Джейн Кренц - Лето в Эклипс-Бэй Страница 12

— Второй кирпич?

— Вы сказали, что мне нужно узнать пару вещей. — Он посмотрел в зеркала и дал задний ход со стоянки.

— Я уезжаю из города в конце лета.

Он бросил на нее короткий взгляд, и она поняла, что новость была для него неожиданной.

— Уезжаете из Эклипс-Бэй?

— Да, я собираюсь продать галерею.

Казалось, он немного расслабился и понимающе склонил голову набок.

— Неудивительно, что галерея здесь не приносит дохода. Наверное, логично сосредоточить усилия на портлендском офисе.

Она смотрела на дорогу через переднее стекло. — На самом деле обе галереи благополучны. Но я собираюсь продать оба офиса.

— Заодно еще и бросаете галерейный бизнес.

— Не так все просто. — Она слабо улыбнулась. — Это не только бизнес. Боюсь, что это скорее призвание. Представить не могу, что оставлю искусство. Пару месяцев назад мне предложили место в большой галерее в Сан-Диего. Я не обязана объявлять им свое официальное решение до следующего месяца, но я намерена принять их предложение.

— Значит, Сан-Диего?

— Это еще не точно. У меня имеется еще предложение в Денвере.

— Ясно.

Несколько минут он ехал молча, осторожно прокладывая путь по маленькому деловому району, мимо пирса, единственной в городе заправки и булочной «Летающая тарелка».

— Звучит так, словно вы обрезаете множество связей одним махом, — наконец сказал Ник. — Разве это разумно?

— У меня нет никаких личных связей на Северо-западе. Я даже не переезжала в Портленд и не открывала галереи, пока не прошло два месяца со смерти тети Клаудии.

— Вы пробыли здесь всего немногим дольше года?

— Верно. Недостаточно долго, чтобы пустить корни. Меня ничто здесь не держит. — Пора принять правду, подумала она. Пора взять свою жизнь в свои руки.

Она выглянула из окна на просторы Эклипс-Бэй. Солнце садилось, расчерчивая облака, сгущавшиеся на горизонте, зловещими оттенками оранжевого и золотистого.

Ник вел машину не говоря ни слова, сосредоточившись на дороге, хотя на окраине города движения практически не было.

— Зачем вы приехали в Эклипс-Бэй? — наконец спросил он. — Зачем взваливать на себя все проблемы, связанные с открытием нового дела в маленьком городке вдобавок к еще одному в Портленде? Это нелегкое предприятие.

— Это трудно объяснить. Тетя Клаудия много рассказывала о том, что произошло здесь много лет назад. Воспоминания очень тревожили ее ближе к концу. Она чувствовала себя виноватой из-за своей роли в разрыве. Я обещала ей, что вернусь и посмотрю, не могу ли я сделать хоть что-нибудь, чтобы все исправить.

— Без обид, но что, черт возьми, вы собирались сделать, чтобы заделать трещину, ширившуюся на протяжении трех поколений? — сухо спросил Ник.

Она вздрогнула. Его очевидное неверие в ее способности что-то исправить по какой-то непонятной причине задело ее. Самое худшее, что он оказался прав. Она была дурой, когда считала, что может сделать что-то полезное.

— Я не знаю, — честно ответила она. — Я просто решила попытаться.

— Должен сказать вам, это звучит чертовски чудно.

— Полагаю, что так. Дело в том, что после смерти тети Клаудии меня больше ничто не держало в Сан-Франциско.

— Так вы там жили?

— Да.

— Что насчет вашей работы? — Он сжал руку на руле. — И кого-нибудь, кто был для вас важен?

— У меня имелось место в крошечной галерее, но ничего особенного. И у меня никого не было.

— Верится с трудом.

— Я встречалась кое с кем, до того как Клаудия заболела. Но между нами не было ничего серьезного, и мы разошлись, когда я стала все больше и больше времени проводить с моей тетей. Он нашел другую, а я, так сказать, впала в зимнюю спячку. К тому времени как я проснулась после похорон, у меня уже не имелось никакой личной жизни.

— А семья?

— Только не в Сан-Франциско. Мои родители развелись. Папа живет в Хьюстоне. Мама — в Филадельфии. У обоих другие семьи. Другие жизни. Едва ли нас можно назвать близкими.

— Поэтому вы просто сорвались и отправились в Орегон.

— Да. — Она наморщила нос. — Думаю, это звучит очень взбалмошно для Харта.

— Черт, да это звучит взбалмошно для кого угодно, даже для Мэдисона.

Это вывело ее из себя. Несмотря на его послужной список с женщинами, у него хватило наглости назвать ее чудной и взбалмошной.

— Мне нравится думать о себе как о свободном духе, — сказала она. Ей очень понравилось как это прозвучало, особенно когда она думала об этом сейчас. Свободный дух определенно звучало лучше, чем чудная и взбалмошная. И наверное, более загадочно и необычно. Она вскинула брови. — У вас с этим какие-то проблемы?

— Не знаю, — отозвался он. — Я никогда раньше не встречал свободных духов.

Он все еще обдумывал все возможные определения свободного духа десять минут спустя, когда свернул на узкую, немощеную дорогу.

— Знаете, думаю, вы были правы. — Октавия слегка наклонилась вперед, вглядываясь сквозь окно в деревья, выступавшие по обеим сторонам изрытой колеями дороги. — Я могла бы потратить часы на поиск этого поворота. Мистер Фургартон очевидно не считал, что его дом должно быть легко отыскать, не так ли?

Он пожал плечами. — Фургартон был очень странным человеком. Спросите любого.

Она мимолетно улыбнулась. — Иногда я думаю, что быть несколько странным или эксцентричным это необходимое условие для приобретения недвижимости в Эклипс-Бэй.

— Должен признаться, люди, с которыми мы должны встретиться, уж точно являются ярчайшими примерами этой местной традиции.

Он осторожно вел BMW все дальше меж деревьев и остановился на краю небольшой поляны.

Пикап Аризоны Сноу был припаркован у ближнего дерева. Старая спортивная машина Вирджила Нэша — рядом.

Серый, побитый погодой домик стоял в центре поляны. Казалось, он сейчас обрушится. Переднее крыльцо покосилось, окна заросли грязью. Старый дом казался таким обветшалым, словно собирался последовать в могилу за своим владельцем.

— Не похоже, чтобы Фургартон хорошо заботился о своем имуществе, — сказала Октавия.

Чисто женское неодобрение в ее голосе чуть не заставило его улыбнуться. Он подумал о ее аккуратненькой галерее с ее сверкающими стеклами окон и осторожно развешенными картинами. Внутри ее маленького сказочного коттеджа на утесе, наверное, было так же аккуратно и чисто.

— Фургартон был не самым выдающимся поклонником проектов по совершенствованию дома, — сказал он.

Он выключил мотор и выбрался из-за руля. Октавия не стала ждать, пока он продемонстрирует свои «первосвиданные» манеры, и вылезла с переднего сиденья сама.