху, даже Маша смягчилась:

– Ну хоть на что-то сгодилась.

Но больше всех изощрялся в похвале Левин.

– Ну ты посмотри – не курица, а чистый мед! И как это все в норме: не передержала, не недодержала, и вкус такой пикантный!

– Это потому что в вине, – охотно делилась секретом Люська. – Я всегда с собой вожу бутылочку дорогого винца... Чего ты, Маша, скалишься, я же исключительно для куры. И вот – пожалуйста! А делать ее вовсе и не трудно!