Татьяна Бокова - Я влюбилась в четверг. ПрЫнцы без сердца… Страница 12

– Какие новости? – спросил Филипп.

– Живу в свое удовольствие, – ответила Алла.

– Какие новости? – повторил Филипп.

– А почему у меня должны быть новости? – спросила Алла.

– Не знаю, что-то чувствую. Ну, какие?

– А ты о каких новостях?

– Ты знаешь, Алла, не мучай меня.

– Не скажу. Вы сами себя с ней мучаете, – все еще сопротивлялась Алла, но чувства влюбленного человека уже нельзя было обмануть.

– Так! Говори! Какие новости? Когда приезжает? Каким рейсом? Ну же?! Я хочу лично поздравить ее с днем рождения!

Весь последний год, в каждом разговоре Филипп задавал эти вопросы, выспрашивал ее, чтобы тут же прилететь на Кипр, если вдруг его любимая женщина…

– Третьего. Регулярным. Гостиница «Мирамар». Лимасол. Не продай меня. Мы же друзья? – Сегодня Алла решила пожалеть Филиппа, ведь он и правда почувствовал, что она едет. Хотя мог бы и в Москву, например, приехать, почему обязательно на Кипре встречаться?..

– Алла! Я привезу тебе ящик французского шампанского. Пока! Я первым рейсом. Хочу обогнать.

Услышав в трубке короткие гудки, Алла положила телефон на край стола, подошла к зеркалу у двери и взглянула на себя оценивающим взглядом:

– У тебя так тоже обязательно будет. Как там Наташка говорит? Все будет хо-ро-шо? Тьфу, какие глупости! Конечно, будет. Сейчас подумаю как – и будет. И никакой дури этой романтической. Любовь у них, понимаИшь! Надо верить в себя, а не в любовь!..

Уже почти сорокалетняя Алла действительно верила в себя, и это был ее самый крупный козырь. Она умела так гордо носить себя, словно стоила миллион, и все невольно склоняли перед ней головы, потому что так ходить могло только ее величество.

Жаль, что пойти ее величеству было особо некуда. Несколько улиц с тротуарами в центре маленького кипрского города Лимасола, ковровая дорожка от входной двери до ее кабинета в офисе и большой сад собственной виллы, по которому Алла выхаживала гордо и независимо, с высоко поднятой головой и согнутыми в локотках ручками, в шляпке от кутюрье, с зонтиком от солнца.

Правда, были у нее, как у каждой уважающей себя королевы, верные пажи: Никое и Никандр, оба давно и безнадежно влюбленные в свою госпожу. Но Никое был садовником и по совместительству чистил для Аллы бассейн, а Никандр был стареньким, маленьким, злобным пудельком, названным в честь одного из мужчин Аллочкиной молодости, Николая Андреевича (сокращенно – НикАндра). Вот, собственно, и все имеющиеся в наличии дружественные связи свободной независимой русской женщины из красивого дома с видом на синее море.

«Ау! Люди! Не проходите мимо. Я здесь. Посмотрите, как здорово я живу!» – волчицей выла Алла, выглядывая из окон своего сногсшибательного логова на проезжающие у подножия ее холма машины. Но никому до этого не было никакого дела.

«Ну и живи, чего ты от нас хочешь?» – казалось Алле, что именно так, ей в ответ, таращились колючками кустики и ветками полузасохшие деревца. Они и сами кое-как выживали на иссушенных солнцем холмах вокруг виллы, не до Аллочкиных страданий им было. И от этого равнодушия Савиновой становилось не по себе, но об этом никто не должен был знать!

«Вот и буду! Хорошо живу и буду жить хорошо!..» Алла громко выдыхала из себя свои эмоции и пряталась за шикарными гардинами персикового цвета, чтобы погладить Никандра или продефилировать туда-сюда мимо Никоса, каждый раз впадающего в оцепенение при виде хозяйки своего сердца.

…Алла встала, прошлась вокруг длинного стола, разминая ноги, взяла из фруктовой вазы на журнальном столике большую гроздь последнего уже в этом сезоне винограда кишмиш и подошла к окну, спугнув голубка, словно намеренно избавившись от единственного свидетеля ее слабости. Что-то нелегко начинается девятая жизнь. Что-то слишком часто пролезают сквозь защитный слой чувства!

«В субботу Наташка со своим романтизмом… – Алла решительно раздавила на языке свежую виноградинку и продолжила анализировать ситуацию, выходящую из-под контроля: – Это она, Наталья, первую брешь во мне и проделала – как дятел по стволу, „тюк-тюк“ по душе: „А как же чувства? А где же счастье?“ Сегодня Димку вспоминала, сердце разболелось…

Нет, это с того несчастного случая на море, с того дня, когда Димка разбился на водном мотоцикле, все началось… – Алла потянулась, выглядывая в окошко, и внимательно проследила за радостным полетом голубка, пока он не скрылся из виду. – Теперь вот Филиппа пожалела… Что это, старость? Скоро так я заплачу, только пальчик покажи… А может, сразу за Никоса замуж выйти и не мучиться больше?»

Говорят, Москва – большая деревня, тогда Кипр – деревенский дворик за глухим забором и с единственной калиткой, около которой круглые сутки дежурят «приветливые бабушки». Выйдешь с одним, зайдешь с другим – и уже висит в воздухе объявление о твоем плохом поведении, а ты автоматически занесена в черный список ожидающих общественного порицания. Какой уж тут системный подбор кадров? В тяжелых условиях, приближенных к боевым, Аллочке не мог помочь даже весь опыт ее честной работы в отделе кадров Вычислительного центра г. Москвы, где она в свое время внимательно ознакомилась с личным делом Дмитрия Савинова, чтобы понять, как лучше сделать его своим мужем.

Задумавшись, Алла будет стоять у окна долго-долго, раскусывая одну за другой сладкие круглые виноградинки ровными, белыми, аккуратно вставленными передними зубами, а часы над столом переговоров в ее тихом, уютном кабинете между тем пробьют час дня. На Кипре наступит священное время. Обед. А потом два часа дня. И в Москве начнутся обеденные перерывы.

«К черту еду! – в сердцах скажет генеральный директор фирмы „Русалко“. И в первый раз не поедет через автомобильные пробки на собственный холм. – Не хочу ехать в эту свою пустыню, я же не верблюд, чтобы колючками из окон любоваться, и не кролик, чтобы по холмам счастливо скакать!»

Пол, стены, потолок, да и все остальное, монотонно гудели и однообразно вибрировали. Ооопс! Тряхнуло… И снова обволокло ровным низким звуком. В глазах потемнело, вернее, там, за закрытыми веками, какая-то черная тень надвинулась на меня, будто грозовая туча на лимонную дольку луны, и любезно попросила ответить, что я буду есть.

– Рыбу… – шепнули губы, едва шевельнувшись. Мимо моего носа проплыл горячий аромат чего-то под соусом, и теплый пластмассовый поднос опустился прямо в руки. Кивком я сказала «спасибо», и тень проплыла мимо, а мне все же пришлось на время разомкнуть тяжелые веки.

Все пространство справа от меня было заполнено светлой кудрявой шевелюрой моей соседки. Словно игривые пружинки, тысячи тугих завиточков, раскиданных по ее худеньким плечам, начинали раскачиваться в воздухе, удлиняясь и сокращаясь, при малейшем повороте головы. Сидя ко мне спиной, девушка оживленно кокетничала с огромным молодым грузином, словно тесто в кастрюле, зажатым в кресле у окна, и без стеснения распространяла вокруг запах цитрусовых духов и откровенного флирта. За бортом нещадно палило солнце, и сидящий в соседнем ряду любопытный мальчонка в круглых очках на резинке прилип к иллюминатору, искренне пытаясь понять, почему белоснежные сугробы облаков никак не хотят таять…