Мария фон Трапп - Звуки музыки Страница 12

Было уже двадцать третье число, и все дети целый день распевали старинную рождественскую песню. Они вели себя необычайно послушно, не шумели, старались помогать взрослым, так как не сомневались, что дом и, особенно, детская, находится под неусыпным наблюдением ангелов, спустившихся с Небес и поселившихся в рождественской комнате. Только Руперт и Агата, казалось, знали чуть больше. Все остальные твердо верили, что за заветной дверью происходят священные события.

Последний вечер мы посвятили украшению елки. Она была не менее пятнадцати футов в высоту. Капитан, стоя на лестнице, наряжал верхушку, пока мы с баронессой Матильдой занимались ветвями пониже. Там были пирожные, печенье, пряники. Большие конфеты и шоколадки, разные фигурки и значки, сделанные из марципана, золоченые орехи, маленькие яблочки и мандарины — все это мы развесили на красных нитках по всей елке. Потом наступил черед ста двадцати восковых свечей и покрытых блестками мишурных нитей, сверкающие цепочки которых, свисая с ветвей, скоро обвились вокруг дерева. Напоследок капитан водрузил на самую верхушку большую сверкающую серебряную звезду. Потом, отступив назад, мы залюбовались самой прекрасной рождественской елкой, которую я видела в своей жизни. Расставленные возле Стен по периметру комнаты столы были уставлены подарками, накрытыми белыми покрывалами.

Наступил день зимнего солнцестояния, с самой длинной ночью в году. Всю ночь шел снег. Утром вместе со старшими детьми мы отправились в церковь. Она была полна людей, как в воскресенье. Все шли исповедоваться, поэтому чтобы попасть внутрь, пришлось подождать. Было еще очень рано и совершенно темно. В церкви не было электрического света, и, естественно, не топили. Люди поставили перед собой на церковные скамьи принесенные свечи и, держа над самым огнем руками в варежках книги с церковными гимнами и рождественскими песнями, с трудом читали слова старинной рождественской песни «Tauet Himmel den Gerechten» [2]. Их пению мягко подыгрывал орган. В мерцающем свете свечей были ясно видны маленькие облачка теплого дыхания перед каждым ртом. Под церковными хорами, где находилась исповедальня, раздавалось шарканье многочисленных ног, похлопывание рук — слабые попытки согреться, когда на улице было холодно, и с крыши церкви свисали большие сосульки. Впрочем, рождественский мороз — дело обычное, так же как жара в пору сенокоса. Это вполне естественно, и никто об этом не задумывается.

Когда месса закончилась, мы подошли к алтарю. В небольшом еловом лесочке перед нашими глазами раскинулся весь город Вифлеем. Пастухи уже пасли на поле свое стадо. Мария и Иосиф были в своей пещере. Они стояли на коленях возле колыбели, которая еще была пуста. Вол, осел и овца были на пастбище, ангелы на небесах, казалось, затаили дыхание в священном ожидании появления Младенца. Человечество тысячи лет терпеливо ждало этого момента. Но оно не может ждать больше. Это самое главное чувство, которое вы приносите зимой из церкви после взгляда на все еще пустую колыбель: вы чувствуете, что не можете ждать больше.

Как все в жизни неизбежно приходит к своему концу, так неумолимо проходят длинные часы до полудня перед Рождеством. Дети провели все утро, приводя в идеальный порядок свои комнаты, шкафы и ящики столов. К полудню, надев все самое лучшее, что у нас было, мы в последний раз собрались под рождественской гирляндой, на которой были зажжены все четыре свечи. Мы позвали всех слуг и снова все вместе спели старинный рождественский гимн. Когда мы закончили последний, третий куплет, все услышали серебристый звук маленького звонка. Это был он! Священный Ребенок пришел к нам в дом. Предводительствуемые главой семейства, за руки которого держались две самые маленькие девочки, мы спустились по винтовой лестнице вниз. Перешагнув через порог широко открытой двери, мы остановились полукругом, в немом изумлении взирая на рождественскую елку, чье торжественное великолепие доминировало над всем остальным в комнате. Капитан запел «Тихую ночь». После того, как мы пропели все три куплета, наступила полная тишина. В воздухе висел приятный запах еловых веток, воска и пряников. Комната была наполнена мягким золотым светом, какой бывает только от дрожащего пламени восковых свечей.

Капитан обошел всех, каждому желая «счастливого Рождества». Молчание было нарушено. Капитан отвел каждого на его место. Какое-то время были слышны лишь шуршание оберточной бумаги и удивленно-радостные вскрики и восклицания. Я возилась с Мартиной, когда капитан подошел ко мне, чтобы указать мне мое место. Там оказались несколько свертков, завернутых в тонкую белую бумагу и большая коробка, на которой было написано: «Фрейлейн Марии». Окруженная детьми, я распаковала ее и увидела восемь нар шерстяных рукавиц, восемь прекрасных легких плащей, и восемь пар добротных ботинок. Это было неожиданно и очень приятно. Я едва осмелилась бросить виноватый взгляд на баронессу Матильду. Но ведь сегодня было Рождество, и она только засмеялась, погрозив мне пальцем. Но на этом сюрпризы для меня не кончились. Когда я распаковала все остальные пакеты, на стол легли два замечательных новых платья и прелестная шляпка. Какой благодарный вздох за такое внимание вырвался у меня!

После обеда, который прошел очень рано, капитан попросил меня спеть что-нибудь рождественское. Я ждала этой просьбы. Мой подарок семье лежал под елкой. Я достала большую красную свечу, и мы все расположились на полу вокруг нее. После того, как мы спели наши новые песни, я взяла у Агаты ее новую гитару и впервые запела свою любимую рождественскую песню «Колыбельная Девы Марии».

Через несколько часов я уже преклонила колени на своем месте в древней церкви Ноннберга: я пришла на ночную мессу. Но теперь все было не так, как тогда, когда я приходила сюда, в свой дом. Мысли разбегались, и я никак не могла собрать их вместе. Огромная рождественская елка и счастливые лица детей продолжали занимать мое воображение. И было еще одно воспоминание, которое я не могла отогнать от себя, как ни старалась.

Когда я уже собиралась на ночную мессу, капитан вышел из своей комнаты и, взяв меня за руку, сказал:

— Я всегда страшился Рождества больше, чем любого другого дня. Но в этом году вы сделали этот день прекрасным для нас. Спасибо вам. — В его красивых глазах, впервые за то время, когда я узнала его, не было боли и тревоги. Напротив, они смотрели на меня тепло и доброжелательно. Это очень обрадовало меня, но воспоминание об этом теперь преследовало меня, отвлекая от молитвы.

Я страстно прошептала:

— Благодарю Тебя за то, что Ты послал меня туда. Прошу, помоги мне сделать их ближе к тебе.