Марина Львова - Муж по случаю Страница 12

– Видели бы тебя сейчас твои студенты.

– То, что ты говоришь, – типичный снобизм. Ты должна понимать, что любой труд достоин уважения, особенно, если он приносит радость и пользу другим людям.

Моя тетушка бойко торговала гвоздиками, пока я делала букеты из роз. Без смеха на это смотреть было нельзя: словно профессор Хиггинс встал за прилавок вместе с Элизой Дуллитл. Хотя нет, мой пример явно неудачен, совсем забыла, что Генри Хиггинс ругался. Вот если бы особу королевской крови поставить торговать цветами, она бы, видимо, вела себя с таким же достоинством. При этом она работала так быстро и ловко, словно занималась этим всю свою жизнь. Распродав сорок штук гвоздик, моя тетушка с чувством выполненного долга отправилась к Алевтине за новой пачкой.

Вечером усталая Алевтина, принимая от меня выручку, сказала: «Твою тетушку да на месяц к нам на рынок – у нас бы тогда самый последний бомж заговорил по-французски, перестал ругаться матом и стал полезным членом общества». У меня не было сил с ней спорить, я только кивнула.

Незаметно прошла весна, наступило лето. Я становилась все более объемной и неуклюжей. Ольга Сергеевна всячески пыталась выжить меня с улицы, а я копила деньги. Алевтина купила киоск и предложила мне там работать. В киоске работать легче: клиента уговаривать почти не надо, он подходит к тебе целенаправленно, остается только показать товар лицом. Выручка в киоске поменьше, но больше свободного времени.

Поняв тщетность своих усилий в попытке заставить меня бросить работу, моя тетушка, однако, не смирилась и в покое меня не оставила. Она стала заставлять меня учиться вязать. Напрасно я убеждала ее, что совершенно неспособна к рукоделию, даже моя мама в свое время не смогла меня научить чему-нибудь путному. Тетка вцепилась в меня как клещ.

Последним моим аргументом было: люди говорят, что плохая примета готовить малышу вещи заранее. Тетя Оля фыркнула и сказала, что если я такая суеверная, то можно вязать шарф самой себе, против этого у меня же не может быть возражений.

Нещадно ругая себя за полную непригодность к традиционному женскому ремеслу, я взялась за дело. Меня снабдили книгами, советами, нитками и спицами. Первые провязанные петли и ряды давались мне ценою неимоверных усилий. На помощь мне пришла Наташа из соседнего киоска, торговавшая продуктами и игрушками. Когда у нее не было покупателей, она забегала ко мне в киоск и показывала, как нужно правильно держать спицы, успокаивала меня и подбадривала. Постепенно ряды моих петель становились все ровнее, а изнаночные петли не вызывали у меня больше слез. Наташа показала мне ажурную вязку, научила и помогла связать первую пару носков. На прощание подарила мне книгу по вязанию и спицы разных размеров.

Последний месяц я не работала, тетя убедила меня отдохнуть перед родами, а врач напугала, сказав, что мой низкий гемоглобин может отрицательно сказаться на развитии малыша. Первые несколько дней я спала целыми днями, наслаждаясь покоем и тем, что не надо рано вставать по утрам. Но появилась неугомонная тетя Оля и заявила, что мне надо больше ходить и двигаться. За две недели до родов тетушка стала привозить ко мне домой свертки и прятать их в шкаф. Это были детские вещи, которыми снабжали будущую бабушку друзья и знакомые. Огромный тюк передала Алевтина. Плюнув на приметы, я, не торопясь, стала стирать, кипятить и гладить. Последние десять дней перед родами тетя Оля прожила у меня.

Пока она была на работе, я составляла «свое завещание» с точным указанием количества приготовленного белья: пеленок, подгузников, распашонок, чепчиков и кофточек. Я нарисовала схему точного расположения всех детских вещей в шкафу. Написала отдельную записку с указанием, где спрятаны деньги, которые мне удалось накопить за время работы.

Схватки начались на рассвете, я разбудила тетушку и принялась собираться в роддом. Тетушка решительным голосом разговаривала с «неотложкой» по телефону, указанному в моей обменной карте. Ее волнение выдало только то, что, называя адрес, она перепутала номер квартиры с этажом. Но наш бдительный ангел-хранитель Николай Семенович направил врача по нужному адресу. (Женщины! Что с них взять? Вечно все перепутают. За ними глаз да глаз нужен.)

Глава 9

– У нас много говорят о роддомах, как там плохо и тяжко приходится женщинам. Я уже говорила вам, Лена, что мне везет на хороших людей, их гораздо больше, чем плохих. Вот вы сидите со мной и слушаете, хотя устали и хотите идти домой. Вам интересно? Правда? Ну тогда я рассказываю дальше.

Я попала в обычный московский роддом номер восемнадцать, таких много в нашем городе. Опытные люди предупреждали меня, что хуже всего попадать именно в предрассветные часы, когда смена медперсонала уже устала и хочет спать. Говорили, что – хочешь кричи, хочешь не кричи – к тебе никто не подойдет.

Готовилась я к самому худшему, но в предродовой палате сидели врач и акушерка, которые периодически подходили к кровати и проверяли, как идут дела.

Во время наших разговоров с тетей Олей мы обменивались добытой информацией, опытом бывалых людей; как рожать и что делать, чтобы облегчить боль. Алевтина, видя мой интерес к данному вопросу, сказала так: «Читай – не читай, все равно забудешь, когда схватки начнутся. Ты только помни одно: во время схватки дыши и считай про себя, боль рано или поздно кончится. Голову не теряй и слушай, что акушерка будет говорить, то и делай».

Родила я довольно быстро, в одиннадцать часов утра. Увидела сына, услышала его возмущенный голосишко, а потом потеряла сознание. У меня началось сильное кровотечение, давление резко упало.

Дотошная тетя Оля потом узнала, что анестезиолог дал мне пол-литра своей крови, делали прямое переливание. Это спасло мне жизнь.

Очнулась я вечером в палате, было уже темно, около моей кровати стояла медсестра.

– Танечка, очнулась! Ну и напугала ты нас! Как ты себя чувствуешь?

– Я что, умираю?

– Что ты! Все уже хорошо!

– А ребенок?

– С ним все в порядке. Спит. Завтра принесут покормить.

– Очень горло пересохло, пить хочется.

– Погоди, я сейчас.

Она принесла мне горячего чая.

– Что-нибудь еще хочешь?

– Я есть хочу.

– Пищеблок уже закрыт, но подожди, я тебе свои бутерброды принесу с сыром.

– А вы как же?

– Ничего, я уже ела, а тебе завтра кормить ребенка.

Разве можно когда-нибудь забыть доброту и внимание этой славной медсестры?

А наутро ко мне в палату подселили Светлану. Она родила девочку под утро следующего дня. Ее дочка почти на сутки младше моего сына. Сутки – много это или мало? Когда человек только что родился, это громадный срок. Мы с Сережкой считались уже почти старожилами, а меня просто знали по имени все врачи нашего отделения.