Белла Джуэл - Тринадцатая (ЛП) Страница 12

Как только оказываюсь за ними, то забираюсь на забор. У меня есть пара минут, если повезет. Приходится прыгнуть четыре раза, потому что я очень маленькая, но мне удается дотянуться кончиками пальцев до большой каменной стены. Я использую свои ноги, чтобы приподнять себя, дважды поскальзываясь, прежде чем мне удается найти опору. Я поднимаю себя, взмахивая ногой повыше. Мое сердце колотится, и адреналин бежит по венам, когда я заглядываю вниз по другую сторону. Чувствуя, что свобода так близко, выше поднимаюсь по забору.

Вот тогда включается тревога.

Громкий, пронзительный звук врывается в мои уши. Я кричу, закрывая голову руками, чтобы остановить оглушительный звук; слышу охранников, отдающих приказы, и быстро пытаюсь перелезть дальше через забор. Я даже не успеваю перекинуть вторую ногу, прежде чем ее хватают и тянут вниз. Приземляясь на землю с громким стуком, плачу, когда острая боль сковывает мои ребра.

— Вставай! — наш охранник поднимает меня, держа за руку. Когда я оказываюсь на ногах, он поднимает свою руку и дает мне пощечину, затем обходит меня вокруг и связывает. Дергает меня из кустов, а я отчаянно извиваюсь, проклиная его и крича. Тащит меня к дому, крича приказы в свое устройство, я не вижу других девушек и вспоминаю, что они тоже будут наказаны.

— С ней все в порядке? — спрашивает Мастер Уильям.

— Она сейчас со мной, — отвечает охранник.

— Покажи свое лицо, ты, сукин сын, — я реву.

Охранник ударяет меня о стену.

— Молчать! — приказывает он.

Сообщив Мастеру Уильяму, что со мной все в порядке, он толкает меня в зал, затем вниз по лестнице, ведущей в подвал. Здесь темно и мерцают тусклые огни. Заметив кандалы, встроенные в стену, начинаю снова кричать и протестовать. Я пинаюсь и корчусь, пытаясь укусить его, если выпадает возможность. Хочу убраться отсюда. Я не желаю быть чьей-то... рабыней.

Я чувствую острое жало, воткнувшееся мне в шею, и мой крик прекращается на середине. Я падаю на колени, перед глазами все начинает вращаться из-за тепла, затопляющего мои вены. Чувствую, как охранник снимает наручники и приковывает меня к стене. Голова накренилась вниз, и я чувствую, как слюна начинает стекать по подбородку, в то время как мой мир начинает кружиться.

У меня не получается осознать все, прежде чем меня окутывает тьма.

Глава 6.

Уильям

Жизнь редко бывает справедливой.

Все мы совершаем человеческие ошибки и должны быть наказаны за те, которые являются умышленными. За хорошие поступки мы должны быть вознаграждены. Это основной круг и, если бы мы следовали этим правилам, то продолжали в нём вертеться постоянно. К сожалению, этот круг слишком много раз был прерван и теперь не может непрерывно, без сучка и задоринки, продолжать движение. Люди стали эгоистичными, зацикленными на своих потребностях. Они становятся жестокими и неумолимыми. Очень мало хорошего осталось в мире.

Человечество исчезает.

— Она заперта, Мастер. Как и остальные девочки из группы.

— Очень хорошо, — говорю я, наблюдая за охранником возле забора с колючей проволокой.

— Она проделала это так гладко, мы ничего не видели. Мне жаль, Мастер, мы должны были быть более внимательны, особенно в первый день.

Я медленно поворачиваюсь, поглядывая на Джорджа, чьё тело неподвижно, а лицо выражает стыд. Люди ошибаются и, если эти проколы были непреднамеренными – они должны быть прощены им.

— Это не твоя вина, Джордж. Она очень ловкая.

— Не то слово, — бормочет он. — Мы должны наказать их?

Я встречаюсь с ним взглядом.

— Их предупредили о том, что если они сделают ошибку, будут наказаны.

— И остальные девушки в группе?

— Единственный способ проучить – преподать урок. Она должна усвоить, что из-за ее действий другие девушки тоже будут страдать.

— Да, сэр.

Я взглянул на миниатюрную девушку, которая находилась у меня в подвале со скованными над головой руками, голова была наклонена вперед, и поэтому ее светлые волосы упали на лицо. У меня появилось желание коснуться рукой экрана. У нее есть решительность, а у других ее нет. Она смелая. Ее будет гораздо сложнее сломать.

Но все же я сломаю ее.

***

Тринадцатая

Я медленно раскрываю свои веки, пока моя тяжелая голова продолжает трещать. Первое, что вижу перед собой, это мои раскинутые ноги. Поднимаю голову, и боль пронзает мою шею. Я вскрикиваю, пытаясь опустить свои руки вниз, только чтобы понять, что они закованы сверху. Произошедшее начинает проясняться, и в груди нарастает паника. Я всячески извиваюсь, но все напрасно. Не могу освободиться от тяжелого металла, обвитого вокруг моих запястий. Осматриваюсь вокруг и вижу, что нахожусь в огромном подвале.

И также замечаю, что я здесь не одна.

Третья, Седьмая и Двенадцатая тоже прикованы к стене, их головы поникли. Слова охранника всплывают в моей голове: "Если одна из вас провинится, накажут всех". Это из-за меня они теперь здесь. Из-за моей попытки перескочить через забор они оказались в таком положении. Я не знала, я даже не думала о них, когда перелезала. Все, о чем я думала — это бегство, бегство, которое было не более чем моя фантазия.

Теперь они будут следить за мной.

Глаза пылают непролитыми слезами, а тело исполнено позора. Надо было обдумать этот план, прежде чем привести его в действие, тогда бы я поняла, что надо было сбегать, когда рядом нет охраны. Я чувствую отвращение к самой себе, ведь за этот проступок мы оказались здесь и неизвестно, насколько тут останемся. Теперь не знаю, что они сделают с нами. Они будут морить нас голодом? Высекут нас? Или хуже... Они оставят нас здесь умирать?

До меня доносятся приглушенные стоны, и замечаю, что остальные начинают просыпаться. Первой очнулась Третья, и, осознав происходящее, стала кричать и дрожать. Это быстро привело в чувство остальных девушек. Вскоре они бросились глядеть по сторонам, и их лица наполнились ужасом. Они напуганы, точно так же, как и я. Крики Третьей стали нарастать и, если она не прекратит, нас ждет большее наказание.

— Третья, — говорю я спокойно, насколько могу, но достаточно громко, чтобы она услышала. — Прекрати кричать.

— Это даже не мое имя, — подвывает она. — Третья. У меня есть имя, имя, которое я не могу вспомнить. Почему я не помню его? Это не моя вина, что мы тут застряли. Это твоя вина. Почему они не видят, что это все твоя вина? Они знают об этом? Знают?

Я испуганно смотрю на Двенадцатую, она поворачивается к Третьей.